Рыцарь зимы - Ричард Арджент

Будучи оруженосцем, Эндрю, таким образом, должен был защищать своего господина. Если тому случилось бы потерять меч, юноше полагалось отдать ему свой. Если рыцарь падет с коня, раненный, оруженосец должен встать рядом и не дать сарацинам прикончить его. А пока Эндрю полагалось следовать за хозяином и отражать атаки сарацин. Юноша выполнял свой долг со всем умением, вбитым в него стариной Фоггерти. Обучение у прославленного воина теперь начало приносить плоды, добрые и не очень, и наставления учителя, до сих пор звучащие в ушах Эндрю, нередко спасали ему жизнь.

На Джона из Реймса сбоку напал мамлюк, пока рыцарь отбивался от другого противника. Эндрю вмешался вовремя. Он с силой обрушил свой меч на скимитар, клинок араба резанул по его собственному седлу и застрял. Но мамлюк быстро сориентировался: левой рукой он вытащил кинжал и метнул его в настырного оруженосца. Острие ударилось о нагрудную пластину. Изготовленные австрийским мастером доспехи с честью выдержал испытание: кинжал отлетел в сторону, не оставив даже вмятины. Тогда Эндрю рубанул араба мечом по плечу. Лицо мамлюка исказилось от боли – острие угодило в плечевой сустав.

Противники теперь находились совсем близко и смотрели друг другу в глаза. Эндрю потрясла сила ненависти, которую он прочел во взгляде мусульманина. Она тлела в его зрачках. Она таилась в изгибе губ. Она раскрывалась в хищном оскале. Эндрю невольно отпрянул, столкнувшись со столь неприкрытой ненавистью, дав тем самым противнику время развернуть коня и помчаться прочь, спасая свою жизнь. В следующий раз меч наверняка бы пронзил сердце мусульманина.

Эндрю было некогда размышлять о происшедшем – к нему рванулся следующий противник, выписывая в воздухе круги и петли кривым скимитаром. Оруженосец парировал удары, как мог, отбиваясь своим прямым мечом.

Сражения между сарацинами и рыцарями всегда выглядели странно, поскольку арабы предпочитали наносить рубящие удары, а европейцы – колющие. Одни пытались взрезать плоть, другие – пронзить. Это походило на неравный бой между быком и леопардом: массивные рога против острых как бритва когтей.

Только благодаря танцующей поступи Чародея Эндрю избежал печальной участи быть разрезанным на дюжину кусков. Его конь прекрасно знал, когда следует отступить, и сделал это, быстро описав круг, так что юноша оказался за спиной у араба. Но противник тут же поскакал вперед и вскоре скрылся в гуще сражения, оказавшись вне пределов досягаемости – там невозможно было даже как следует размахнуться.

В следующий миг Эндрю заметил, что его господин сражается бок о бок с юным королем. Балдуин был храбрым и умелым бойцом, находившим свирепое удовольствие в поединке один на один. Король нередко ускользал от своих телохранителей, чтобы затеряться в гуще сражения. Разумеется, это было не по вкусу последним, и те отчаянно пытались удержать правителя в кольце храбрых и преданных рыцарей. Но, похоже, Балдуину удалось в очередной раз вырваться из-под опеки отважных воинов, готовых защищать его ценой своей жизни, и теперь сражался с тремя сарацинами одновременно. Эндрю немедленно пришпорил коня и, бросившись на помощь королю, свалил одного из нападающих и потеснил другого. Балдуин повернулся к неожиданному помощнику, поднял в воздух сжатый кулак, благодаря своего юного друга и подданного за оказанную услугу, в следующий миг короля вновь окружили телохранители.

Поначалу сарацины дорого продавали свои жизни. Они были суровыми, опытными бойцами, хорошо знавшими искусство войны, особенно на спине доброго коня. Их скимитары рассекали воздух с безжалостной точностью – смертельно опасное оружие в руках умелых и беспощадных воинов. Здесь одному удалось отыскать щель в рыцарских доспехах и ранить их обладателя. Там тамплиер был вынужден отступить под градом ударов, сыплющихся на него со всех сторон. Сарацины обладали не только храбростью, их подкрепляла убежденность в собственной правоте. Рыцари, против которых они сражались сейчас, захватили чужую землю, давным-давно ставшую арабской территорией.

Однако армия Саладина была захвачена врасплох, пришла в смятение, поскольку приказа броситься в бой так и не последовало. К тому же воины устали от долгой кампании – их предводитель не предполагал, что она займет столько времени. Неожиданность в военных действиях – великое оружие, а сарацины явно не ожидали нападения. Постепенно очаги сражения гасли, арабы один за другим падали или, измотанные и охваченные паникой, мчались прочь, не разбирая дороги, движимые лишь одной целью – как можно быстрее покинуть поле боя. Рыцари бросились следом, безжалостно добивая врагов в спину. Отдельные воины оборачивались, чтобы все-таки продолжить схватку, однако большинство уже смекнули, что сегодня им не взять верх. Битва проиграна. Великий предводитель сарацин пытался организовать своих людей, но они, утомленные долгой дорогой и охваченные смятением, оказались неспособны на достойное сопротивление. Для мусульман битва была окончена, а отступление обернулось беспорядочным, отчаянным бегством.

Бегство, в свою очередь, вскоре превратилось в беспорядочную резню. Король Балдуин и его рыцари сумели захватить вражеский обоз. Рабы, женщины и товары достались христианам. Саладин, видя, что удача сегодня отвернулась от него, бросился прочь на спине своего верблюда, спасая собственную жизнь. У него осталась лишь десятая часть некогда грозной армии. Остальные – убиты или скрылись где-то в горах.

Земля на многие мили вокруг была залита кровью. Когда битва закончилась, Эндрю долго стоял, глядя на тела людей и животных, в нелепых, неестественных позах застывших на поле, словно сброшенная на алые камни одежда, и к горлу подкатил комок. А ведь еще сегодня были живы и бились бок о бок с ним. Теперь же в пыли и кровавой грязи лежало не меньше тысячи человек. Вражеские потери составили около двадцати тысяч тел, некогда облаченных в живописные халаты, а ныне – в рваные, грязные лохмотья, усеивавших равнины и каменистые склоны.

Все эти люди знали, что их ждет смерть.

Невыразимо. Отвратительно. Незабываемо.

– Молодчина, оруженосец, – произнес Джон из Реймса, когда они медленно двинулись к Аскалону. – Ты с честью исполнил свой долг.

Лицо рыцаря было измазано кровью, правая рука сломана и висела плетью, плечи ссутулились. Если он и чувствовал торжество, когда битва закончилась, оно давно исчезло, оставив только свинцовую усталость.

– Благодарю вас, милорд, – пробормотал Эндрю, поглаживая Чародея по шее. – Но боюсь, мой конь оказался лучшим воином.

– Ну, парень, и что ты думаешь о войне?

Эндрю казалось, что какая-то часть его души сегодня умерла.

– По-моему, это ужасная вещь, сэр.

– Это действительно так. Ужаснее не бывает. Но, к сожалению, еще и неизбежная. Я бы и сам предпочел обойтись без войны, но мы, похоже, без нее попросту не можем.

– Но ведь можно было бы оставаться у себя дома, в своей собственной стране.

– Это уже попробовали кельты – и пришли римляне. Потом вторглись англы и саксы, оттеснив смешавшихся с римлянами кельтов на запад. Следом не могли не явиться викинги, пересекшие море в своих легких ладьях, вырезая прихожан богатых церквей и забирая все мало-мальски ценное. На том бы истории и закончиться, но, разумеется, пришел черед Вильгельма Норманна, который переплыл залив и разбил англосаксонскую армию короля Гарольда, и страна обрела новых правителей. А ведь все эти народы, мальчик мой, оставались у себя дома, в своей земле, которую они отобрали однажды у других, чтобы понять – война настигнет человека повсюду, пересечет горы и моря, лишь бы добраться до него.

Эндрю был не в том настроении, чтобы спорить со своим господином, даже если бы ему и удалось открыть тайну, прочно связывавшую людей и войну.

– Какая жалость для кельтов, которые первыми поселились там.

– А, – протянул Джон из Реймса, – но действительно ли это так? Я придерживаюсь иного мнения. Представители древней расы кельтов пришли из земель, где солнце поднимается раньше, чем в деревне Крессинг, из страны, которая находится очень далеко от мест, населенных ныне франками или бургундами или даже вами, пронырливыми английскими юнцами. Они явились с просторных равнин, которые взрастили множество самых разных человеческих родов и племен, из самого сердца нашего континента. Наверное, и до кельтов на островах Британии жили люди, мой мальчик. А может, и до них были другие? Каждая нация растет и множится и со временем начинает искать новые земли.

Эта мысль была слишком глубокой и мудреной для Эндрю, только что побывавшего в кровавой резне и не желавшего впредь видеть ничего подобного.

– Итак, – произнес юноша, – мой первый бой. Надеюсь, мне не доведется впредь видеть нечто подобное, с таким количеством тел и отрубленных конечностей. Но если придется, я вновь буду сражаться за короля.