Блудница - Саския Уокер

Джесси похлопала по кровати. Мораг присела, а затем и легла на нее. Встав возле постели так, чтобы он мог видеть все до мельчайших деталей, Джесси стала гладить кончиками пальцев шею Мораг, ее груди, спускаясь все ниже и распаляя ее.

Мораг засмеялась едва уловимо.

Джесси распустила шнуровку ее корсажа, освободив ее пышные груди от корсета и сорочки. С тихим эротичным стоном Джесси оглядела обнаженные аппетитные холмики и стала гладить, сжимать в ладонях их мягкую плоть, пока соски Мораг не сделались темными и твердыми, а дыхание шумным и частым.

Джесси сжала пальцами ее острые соски и потянула за них — ступни Мораг заскользили по простыням.

— О боже, как приятно!

— Тебе нравится? — Джесси потянула сильнее.

Мораг неистово закивала в ответ. Не оставалось никаких сомнений в том, что она возбуждена.

Грегор ерзал в своем кресле.

Джесси наклонилась и взяла сосок губами, втянула его. Грегор замер и, кажется, уже не дышал. Он смотрел, как она сжала этот чувствительный бутон зубами, и подумал, что безумно хочет проделать то же с ней самой.

Мораг вскрикнула. Она вдавила голову в подушку, пальцы ее впились в одеяло и то сжимались, то расслаблялись в унисон с действиями Джесси.

— Боже, мои соски!

Она изгибалась и извивалась, и юбка ее, скользя и сминаясь, обнажила бедра. Вдруг она замерла и издала громкий стон, а по телу пробежала дрожь.

Джесси выпрямилась, а на лице ее сияла гордая улыбка. Без малейшего сопротивления она стянула с ног своей жертвы кожаные туфли, подняла ее платье и нижние юбки до самой талии, так чтобы была видна вся нижняя часть ее тела.

На Мораг были шерстяные чулки, один из них с большой дырой на колене. Ее ноги, как и все тело, были крепкими и упитанными и с готовностью поддавались Джесси, которая тихонько постанывала, пробираясь проворными пальчиками от самых щиколоток к внутренней поверхности бедер.

Грегор обвел взглядом служанку, но по-настоящему его вниманием владела лишь Джесси. Он восхищался тем, как легко она обращалась с другой женщиной и сколько чувственности и сладострастия было в ее действиях. Она прекрасно знала, что он наблюдает за ними, но не показывала виду. Так же как тогда, в их первое утро, она ласкала себя, ощущая его жадный взгляд. Она сохраняла какую-то таинственную связь с ним даже теперь, когда дразнила и ублажала другого человека. И сейчас он был в этом почти уверен. Он предоставлял ей работу, и весь этот спектакль в очередной раз демонстрировал ее бесценные способности. Однако и эта связь привлекала его внимание. К тому же она неумолимо разжигала желание овладеть ею. Ему становилось все тяжелее подолгу не чувствовать ее вожделенного тела.

Джесси смотрела на Мораг горящим взглядом, проникая пальцами между ее полных влажных губ.

— Ах ты распутница! Ты уже мокрая, думаю, тебе все это нравится.

В улыбке Мораг читалось удовольствие и благодарность за него.

— Мне так понравилось то, что вы делали с моими сосками. Я непременно повторю это позже.

— И часто ты ласкаешь себя? — спросила Джесси, скользя пальцем в ее блестящей влагой ложбинке.

— Да. Каждую ночь, если мне не удается найти мужчину, который удовлетворил бы меня.

Джесси остановилась и посмотрела на Грегора. Взгляд ее был таким вызывающим, что он с трудом заставил себя остаться на месте, дабы не пропустить представления. Он никогда не простил бы себе, если бы лишил себя такого зрелища, и не важно, как безумно ему хотелось оттащить Джесси в сторону и овладеть ею, забыв обо всех границах и рамках. Его руки так и тянулись к ее ягодицам, чтобы отшлепать ее, пока эти мягкие половинки не будут пылать, как ее щеки, тем более что она несомненно заслужила наказание, позволив себе этот дерзкий, провоцирующий взгляд.

Джесси не отступала от своей жертвы.

— Расскажи, что ты делаешь. Ты мастурбируешь?

Голова Мораг металась по подушке.

— Да, да, я делаю это постоянно.

Палец Джесси проник в ее влагалище.

— Расскажи нам об этом. Мы хотим знать, как ты это делаешь.

На минуту Грегор задумался, стараясь понять, играет ли она таким образом с ним или нет, но уже через мгновение ее безумные выходки снова захватили его.

Мораг снова уронила голову на подушку и, приоткрыв рот, жадно хватала воздух. Вцепившись в одеяло, она продолжала кивать:

— Я мастурбирую по ночам. Ласкаю себя до изнеможения. Иногда я прижимаюсь к дверной ручке, представляя, что это мужской… ну, вы понимаете… представляя, что это член.

— Дверная ручка, — повторила Джесси и снова посмотрела на Грегора. Облизнув губы, она опустила взгляд на его брюки, готовые разорваться под натиском члена.

— Дьяволица, — едва слышно, сквозь зубы произнес он, говоря об одной лишь Джесси.

Это, казалось, было ей только в удовольствие. И она снова обратилась к своей жертве:

— Итак, дверная ручка. О таком я еще не слышала. Нужно будет попробовать как-нибудь, когда окажусь одна, запертой в комнате.

Образ, который тут же предстал перед глазами Грегора, был совершенно непристойным. Три дня подряд он спокойно запирал ее в комнате, теперь же он не сможет оставить ее, не представляя, как она поднимает свои юбки, чтобы сжать эту ручку между ног и воспользоваться ею, пока его не было рядом. Его член уже изнывал от напряжения.

Тем временем Мораг продолжала свой рассказ:

— Дверь ужасно скрипит и гремит, когда в самом конце я буквально падаю на нее без сил. — Она дерзко рассмеялась, но вдруг изогнулась и стала почти задыхаться от нежных, искусных прикосновений пальцев Джесси. — Да, да, продолжай!

— Но ты не знала, что у тебя такие чувствительные груди, не так ли?

— О нет, и это было так приятно.

Она ударила ладонями свои обнаженные груди и стала ласкать и сжимать их с громкими стонами.

Джесси вонзалась во влагалище служанки, сложив три пальца и используя их подобно фаллосу. Мораг вскрикнула и приподняла бедра. Ее руки оторвались от грудей, и она крепко схватилась за железную спинку кровати, в то время как Джесси скользила внутри ее влажной вагины. Подняв руки, Мораг сдавила ими груди. Свободной рукой Джесси ущипнула ее сосок, продолжая вонзать в нее пальцы. Сжав твердый, набухший сосок, она дразнила его большим пальцем.

От внимания Грегора не ускользнуло и то, что Джесси и сама ритмично двигалась, прижавшись бедром к краю кровати. Заметив это, он шире расставил ноги, чтобы дать хоть немного свободы рвущемуся из брюк члену и облегчить боль напряжения в своих яйцах. Больше всего его возбуждала мысль о том, как происходящее действует на нее. Он вдруг поймал себя на том, что гораздо сильнее ему хотелось познать ее похоть, ее влажное лоно, чем вонзить свой член в другую девицу, которая с такой готовностью демонстрировала всю себя.