Гитлер - Марлис Штайнер

Таким образом, реализация идеи жизненного пространства должна была дать Германии промышленную и сельскохозяйственную базу, сопоставимую с США; кроме того, последовательно проводимая расовая политика позволит народам Европы не попасть под владычество США. Восхищаясь экономической и особенно технической мощью американцев, Гитлер жестоко упрекал их в отсутствии культуры. Известно восторженное отношение Гитлера к достижениям технического прогресса; он начал строить в Германии автобаны – в стратегических целях и для снижения безработицы, но также и потому, что был без ума от автомобилей; он мечтал, чтобы в каждой немецкой семье были всевозможные бытовые приборы, и стал первым из европейских политиков, использовавших для проведения избирательных кампаний самолет. В то же время уровень знаний не позволял ему правильно оценить значение многих изобретений, в том числе в области вооружений.

Довольно трудно с точностью определить причины негативного отношения Гитлера к модернизации. Он сам приводил всего две: пролетаризация масс и экологические последствия. В то же время, как мы уже показали, он не скрывал восхищения перед техническими новинками. Можно ли в таком случае причислить его к противникам прогресса, цепляющимся за старину, и апостолам иррационального мира?

Напомним снова: необходимо различать его убеждения и склонности и его умение эксплуатировать человеческие слабости. Для него не были секретом иррациональные побуждения людей, и он ловко их стимулировал при помощи символики, пробуждающей эмоции сродни религиозному рвению: песни, знамена и т. д. Но сам он не верил ни в какой мистицизм, не признавал религиозных обрядов, тем более – оккультизма. Это отличало его от Розенберга, Дарре и Гиммлера, исповедовавших темные учения о «кровной связи человека с почвой» и усердно посещавших общество «Туле». При этом Гитлер и не думал отдалять от себя этих людей, поскольку они представляли собой серьезное партийное течение, которым он умело пользовался.

Фюрер считал, что его мировоззрение представляет собой рациональную теорию, основанную на современной науке. Хотя национал-социализм считался «народным движением» с точки зрения организации, он ни в коем случае не был «культом», но политическим течением, базирующемся на расовых теориях. Поэтому у членов партии не существовало никаких культовых сооружений – лишь народные дома, места собраний и стадионы.

Гитлер был скорее «рационалистом», отталкивающимся от «научных» (впрочем, ложных) посылок, на основе которых он выстроил стройную и последовательную систему. В этой системе жизненное пространство являло собой необходимость для выживания немецкого народа как с точки зрения экономики, так и с точки зрения геополитики.

Завоевание жизненного пространство входило в одну из среднесрочных задач Гитлера. После ее решения он мог перейти к постановке более далеких целей, например достижению Германией статуса мировой державы, а затем и мировой гегемонии.

Раса

Хорошо известно, что ключевым элементом гитлеровской доктрины является понятие расы. Подобно концепции жизненного пространства, оно базируется на «научных знаниях», распространенных в то время. Как всегда, из всего прочитанного и услышанного в ходе всевозможных дискуссий, Гитлер запомнил лишь то, что служило подтверждением его убеждений и интуитивных догадок, нимало не смущаясь, если в процессе запоминания происходило извращение идей и понятий, вплоть до диаметральной противоположности.

Концепцию расы Гитлер почерпнул из трудов Гобино, Дарвина, Хьюстона Стюарта Чемберлена, Вильгельма Бёльше, а также из огромного числа националистических и антисемитских брошюр. Сказать точно, какие из них Гитлер читал, а какие нет, невозможно – в отличие от Гиммлера или Геббельса, он почти никогда не ссылался на свои источники, то ли потому, что не давал себе труда запоминать имена авторов, то ли потому, что хотел выдать почерпнутые у них идеи за свои собственные.

Главный его упрек к евреям заключался в их интернационализме и роли в развитии международного капитализма. 31 мая 1920 года фюрер выдвинул лозунг «Антисемиты всех стран, объединяйтесь!», переведя классовую борьбу в борьбу расовую. Чуть позже, 3 июля, он впервые употребил выражение «туберкулезная бацилла», сопрягав его со словом «паразитизм». В дальнейшем подобные «биологические» сравнения будут постоянно мелькать в его устных и письменных выступлениях, в том числе излюбленная им аналогия между евреями и сифилисом.

13 августа 1920 года он выступил с длинной речью на тему «Почему мы антисемиты?». Это был первый раз, когда он заговорил об «арийцах» и их достижениях. Именно арийцы, по его мнению, создали утонченную культуру в Египте, Персии и Греции. Напротив, евреи были напрочь лишены культуры: у них не было ни живописи, ни музыки, даже храмы им строили чужеземцы. Если для арийцев труд был нравственным долгом и общественным делом, то для евреев – карой за первородный грех, поэтому они видели в нем лишь способ удовлетворения эгоистических интересов; отсюда их материализм и поклонение мамоне (самая гениальная идея еврея Маркса – сплотить рабочих на борьбу с национальным капиталом для защиты интересов международного капитала); то же касалось и международной торговли. В этой же речи Гитлер провел четкое различие между национальным промышленным капиталом – продуктивным в силу связи с народом и государством, и биржевым капиталом – интернациональным и спекулятивным.

Впоследствии Гитлер развил идею о вмешательстве евреев в дела отдельных государств, начиная с Римской империи. «Паразитирующий» еврей внедряется в народ, портит чистоту его крови, а затем разрушает народную культуру. Разрушение государства, разрушение трудовой морали и разрушение народной души и народной чистоты – таковы три цели, преследуемые евреями. Не бывает хороших и плохих евреев – все они действуют исходя из интересов своей расы и своей крови.

Быть социалистом значит быть и антисемитом, поскольку социализм есть противоположность материализма и культа мамоны; социалист всегда поступает в согласии с нацией. Поэтому социализм, антисемитизм и национализм суть триединство. Долг партии – пробудить в каждом немце антиеврейский инстинкт, для чего требуется мощное движение, основанное на принципах «научного антисемитизма».

Нет сомнения, что в 1919–1924 годах Гитлеру удалось привлечь к себе внимание не в последнюю очередь благодаря антисемитским высказываниям. Чем же был для него антисемитизм – средством завоевания массовой популярности или важным элементом его расовой идеологии?

«Люди, не понимающие значения расовой проблемы, – пишет он в “Майн Кампф”,– уподобляются тем, кто хочет мопсам привить свойства борзых собак, не понимая того, что быстрота бега борзой собаки или особая понятливость пуделя являются свойствами, заложенными в их расе, а вовсе не чем-то таким, чему можно научить. Народы, пренебрегающие чистотой своей расы, тем самым отказываются и от единства душевной жизни во всех ее проявлениях. Недостаточная однородность крови неизбежно приводит к недостаточному единству всей жизни данного народа; все изменения в сфере духовных и творческих сил наших являются только производным от изменений в области расовой жизни.

Кто хочет освободить немецкий народ от чуждых ему влияний и пороков нынешнего дня, тот прежде всего должен освободить его от тех чуждых факторов, которые являются возбудителями всех этих пороков.

Пока мы не поймем до конца значения расовой проблемы, а стало быть, и значения еврейского вопроса, возрождения немецкой нации не будет».

Проводя аналогию между человеком и животным, он продолжает:

«Каждое животное спаривается только со своим товарищем по роду и виду. Изменить это могут только какие-либо чрезвычайные обстоятельства. Результатом этого заложенного во всей природе стремления к расовой чистоте является не только строгое отграничение отдельных рас друг от друга, но и известная однородность внутри каждой из них. Лиса всегда остается лисой, гусь – гусем, тигр – тигром и т. д.; разница тут может заключаться только в большей или меньшей выносливости отдельных экземпляров, в большем или меньшем уме, понятливости и т. д. Но никогда нельзя встретить лисы, которая обнаруживала бы какие-нибудь гуманные намерения по отношению к гусю, как никогда мы не встретим кошки, склонной к дружбе с мышами».

Далее следует такой вывод:

«Природа противится спариванию более слабых существ с более сильными. Но в еще большей степени противно ей смешение высокой расы с нижестоящей расой. Такое смешение ставит под вопрос всю тысячелетнюю работу природы над делом усовершенствования человека.

Из опыта истории мы видим тысячи примеров этого. История с ужасающей ясностью доказывает, что каждое смешение крови арийцев с более низко стоящими народами неизбежно приводило к тому, что арийцы теряли свою роль носителей культуры».