Постлюбовь. Будущее человеческих интимностей - Виктор Вилисов

зарплаты, также от них ожидается, что они без проблем смогут работать в праздники и на выходные и летать в командировки в любое время, — потому что у них нет обязанностей перед семьёй. Элизабет Брейк рассказывает, что даже врачи были замечены за тем, что более внимательно относятся к пациентам, если они в романтическом партнёрстве. В США программы по обеспечению жильём прямо прописывают преимущество пар в браке перед одинокими или людьми в не признаваемых официально союзах, — например, где трое или больше человек. В России и других странах существует куча льгот для семейных людей; реклама, промоакции и разного рода скидки тоже отдают им предпочтение. Наконец, законы в разных странах напрямую запрещают полигамию, бигамию, известны случаи, когда у матерей с двумя партнёрами отбирали детей из-за «аморального» образа жизни.

Что касается шейминга: отсутствие партнёра часто считывается как попытка скрыть свою сексуальную ориентацию. Визит на деловое мероприятие или корпоратив с другом вместо партнёра — это нарушение общественных конвенций; если женщина ужинает в ресторане одна — значит, она кого-то ждёт или этот кто-то не пришёл. Сожительство взрослого человека с другом или подругой как минимум воспринимается странно, как максимум — порицается. Мужчин вне партнёрства называют несозревшими, безответственными, инфантильными; женщин попрекают тем, что они не выполняют общественный долг, не приспособлены к жизни и сосредоточены на себе; персона, которая явно говорит, что не ищет партнёрства, воспринимается как нездоровая или заблуждающаяся. Социальные опросы показывают, что «нормальные люди» склонны оценивать жизни людей вне аматонормативности как пустые, бессмысленные и блеклые. Мультипартнёрства типа полиамории, поливерности, семей из 4 человек и других форматов до сих пор либо порицаются обществом как «блядство», либо рассматриваются как некрепкие и заведомо обречённые на провал (почему-то при этом забывается, что количество разводов гетеро-пар в течение пяти лет после брака превышает статистически количество разводов после 5–14 лет вместе). Всё движение за официальные браки для квир-персон выросло из нерефлексивного восприятия гетеросексуальных союзов как универсальной нормы. В гей-сообществах мужчин, которые моногамным отношениям предпочитают множественные сексуальные связи, стигматизируют как шлюховатых; не говоря уже о гетеросексуальных девушках с похожей стратегией. Итан Уоттерс ещё в 2003 году выпустил книгу Urban Tribes: Are Friends the New Family?[107], в которой термином «городские племена» обозначает новые типы тесных связей с несколькими участниками, которые формально считываются как групповая дружба, но в действительности нагружены более глубокой интимностью. Для всё большего количества людей такие системы родства играют огромную, часто самую важную роль в жизни, но внутри аматонормативности это не считается за ценность; можно уйти с работы пораньше, если «жена заболела», но нельзя, если «другу плохо». Брак и романтические партнёрства угрожают не просто другим отношениям, а, как пишет Брейк, сетям заботы, которые люди формируют за пределами любовных практик. При этом забота, которая, как предполагается, ждёт тела в партнёрствах, — вообще не такая реальная, как заявляет докса. И люди знают об этом уже как минимум 120 лет.

Тирания близости

В самом начале 20 века в США начала формироваться индустрия реанимации гетеросексуальности. Джейн Уорд описывает[108] без преувеличения леденящую кровь историю того, как из селф-хелп литературы рождается гигантская индустрия, единственная цель которой — маркетинг и пропаганда гетеросексуальной любви и брака. Анализируя книги 1900–1930 годов, нацеленные на то, чтобы сделать брак счастливым и искоренить конфликты в семье, Уорд обращает внимание на два факта. Первый: почти все они написаны сторонниками, участниками или пропагандистами евгенического движения, которое зародилось в Британии и благополучно импортировалось в США, где использовалось для оправдания законов о сегрегации, запрете межрасовых браков и принудительной стерилизации темнокожих женщин и иммигранток; естественно, у евгеники была своя повестка и для белого населения: убрать препятствия для процветания и укрепления белых семей — конвейера по воспроизводству белой расы. И второй факт: авторы этих книг вообще не скрывали, что это за препятствия и изнутри какого статуса-кво они пишут: женщины и мужчины в браке в начале 20 века преимущественно желали друг другу самого плохого, находили друг друга отвратительными и в основном были глубоко несчастны в союзе; авторы описывали очевидность того, что сексуальная ориентация мужчин в отношении женщин в значительной мере определяется желанием причинить женщине боль; изнасилования в первую брачную ночь были нормой (они стали незаконными в Америке только в 1970-е; в СССР, например, они криминализуются уже в 1922 году, а в Финляндии с её высоким уровнем виктимблейминга — аж в 1994-м), девушки в ужасе от первого опыта сходили с ума и совершали суицид. Уорд цитирует книгу уролога и евгениста Уильяма Роббинсона Married Life and Happiness 1922 года, в которой он, как бы отвечая своим критикам, заявляющим, что мужчины и женщины сходились на протяжении веков и всё было нормально, пишет: «Сходились, но какой ценой? <…> Я утверждаю и готов доказать, что жизнь женатых людей, особенно женщин в браке, не сильно отличается от жизни в тюрьме».

Брачные эксперты, присмотревшись к повседневности семейных отношений, увидели, что незаинтересованность и насилие мужчин в адрес женщин, а также страх и отвращение женщин в адрес мужчин являются фундаментальной преградой для воспроизводства белых гетеросексуальных союзов; из этого появилась индустрия, призванная научить мужчин и женщин любить друг друга. Она встала на три предпосылки: 1) повсеместность насилия и взаимной ненависти очевидна, но это всего лишь естественные импульсы, нуждающиеся в правильном обращении; насилие можно прекратить секс-образованием, взаимное отвращение — гигиеной и косметическими процедурами, разрывы в коммуникации могут быть налажены, если пары будут совместно читать правильную брачную литературу, написанную экспертами; 2) инициаторы этой индустрии сразу закрепили свою роль как уникальных носителей знания о том, как правильно жить и любить; позиция эксперта (терапевта, сексолога и психолога) должна была определять современный образ гетеросексуального союза; найдя корень брачных проблем в незнании анатомии и игнорировании темпераментов (а не, например, в белом превосходстве и патриархате), они предложили свои идеи и проекты саморазвития в качестве новой нормы; 3) приняв на веру, что мужчины и женщины находят тела друг друга отвратительными, они призывали покупать бьюти-продукты для улучшения своей внешности и стимуляции желания партнёра противоположного пола. Появление индустрии починки брака знаменовало переходный период от патриархального контракта к гетеросексуальным отношениям и идентичности, она не могла подвергать сомнению власть мужчин и бинарную гендерную систему. Поэтому уже к 50-м годам индустрия романтического саморазвития выродилась в совсем адскую сексисткую дичь, обращённую исключительно к женщинам; если в начале века конфликты в отношениях были заботой обоих партнёров, то к 50-м сфера