Ожерелье королевы - Александр Дюма

– Графиня! Уведомите господина де Роана, что он будет в Версале желанным гостем и что я хочу поблагодарить его.

Жанна выскочила из покоев королевы даже не хмельная, а безумная от радости и удовлетворенной гордости.

Она сжимала купюры так, как сжимает ястреб похищенную добычу.

Глава 26.

БУМАЖНИК КОРОЛЕВЫ

Кардинал еще не вышел из дому, когда графиня де ла Мотт появилась в самом центре его особняка и его окружения.

Она объявила о своем прибытии более церемонно, чем сделала это у королевы.

– Вы из Версаля? – спросил он.

– Да, ваше высокопреосвященство.

– Ах, графиня, вы говорите это с таким видом…

– Вы хотели, чтобы я увидела королеву?

– Да.

– Я ее видела. Вы хотели, чтобы она позволила мне заговорить о вас, она, которая неоднократно обнаруживала свою к вам неприязнь и неудовольствие при одном вашем имени?

– Вернее, вы были так добры, что заговорили с ней обо мне?

– Это требует объяснений.

– Не говорите мне больше ни слова, графиня, – я вижу какое отвращение питает ко мне ее величество…

– Да нет, не такое уж отвращение!!! Я осмелилась заговорить об ожерелье.

– Вы сказали ей, что я преподнесу ей эти брильянты?

– Она отказалась наотрез…

– Я погиб!

– Отказалась принять их в подарок – это да, но ссуду…

– Ссуду… Вы так тонко повернули это предложение?

– Так тонко, что она его приняла.

– Я, я предоставляю ссуду королеве!.. Графиня, может ли это быть?

– Это больше, чем если бы вы их просто подарили.

– В тысячу раз!

– Я так и думала. Тем не менее ее величество это принимает.

Кардинал поднялся, потом снова сел. Потом опять встал, подошел к Жанне и взял ее за руку.

– Не обманывайте меня, – сказал он. – Подумайте, что одно ваше слово может сделать меня последним из людей.

– Страстями не играют, ваше высокопреосвященство; подавно не играют с тем, что может стать смешным; люди же вашего ранга и ваших достоинств не могут стать смешными.

– Это верно! Но тогда то, что вы мне сказали..

–..абсолютная истина.

– И у меня с королевой общая тайна?

– Да, тайна.., пагубная тайна.

Кардинал снова подбежал к Жанне и нежно сжал ей руку.

– Королева приказала мне передать вам, что она будет рада видеть вас в Версале.

Неосторожная Жанна едва успела выговорить эту фразу, как кардинал побледнел, словно юноша при первом поцелуе.

Неуверенной, как у пьяного, походкой он добрел до кресла, стоявшего поблизости от него.

«Ах вот оно что! – подумала Жанна. – Да это куда серьезнее, чем я думала! Я мечтала о герцогстве, о пэрстве, о ста тысячах ливров ренты, а получу княжество и полмиллиона ренты, ибо де Роан томим не честолюбием и не алчностью – он томим любовью!»

Де Роан скоро оправился. Радость – не из тех болезней, которые протекают долго, а так как это был человек сильный духом, он счел приличным заговорить с Жанной о делах, чтобы заставить ее забыть, что сейчас он говорил о любви.

Она ему не мешала.

– Друг мой, – сказал он, сжимая графиню в объятиях, – как же хочет поступить королева с этой ссудой, которую вы ей предложили?

– Она хочет заплатить вам так же, как заплатила бы Бемеру, с той лишь разницей, что, если бы она купила брильянты у Бемера, об этом узнал бы весь Париж, а после знаменитой фразы о корабле это невозможно, и что если бы она сделала кислую мину королю, сделала бы гримасу вся Франция. Итак, королева хочет приобрести брильянты в рассрочку и в рассрочку же уплатить долг. Вы представите ей эту возможность; вы будете ее молчаливым, ее платежеспособным кассиром в том случае, если она Окажется в затруднительном положении, вот и все; она счастлива, она платит – не требуйте большего.

– Она платит… Каким же образом? Жанна спокойно порылась в кармане и вытащила оттуда бумажник ее величества.

– Что это? – спросил де Роан.

– Бумажник, в котором двести пятьдесят тысяч ливров кредитными билетами.

Из пачки с двумястами пятьюдесятью тысячами ливров, которые дала королева, двадцать пять тысяч ливров, он сунул в руку Жанне.

– Отлично, ваше высокопреосвященство: даром ничто не дается. Мне приятно, что вы подумали обо мне.

– Так будет всегда, – целуя ей руку, заверил кардинал.

– Я отвечу вам тем же, – сказала Жанна. – До скорой встречи в Версале, ваше высокопреосвященство!

И она удалилась, предварительно вручив кардиналу перечень сроков платежа, назначенных королевой; в первый срок, который должен был наступить через месяц, платеж составлял сумму в пятьсот тысяч ливров.

Глава 27.

ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ ЗНАКОМИТСЯ С ДОКТОРОМ ЛУИ

Быть может, наши читатели, памятуя, в каком затруднительном положении мы оставили де Шарни, будут нам признательны, если мы проведем их в ту переднюю малых версальских апартаментов, куда храбрый моряк, который никогда не боялся ни людей, ни стихий, бежал из страха потерять сознание в присутствии трех женщин: королевы, Андре и графини де ла Мотт.

Дойдя до середины передней, молодой офицер упал в обморок, а через несколько минут пришел в себя, не подозревая о том, что королева это видела.

Король, который из своих апартаментов направлялся к галерее, вошел в переднюю; король остановился: он увидел человека, повалившегося на подоконник, да так, что это встревожило трех караульных, которые оказывали ему помощь и которые не привыкли к тому, чтобы у них на глазах офицеры теряли сознание без всякой причины.

– Ox! – воскликнул король, внезапно узнавший молодого офицера. – Да ведь это господин де Шарни!

Эти слова произвели чудодейственный эффект. В одно мгновение Шарни был залит туалетной водой, словно его окружал добрый десяток женщин. Был вызван врач; он поспешно осмотрел молодого человека.

Первым долгом врач расстегнул на больном куртку и рубашку, чтобы воздух получил доступ к его груди, но, когда он это проделал, он обнаружил то, чего отнюдь не искал.

– Рана! – с глубоким состраданием сказал король и подошел поближе, чтобы увидеть ее своими глазами.

– Да, да, – пролепетал Шарни, пытаясь приподняться и обводя комнату потускневшими глазами, – открылась старая рана. Это пустяки.., пустяки…

Король был человеком порядочным; он догадался, что Шарни что-то скрывает. Тайна была для короля священной. Другой на его месте подхватил бы эту тайну, готовую слететь с уст у врача, который услужливо предлагал ее, но Людовик XVI предпочел оставить ее в распоряжении обладателя.

– Я не хочу, чтобы господин де Шарни подвергался малейшему риску, возвращаясь домой, – сказал он. – О господине де Шарни позаботятся в Версале; сюда немедленно вызовут его дядю, господина де Сюфрена, и, как только он отблагодарит за заботы этого господина, – он указал на угодливого врача, – к господину де Шарни приведут моего домашнего хирурга, доктора Луи. Я думаю, что он где-то здесь.

Один из офицеров побежал выполнять приказания короля. Двое других подняли Шарни и отнесли в конец галереи, в комнату начальника караула.

Оливье был счастлив очутиться в постели, был счастлив, видя, что он на попечении человека, исполненного доброты и ума; он притворился, что, спит.

Доктор приказал всем выйти из комнаты.

Когда Оливье в жару лихорадочного возбуждения подробно перебрал в уме сцену с Филиппом, сцену с королевой и сцену с королем, – у него начался бред.

Три часа спустя этот бред был все еще слышен на галерее, и, заметив это, доктор позвал своего лакея и приказал ему взять Шарни на руки.

Шарни, бредящий, кричащий, рычащий, размахивающий руками, был на глазах у караульных поднят, как перышко, дюжим овернцем.

– Я отправляю его к себе, ибо я лентяй, – объявил доктор. – Как вам известно, у меня здесь две комнаты; в одной из них я уложу его, а послезавтра, если никто не вмешается, расскажу вам, как идут дела.

Доктор все еще говорил, когда Шарни уже невозможно было слышать.

– Пойду предупрежу королеву! она даст мне совет.

Славный доктор наложил цепочки на ставни, запер дверь комнаты двойным поворотом ключа и, положив ключ в карман, отправился к королеве после того, как, послушав под дверью, удостоверился, что ни единого вопля Шарни нельзя ни услышать, ни понять.

У этой самой двери он увидел г-жу де Мизери, которую королева послала справиться о здоровье раненого. И он прекрасно сделал, заставив фрейлину Марии-Антуанетты бежать бегом, чтобы явиться вместе с ним.

Глава 28.

ЛИХОРАДОЧНЫЙ БРЕД

Королева ждала рассказа г-жи де Мизери; доктора она не ждала.

Он вошел с присущей ему непринужденностью.

– Ваше величество, – громко сказал он. – Больной, в котором принимают участие король и ваше величество, чувствует себя настолько хорошо, насколько это возможно при лихорадке.

– Бедный мальчик! А лихорадка сильная?

– Страшная.

– Знаете, дорогой Луи, вы меня пугаете. Вы всегда так хорошо умеете успокоить, и я просто не знаю, что с вами сегодня!