История Рампы. (THE RAMPA STORY) - Лобсанг Рампа

— Заходи, милашка. Меня зовут Мэри. Кто тебя прислал? Не дожидаясь ответа, она наклонилась ко мне, причем ее низко вырезанное платье опасно затрещало, и продолжила:

— Тридцать шиллингов за полчаса или три фунта десять шиллингов за всю ночь. Я знаю всякие штучки, милашка!

Она отступила, чтобы дать мне войти, и на мое лицо упал свет из прихожей. Увидев мою бороду, она свирепо на меня воззрилась:

— Ах, это ты! — сказала она ледяным тоном, и улыбку смахнуло с ее лица, словно мел с доски мокрой тряпкой. Она фыркнула: — Я только время с тобой теряю! Подумать только! Эй, ты, — заорала она, — достанешь себе ключ. По вечерам в это время я всегда занята.

Я закрыл за собой входную дверь и спустился в замызганный подвал. Там уже были свалены в кучу кассеты для проявки, и мне показалось, что все лондонские фотографы сбросили свои пленки именно сюда. Я закрутился волчком в этом стигийском мраке, разряжая кассеты, цепляя к пленкам зажимы и опуская их в бачки. Тик-так-тик-так, — запущен таймер. Резко грянул звонок, возвестивший, что пленки пора переносить в стоп-ванну. От неожиданности я резко вскочил и треснулся лбом о низкую балку. Теперь быстренько все пленки из проявителя на несколько минут в стоп-ванну. Снова вынимаем пленки и опускаем на четверть часа в закрепитель. Еще одно погружение в ослабляющий раствор, и пленки можно промывать. Пока шла промывка, я включил желтую лампочку и сделал несколько отпечатков.

Два часа спустя все пленки были проявлены, закреплены, промыты и быстро высушены в метиловом спирте. Еще четыре часа, и работа значительно продвинулась. Я изрядно проголодался. Оглядевшись, я не нашел места, где можно было бы вскипятить чайник. Впрочем, чайника тоже не было, так что я сел, развернул пакет с сэндвичами и хорошенько вымыл фотомензурку, чтобы запить их водой. Я подумал о той женщине наверху, о том, как она сейчас пьет отличный горячий чай, и стал мечтать, чтобы она угостила меня чашечкой.

Дверь наверху с треском распахнулась, и вниз хлынул поток света. Я поспешно вскочил и бросился накрывать открытую пачку фотобумаги, чтобы она не засветилась, а голос сверху рявкнул:

— Эй! Ты там! Выпьешь чашечку? Дела сегодня как сажа бела, вот я и заварила себе чайку, перед тем как завалиться на боковую. Никак не могу выкинуть тебя из головы. Не иначе, как это телепатия. Она расхохоталась собственной шутке и застучала каблуками вниз по лестнице. Поставив поднос, она уселась на деревянный табурет и шумно вздохнула.

— Фу! — сказала она. — Ну и жарища же здесь. Она распустила пояс халата, распахнула его — и к моему ужасу под ним не оказалось ничего! Заметив выражение моего лица, она хихикнула:

— Снимать тебя я не собираюсь, у тебя сегодня другие снимки в голове. Она встала, сбросив халат на пол, и потянулась к стопке подсохших отпечатков. — Ты посмотри только! — воскликнула она, листая снимки, — Ну и рожи. Ума не приложу, зачем только эти придурки позволяют себя фотографировать.

Она снова села, явно без сожаления расставшись с халатом, — здесь и без того было жарко, но мне стало еще жарче!

— Ты веришь в телепатию? — спросила она.

— Конечно, да! — ответил я.

— Ну, я видела как-то представление в Палладиуме, и там показывали телепатию. Я сказала, что все было по-настоящему, а мой приятель, который повел меня туда, сказал, что все это враки…

Есть одна легенда о путешественнике в просторах пустыни Гоби. Его верблюд пал, и человек полз через пески, чуть не умирая от жажды. Внезапно ему показалось, что он увидел перед собой бурдюк с водой, обыкновенный бурдюк из козьей шкуры, который обычно берут с собой в дальний путь. Из последних сил он бросился к бурдюку, склонился, чтобы напиться, но обнаружил, что бурдюк был полон первоклассных алмазов. Верно, какой-то другой путешественник, страдая от жажды, бросил его в пустыне, чтобы как-то облегчить свою ношу. Так и на Западе. Люди стремятся к материальным богатствам, к ракетам со все большей ударной мощью, к беспилотным самолетам и даже пытаются исследовать космос. К истинным ценностям, астральным путешествиям, ясновидению и телепатии они относятся с подозрением, считая их подделкой либо сценическими трюками.

Когда британцы господствовали в Индии, было хорошо известно, что индийцы могли передавать послания на большие расстояния, сообщая о восстаниях, чьих-то приездах, словом, о любых интересных новостях. Подобные послания могли в считанные часы пересечь страну из конца в конец. Такие случаи отмечались и в Африке и получили известность под названием «телеграф буша». При наличии должной подготовки отпала бы всякая нужда в телеграфных проводах! И никаких телефонов, терзающих наши нервы. Люди могли бы обмениваться посланиями с помощью своих врожденных способностей. На Востоке все эти вещи изучались столетиями. Страны Востока «с симпатией относятся» к этой идее, там нет негативного образа мыслей, который сдерживал бы использование того или иного природного дара.

— Мэри, — сказал я, — я покажу тебе маленький трюк, который демонстрирует телепатию, или господство Разума над Материей. Я буду Разумом, ты будешь Материей.

Она глянула на меня подозрительно, даже немного зло, но потом ответила:

— Ну, хорошо, валяй шутки ради.

Я сосредоточил мысли на ее затылке и представил, как ее кусает муха. Я представил себе зримый образ этого насекомого. Внезапно Мэри хлестнула себя по затылку, охарактеризовав надоедливое насекомое весьма неприличным словом. Я вообразил укус посильнее, и только теперь она посмотрела на меня и рассмеялась.

— Вот это да! — сказала она. — Если бы я такое умела, уж я бы точно покуражилась над моими клиентами.

Ночь за ночью я приходил в этот грязный домишко на задворках большого города. Нередко, когда Мэри не бывала занята, она заходила ко мне с горячим чайником поболтать и послушать. Постепенно я начал понимать, что под грубой внешностью, несмотря даже на свой образ жизни, она могла быть по-настоящему доброй к тем, кто в ней нуждался. Она кое-что рассказала мне о человеке, который нанял меня на работу, и предупредила, чтобы в последний день месяца я задержался подольше.

Ночь за ночью я проявлял пленки, печатал фотографии и готовил их к утренней раздаче. Целый месяц я не видел никого, кроме Мэри. Тридцать первого числа я задержался подольше. Часов в девять по голым ступенькам лестницы затопал пронырливого вида тип. Он спустился вниз и с откровенной враждебностью уставился на меня.

— Стало быть, ты хочешь получить свои бабки? — рявкнул он. — Ты работаешь по ночам, пошел вон отсюда!

— Я уйду, когда буду готов, не раньше, — ответил я.

— Ты! — заорал он. — Я тебе покажу, как держать язык за зубами!

Он схватил бутылку, отбил ударом о стену горлышко и двинулся на меня, целясь в лицо зазубренным краем. Я устал и был довольно зол. В свое время меня обучали приемам борьбы лучшие мастера этого искусства на Востоке. Разоружить этого слизняка было простым делом, после чего я перекинул его себе через колени и устроил ему такую трепку, какой он не видел никогда в жизни. Заслышав его вопли, Мэри выскочила из постели и теперь сидела на верхней ступеньке, любуясь этой сценой! Тип уже буквально рыдал, так что я сунул его голову в промывочный бачок, чтобы смыть слезы и прекратить поток площадной брани. Позволив ему подняться, я сказал:

— Встань в угол. Если шевельнешься без моего разрешения, я начну все сначала!

Он ни разу не шевельнулся.

— Ну и ну! Вот это зрелище ласкает глаз, — сказала Мэри. — Этот мозгляк — главарь одной из банд в Сохо. Ты его здорово напугал, хотя до сих пор он был самым свирепым драчуном, уж это точно!

Я сел и стал ждать. Примерно через час по лестнице спустился человек, который меня нанял, и побледнел, увидев меня и гангстера.

— Я хочу свои деньги, — сказал я.

— Месяц был очень неудачный, у меня нет денег, мне пришлось платить ему за защиту, — сказал он, показывая на гангстера. Я уставился на него.

— По-вашему, я задаром работаю в этой вонючей дыре? — спросил я.

— Дай мне несколько дней, и может, мне удастся что-нибудь наскрести. — Он, — кивнул он на гангстера, — отбирает у меня все деньги, потому что если я ему не заплачу, то моим парням крепко достанется.

Словом, ни денег, ни особой надежды их получить! Я согласился поработать еще две недели, чтобы дать «боссу» время раздобыть где-нибудь деньги. В глубоком унынии я вышел из дома, думая о том, какое счастье, что я приезжал в Клэпхэм на велосипеде, экономя деньги на проезд. Пока я снимал цепь с велосипеда, ко мне подкатился тот самый

гангстер.

— Послушай, приятель, — хрипло прошептал он, — хочешь хорошую работенку? Иди ко мне в охрану. Двадцать фунтов в неделю и все расходы.

— Отвяжись от меня, ты, мозгляк сопливый, — зло ответил я.