Я смотрю на тебя - Ирэне Као

Леонардо завязывает мне ее на затылке, потом надевает свою маску. Его маска полностью белая, без украшений, в стиле Баута [56]восемнадцатого века. Она закрывает ему все лицо, расширяясь книзу.

Мы – уже больше не мы и готовы выйти в мир с новыми лицами.

Вечер серый и влажный, возможно, пойдет дождь, но погода нас не волнует. Внутри меня царит упрямое веселье, и не важно, что волосы от влажности завиваются. Бросившись в толпу, мы пересекаем праздничный город, теряясь в ликовании музыки, цветов, перьев, вуалей, погремушек и громких криков. Студенты Академии изящных искусств, установив мобильные стенды с артистическим гримом, импровизируют и развлекаются, трансформируя лица желающих разноцветными мазками и каскадом перламутровой пудры. Везде царит хаос и взрывная эйфория.

Мы с Леонардо останавливаемся у киоска, где продают блинчики с тыквой. Венецианские блинчики имеют дивный вкус: это та самая сладость, которая не надоедает и которая изо рта проскальзывает напрямую в сердце. Мы идем наугад, позволяя ликующей толпе нести нас или просто следуем вдохновению момента.

Дойдя до площади Сан-Марко, сталкиваемся с Кортежем Марий. Каждый год, в период, предшествующий карнавалу, в городе проводят конкурс среди местных красавиц, чтобы выбрать двенадцать Марий, которые будут участвовать в Кортеже Марди Гра [57]. В ближайшее время объявят официальную победительницу – «Марию», которой присудят значительную денежную премию. Между венецианками идет жесточайшая борьба за место в этом конкурсе. Вплоть до прошлого года Гайя тоже в нем участвовала. И благодаря своим значительным связям она всегда находила способ попасть в список 12 финалисток, но ни разу не выиграла (видимо, президент жюри предпочитает брюнеток). Обидно, особенно если учесть, что теперь Гайя не может участвовать – из-за превышения возрастного ценза. К счастью, моя неуклюжесть не допускает даже мысли о конкурсе красоты, а неуверенный характер удерживает меня подальше от любой формы конкуренции.

Проходя вдоль моста Вздохов, заходим в скрытый переулок и через несколько шагов оказываемся перед входом во дворец Соранцо [58].

– Вечеринка здесь? – спрашиваю, поправляя маску.

– Да, – отвечает Леонардо с демонической улыбкой.

Типичного вида мажордом, одетый в костюм Чумного доктора [59], в маске с длинным носом, похожим на клюв аиста, открывает входные ворота, приглашая войти, и обсыпает нас серебристым конфетти. Кажется, что мы попали в другую реальность, даже конфетти не такие, как снаружи.

Проходим через сад, под навесом. Плющ с широкими листьями захватил стену, украсив ее желтыми и красными оттенками. Некоторые из гостей расположились по окружности внутреннего двора, другие играют в прятки между статуй, запятнанных мхом, смеясь и догоняя друг друга вокруг фонтана с амурами. Здесь все дышит магией, волшебством, соблазном.

Проходим в палаццо и сразу же погружаемся в атмосферу сумасшедшей похоти, которая в этих стенах кажется, тем не менее, самой естественной вещью на свете. Нас оглушает шум голосов и звуков. Большинство присутствующих – в масках и навеселе. Мужчины целуют мужчин, переодетых женщинами; девушки без стыда выставляют напоказ грудь и ягодицы; гости танцуют на столах и бархатных диванах. Любовники укрываются в темных уголках, жадно пьют вино из горлышка бутылки, их языки ласкают друг друга, а руки блуждают по телам в порыве страсти. В пору карнавала не существует запретов и ограничений, единственное правило – нарушать все правила. Кто знает, смогу ли я быть на высоте. Я чувствую себя почти незваной гостьей, хотя надо признать – эта атмосфера полной распущенности немного соблазняет меня.

В пору карнавала не существует запретов и ограничений, единственное правило – нарушать все правила.

Завороженные, проходим через комнаты, пока не достигаем центрального зала. На подсвеченной психоделическими огнями сцене установлена консоль диджея. Я узнаю его, это Томмазо Вианелло. Псевдоним – Томми Ви. Когда я училась в лицее, мы часто ходили туда вместе (нам было по пути), я – в первый класс, он – в четвертый. И я была влюблена в него по уши, но так и не набралась смелости признаться в своих чувствах. Я машу рукой, он подмигивает в ответ, хотя вряд ли он узнал меня в маске. Томмазо играет свое самое известное произведение – ремикс «Рондо Венециано». Эту вещь любит Гайя. Правда, и мне она начинает нравиться – не могу устоять, ее ритм заставляет мое тело двигаться. Люди вокруг возбуждаются, движения становятся все более конвульсивными.

В центре зала группа девушек в соблазнительных нарядах неистово предается эротическим танцам, приковывая к себе внимание присутствующих. В скором времени вокруг них образуется круг, и мы все становимся зрителями их импровизированного номера. Леонардо обнимает меня за талию сзади и, сняв маску, прислоняется лицом, заставляя меня двигаться в его руках в ритм музыки. Я не в состоянии оторвать взгляд от девушек, настолько меня это захватывает. Похоже, их танец основан на настоящей хореографии. Одна из них особенно выделяется. Ее нельзя не заметить. Это восхитительный гибрид ангела и прислужницы, современная Саломея с бесстыдно совершенным телом. На ней короткое, полупрозрачное платье из белого тюля, светлые волосы собраны на затылке, среди прядей поблескивает цепочка стразов, которая оканчивается каплей на лбу. Она движется с легкостью, элегантно приподнявшись на цыпочки. Все в ней мягко и свободно, каждое движение завоевывает и чарует.

Потом она снимает маску, открывая взору потрясающие зеленые глаза, подчеркнутые сильным макияжем. Взгляды присутствующих прикованы к ней – все следят за ее движениями. Другие девушки располагаются полукругом, оставляя ее в центре сцены. Саломея рада показать себя, позволяя своему телу бездумно двигаться, просто следуя музыке. Проходя мимо нас, она встречается взглядом со мной и подмигивает Леонардо. Поворачиваюсь и вижу, что он улыбается ей. Я не ревную. Она настолько красива, что мне тоже хочется улыбнуться.

– Ты ее знаешь? – спрашиваю я.

– Ее зовут Клаудия, – отвечает он нейтральным тоном, без иронии. – Иногда она приходит в ресторан.

Мне хотелось бы узнать больше об их встречах, но Леонардо не оставляет мне времени для расспросов и возвращает мое внимание к танцовщице. Клаудия доходит до статуи арапа в углу зала и начинает соблазнять его виртуозными движениями бедер, словно перед ней живой мужчина во плоти. Потом, взявшись за шею статуи и подпрыгнув на цыпочках, она элегантно усаживается у нее на плече, как королева на троне. Музыка замолкает, и толпа рассыпается в громких аплодисментах, сопровождаемых шумом голосов. Саломея спускается с плеча статуи, проделывает два пируэта и одаривает присутствующих поклоном, в то время как Арлекин проводит ей по лицу красной розой. Она с гордостью подхватывает розу зубами и с улыбкой удаляется.

Бог мой, эта женщина обладает неотразимым магнетизмом, который чувствую даже я! Не решаюсь представить, что думают о ней мужчины. Я покорена, не могу оторвать от нее глаз, а она с лег-костью двигается в нашем направлении, улыбаясь Леонардо.

– Добро пожаловать, Лео! – говорит она с ослепительной улыбкой, касаясь его щеки легким поцелуем. Ее дыхание еще учащенно, и маленькие капельки пота сверкают на коже. Потом поворачивается в мою сторону. – Добро пожаловать и тебе тоже. Как тебя зовут? – богиня заметила мое присутствие.

– Спасибо, очень приятно. Я – Элена, – отвечаю, пожимая ей руку.

– Надеюсь, что вечер вам понравится, – она изучает меня со странным блеском в глазах.

– Конечно, – отвечаю я, растерявшись, – я смотрела, как ты танцуешь. Это было потрясающе… То есть ты – потрясающая.

– Спасибо! – Видно, что она привычна к комплиментам. Она приподнимает мою маску, с любопытством рассматривая мое лицо: – Когда это говорит такая женщина, как ты, это еще приятнее. – Ее слова вызывают во мне странное волнение, которое не могу объяснить.

– У нас схожие вкусы, Лео. И не только в еде, – продолжает Клаудия, подмигивая.

Не думаю, что я правильно поняла смысл сказанного, но вижу, что Леонардо улыбается. Он, похоже, все понял.

– У нас с Эленой есть что покурить, если хочешь, можешь к нам присоединиться.

У нас с Эленой? Покурить?! Я об этом ничего не знаю, но он игнорирует мой вопросительный взгляд.

– У меня сейчас дела, – отвечает Клаудия, но видно, что она колеблется, – потом я вас найду, не пропадайте, – и, одарив нас еще одной соблазнительной улыбкой, исчезает в толпе.

Смотрю на Леонардо в ожидании объяснения.

– Это одна из твоих любовниц? – спрашиваю напрямик. Он приподнимает бровь с насмешливым видом.

– Нет. По крайней мере, до сегодняшнего вечера…