Мечта - Мария Лоди

— Вы нескромны, — безразлично сказала она.

Тома только резко повторил:

— Он ваш любовник?

Выражение его глаз испугало Шарлотту, и она отвела свои глаза от его требовательного взгляда.

— Я не обязана говорить вам.

— Ответьте мне, — попросил он мягко. — Я хочу знать.

Ее смятенный ум попытался найти защиту в нападении.

— Почему я должна отвечать вам? Разве я задаю вам вопросы о вашей жизни, о вашей женитьбе, например?

— Моей женитьбе? — сказал он, чувствуя внезапную острую боль в сердце.

— Разве вы не собирались жениться на Мари? Ведь вы же сами говорили мне об этом.

— Я живу с Мари. Я просто должен жениться на ней, — отрывисто произнес он, остро чувствуя смехотворность такого объяснения, даваемого при подобных обстоятельствах спустя почти год после того, как он поставил Шарлотту в известность о своем предстоящем браке.

— Так возвращайтесь к ней! Что вы делаете в моем доме посреди ночи, если Мари живет с вами? Какое вы имеете право совать нос в мою жизнь, когда сами не свободны?

Она сама не понимала: почему так кричала на него, почему была охвачена этой горячей волной ревности?

— Успокойтесь, — попросил он ее и снова повторил сурово: — Успокойтесь.

Теперь он даже не пытался скрыть свое несчастье. Она бросила ему в лицо те самые вопросы, которые и он сам задавал себе. Это было признание его слабости, его страсти.

Ей по-прежнему хотелось причинить ему боль. Она дрожала от желания сделать ему больно, насладиться видом его страданий. Она хотела увидеть, когда он дрогнет, как долго он сможет терпеть. Неужели он рухнет, он. Тома, которого она всегда считала таким неуязвимым?

Она двинулась к нему, удерживая его взгляд своими мерцающими глазами.

— Вы хотите знать, не правда ли? — сказала она. — Очень хорошо, тогда Фредерик действительно мой любовник. Теперь вы удовлетворены?

Она имела право сказать это, так как в конце концов, это было очень недалеко от истины, и, возможно, именно на следующий день он мог бы стать им. Они были объединены своей юностью, одинаковым одиночеством.

Тома ничего не сказал. Он не знал, верить ли ей, но чувствовал, что у них есть свой мир, в который ему не было доступа. Он мог бы уйти в этот момент, но он очень устал и был настроен решительно: надо любым способом положить конец такому противостоянию. Этот вечер исчерпал его чувства, сломал его гордость, не оставив ничего, кроме робкого и страстного желания обладать ею. Теперь это уже не имело значения, был ли ее любовником Фредерик или кто другой. В любом случае Тома страдал. Он придвинулся к ней очень близко.

— Уходите, — беспомощно прошептала она.

— Не беспокойтесь, я не буду ничего просить, — сказал он. — Оставьте своих любовников себе. Мне все равно. Но давайте проведем эту ночь вместе. — Его рука обвилась вокруг ее талии, крепко сжав ее. — Дайте мне счастье любить вас по крайней мере на несколько часов… Милая, разрешите мне это. Вы тоже этого хотите, я знаю. Вспомните тот день, в моем доме… — Его голос звучал тихо и настойчиво.

Шарлотта отпрянула:

— Нет!

— Не беспокойтесь, вы будете свободны. Я не буду говорить ни о любви, ни о верности. Мы будем встречаться, когда почувствуем желание, когда вы захотите…

Он стал искать ее губы, но она высвободилась.

— Нет! Нет!

— Почему нет? — спросил он.

— Нет! — снова сказала она. — Нет, только не так.

— Почему?

Его глаза изучали ее лицо, с мукой слабой надежды. Он остался, готовый молить ее об этой единственной ночи любви, готовый забыть свое истинно глубокое чувство и разрушить великолепный храм, построенный ими вместе, только для того, чтобы в чувственном удовольствии найти удовлетворение. Несчастный, лишенный иллюзий и мучимый ревностью, он говорил себе, что в ее жизни были и другие мужчины, что нет ничего общего между этой физически красивой женщиной и той духовной красотой, которую он вообразил сам. Несмотря на это, он хотел овладеть ею, может быть, только для того, чтобы суметь потом освободиться от нее, скорее забыть ее. Но почему она так отчаянно отталкивает его?

— Почему? — повторил он. — Я хочу получить ответ.

Она дрожала, в ее глазах стояли слезы.

— Уходите… Я никогда больше не хочу вас видеть, никогда… Вы не любите меня. Вы похожи на всех остальных. Вы не любите меня.

— А вы! Вы меня любите? — Он удерживал ее, пытаясь найти ответ в коричнево-желтой глубине ее глаз. — Вы меня любите?

— Нет, — вскрикнула она, яростно изгибаясь, чтобы вырваться. — Я не люблю вас. И никогда не любила.

Не говоря ни слова он прижал ее к себе, сдавив в кольце своей руки так, что она не могла больше бороться, и губы их слились в долгом поцелуе.

Она все еще слабо сопротивлялась, когда он открыл украшенный тесьмой перед ее платья, расстегнув его до пояса, и его рука нашла мягкую упругую плоть под ним.

Он держал ее прижав к стене, как какую-то безумную летучую мышь, и в то же время нежно ласкал. Щеки Шарлотты были залиты слезами, она умоляла отпустить ее, но Тома был безжалостен.

Он видел, как она побледнела, и его сердце дико забилось. Затем своим ртом он снова нашел ее губы и вдруг почувствовал, что она ответила ему с неожиданной страстью.

Напуганный этой переменой, он оторвался от нее.

— Ты любишь меня? Смотри мне в глаза.

Но она только обняла его снова, нежно называя по имени. Тома вглядывался в ее глаза, будто пытаясь увидеть в их глубине саму ее душу.

— Тома… останься, останься со мной, пожалуйста… я люблю тебя… я люблю тебя…

Это был только шепот, но в ее голосе было такое напряжение, что Тома показалось, что, услышав это, он вырвал из ее сердца драгоценность, слишком дорогую и прекрасную, чтобы подвергать ее действию света.

Шарлотта прижималась к нему с закрытыми глазами, впервые вверяя ему себя этим признанием.

— Останься, о, останься. Я люблю тебя, люблю тебя. Я люблю тебя. О, я так люблю тебя! Не уходи или я умру.

Тогда он отпустил ее и откинулся назад. Его лицо было очень бледным.

«Я сошел с ума, как мог я хотеть лишь только несколько часов любви, без будущего. Я уже не смогу вернуться утром к Мари. Это невозможно».

Он жалел ее всей душой, но он слишком долго ждал и страдал. Уже невозможен был легкий флирт: он должен обладать ею целиком и навсегда. Должен увести ее так далеко, чтобы она уже никогда не смогла оставить его.

Он поднял ее лицо, изучая глаза.

— Послушай. Если я останусь сегодня, то не просто на одну ночь. Из-за тебя, для тебя я буду вынужден причинить боль Мари, которая этого не заслужила. Это будет недостойно с моей стороны, но я брошу ее. Она будет страдать, но я сделаю это ради нашего будущего, но не ради одной ночи. — Прижимая ее к себе, он продолжал: — Ты понимаешь? Если я останусь, то приду снова. Ты будешь моя, и только моя. Подумай хорошенько. Еще есть возможность выбирать. Я не Этьен. Если я отдам тебе всего себя, я не буду мириться с существованием в твоей жизни никого другого. Тебе придется порвать с Дельбрезом, Фредериком. Я отдам тебе свою жизнь, но ты должна быть моей полностью и до конца. Хочешь ли ты этого?