Желтый дом. Том 2 - Александр Зиновьев

От того места, где сказано, что Матренадура — шкура, тянется ветвь изречений о ее хозяйственно-трудовой деятельности. Вот в таком духе:

Разбавив молоко водой,

Поскольку невелик надой,

В мороз зимой и жарким летом

На рынок тащится с рассветом,

Чтоб сыт был горожанин-брат.

Сама же жрет пустой обрат.

Над ложем Ивана Васильевича ответвляется цепочка изречений об общественно-политическом облике Матренаду,ры. Но тут нет ничего такого, что отличало бы ее от нас городских жителей.

Со всеми вместе она «за»,

И «против» — за глаза.

Кончается эта цепочка у двери сарая такими словами:

Кончай, ребята, шуры-муры!

Мы все теперь матренадуры.

Очень справедливые слова. Я хотел было сделать по сему поводу свое замечание, но неожиданно появилась сама хозяйка. И ты, старый осел, туда же, сказала она беззлобно, увидав карандаш у меня в руках. И я отказался от своего намерения внести свою лепту в «Матрениану».

Короче говоря, если не полениться и прочитать все надписи в сарае, можно получить полное представление о положении и характере остатков русского народа, стремительно превращающегося в народ советский. А что, если он изначально был таким? Боже мой, а на свете есть еще «мудрецы», возлагающие надежды на этот народ! Но скорее всего, они не кретины, а себе на уме (как Матренадура). Запад, во всяком случае, охотно клюет на их бредовые (или завиральные?) идеи.

Быль о хорошем председателе колхоза

Эту историю я слышал от многих местных жителей и в самых различных вариантах. Привожу здесь лишь то, что образует более или менее общую и устойчивую основу рассказов, заслуживающих доверия.

Было это вскоре после смерти Сталина. Решили Партия и Правительство радикально улучшить жизнь трудящихся в деревне. Направили туда в качестве председателей колхозов и директоров совхозов энтузиастов-добровольцев из Москвы и других крупных городов. Дали им какие-то кредиты и какие-то повышенные полномочия. Большинство этих Посланцев Партии быстро сообразили, что к чему, приспособились к обстоятельствам и извлекли из них пользу не только для народа, но и для себя. Вернее, не столько для народа, сколько для себя. Они сохранили свои городские квартиры, заработали ордена. Кое-кто прекрасно устроился в деревне. Многие потом вернулись в города и сделали за счет своей деревенской деятельности карьеру. Не очень, конечно, значительную, поскольку эти Посланцы не были преуспевающими карьеристами и ценными специалистами в городах. Но кое-что все же урвали для себя.

Были, однако, среди этих Посланцев Партии отдельные идеалисты, которые поверили в наступление новой светлой эры для трудящихся и вложили в дело подъема деревни душу и талант. Вернее, пытались вложить. Человек, о котором идет речь в этой истории, был одним из них. Поскольку он сам ощущал себя Посланцем Партии, я так и буду называть его просто Посланцем.

Перед самой войной Посланец окончил какой-то технический институт. Когда началась война, он получил бронь как ценный специалист, но отказался от нее и добился отправки на фронт. Прошел путь от командира взвода до командира полка. Был трижды ранен. Получил более десяти орденов. Закончил войну под Берлином. Имел возможность остаться в армии (его хотели направить в военную академию), но отказался. Решил демобилизоваться из армии и отдать свои силы на восстановление промышленности. Работал инженером на заводах Сибири и Урала. К своим военным наградам прибавил еще несколько за самоотверженный труд. Наконец, как знаток важной отрасли промышленности был отозван в Москву в соответствующее министерство, где получил приличный пост. Не очень высокий по московским понятиям, но достаточно высокий для провинциала. Получил в Москве хорошую (по тем временам) квартиру. И зажил обычной жизнью столичного чиновника. Пошли бумаги, заседания, совещания, доклады, отчеты. Изредка — такие же бумажно-совещательные командировки. Конечно, с выпивками, женщинами, взаимными услугами. Стали редеть волосы и портиться зубы. Появилось брюшко. А в душу стала закрадываться тоска. За что, спрашивается, боролись?!

В этот психологически кризисный момент Партия и бросила клич: работники контор — в деревню! И он первым откликнулся на этот призыв. Хотя он считался ценным работником, его все-таки отпустили. Причин тому было достаточно. Во-первых, были сотрудники, мечтавшие занять его пост. Во-вторых, были конкуренты на пост, который ему предстояло занять. В-третьих, он несколько забежал вперед от генеральной линии Партии и излишне резко выступил на партийном собрании. Жена категорически отказалась ехать с ним в деревню. Поскольку они к этому времени уже созрели для развода, повод был подходящим и они развелись. Он отказался от московской прописки (а значит — от квартиры), поскольку искренне поверил в намерение Партии поднять жизненный уровень деревни на недосягаемую (!) высоту и решил связать свою дальнейшую судьбу с судьбой деревни. Он попросил направить его в самую бедную деревню. Отказался там от отдельного дома поселившись в убогой каморке в полуразвалившейся хате! Отказался от зарплаты — Посланцам Партии выплачивали ежемесячно зарплату как городским служащим (в отличие от колхозников, которые получали... вернее, должны были бы получать средства существования продуктами на трудодни). Когда его «избирали» председателем колхоза, он поклялся улучшить свои личные жизненные условия только вместе со всеми жителями деревни.

Началась реальная жизнь. Кредиты оказались ничтожными, а полномочия призрачными. Все попытки Посланца поднять производительность труда в деревне и завести высокопродуктивное хозяйство разбились о полное равнодушие населения и скрытое сопротивление начальства. Колхозники над ним открыто издевались, используя послабления для того, чтобы увильнуть от работы, заняться своим личным хозяйством, съездить в город на рынок. Начальство, одобряя на словах его инициативу и извлекая из нее материал для газетного вранья, фактически сводило ее на нет. В конце концов секретарь райкома партии имел с ним крупный разговор, смысл которого выразился в заключительной фразе секретаря: мы, то есть Партия, не позволим изменить советскую власть в твоем колхозе! И он как настоящий коммунист ограничил свою инициативу рамками общепартийных установок. Поскольку о нем писали в газетах и он стал образцово-показательным председателем, его наградили орденом, затем — другим. Стали даже поговаривать о том, чтобы представить к званию Героя Социалистического Труда. Поскольку ни одно дело нельзя было сделать без выпивки, он постепенно опять стал пить. По пьянке женился на вдове фронтовика и переселился в ее дом. Жена оказалась бабой оборотистой, и через несколько месяцев дом председателя стал «полной чашей». Жена крепко взяла в свои руки закулисную колхозную жизнь. И в колхозе начало такое твориться, что анонимные письма потоком пошли в различные органы власти и редакции газет. И на очередных выборах председателя колхозники отказали Посланцу в доверии (как потом написали в газете). На собрании о нем говорили такое, что он сам даже и не подозревал. И что он обворовывал колхоз, и что он поощрял лодырей и жуликов, и что он зажимал инициативу. И в качестве примера приводили случаи его же собственной инициативы, сорванные усилиями самих же этих людей и районных властей. Представитель райкома партии сказал в заключение, что Партия прислушивается к голосу народа, что народ тут сам хозяин и волен выбирать председателя, какого захочет (хотя без ведома райкома никто не рискнул бы даже слово сказать против Посланца).

После собрания люди пили и веселились. Новый председатель, известный им ранее как пьяница и отъявленный прохвост, сулил им златые горы. А Посланец пришел домой, надел выходной костюм со всеми орденами, побрился и... повесился перед входом в клуб. У его ног валялся порванный в клочья партийный билет.

Если бы я был писателем, я бы написал потрясающий роман на этот сюжет. И это была бы книга куда страшнее тех книг, в которых разоблачаются ужасы репрессий сталинских времен.

Несмотря ни на что, колхоз во время правления Посланца окреп, жизнь заметно улучшилась. Новый председатель за два года развалил колхоз, и жители стали вспоминать о времени Посланца как о самом хорошем времени в истории деревни. Возникла даже идея поставить Посланцу памятник, но обком партии запретил. Колхоз вскоре вообще пришлось ликвидировать, передав его хозяйство и людей вновь созданному совхозу. Кое-кто из жителей деревни до сих пор хранит пожелтевшие и потрепанные фотографии с Посланцем. Сейчас свыше дана установка пресекать слухи насчет самоубийства Посланца и истории с его партийным билетом. Начал зарождаться слух, будто некие враги все это подстроили специально. Причем эти «некие враги» очень похожи на нынешних диссидентов. И еще ходит слух, будто Посланец воевал вместе с самим Генсеком. Так что Посланцу могут посмертно присвоить звание Героя Социалистического Труда и поставить памятник. Партия и народ помнят своих верных сынов.