Битва за Севастополь. Последний штурм - Нуждин Олег Игоревич

– Северное укрепление: личный состав 178-го инженерного батальона береговой обороны (40–50 человек), остатки частей ПВО, бойцы и командиры 95-й дивизии (50–60 человек) и взвод (50 человек) Местного стрелкового полка. Всего гарнизон насчитывал около 150 человек. Командир – старший лейтенант А.М. Пехтин.

Из названных опорных пунктов взаимодействовать между собой могли только два последних: между ними был проложен подземный кабель, а с Инженерной пристанью связь с южной стороны поддерживалась по подводному кабелю[289].

Сначала командовать обороной Михайловского равелина было поручено командиру 110-го зенитного полка полковнику В.А. Матвееву, но вскоре решение изменилось. Ему было предписано оставить на равелине 120 бойцов, а остальных 350 человек переправить вместе со своим штабом на северную сторону для обороны важнейших объектов Севастополя[290].

Небольшие опорные пункты были образованы в районе Братского кладбища, в доме телеграфной станции «Голландия», в районе лагеря училища береговой обороны и батареи № 702. Все они в дальнейшем были легко блокированы немцами и уничтожены.

Может быть только одно объяснение, почему командование СОРа и адмирал Ф.С. Октябрьский решили оставить несколько опорных пунктов на северной стороне, хотя было понятно, что удержаться там долго невозможно. Скорее всего, они по-прежнему исходили из предположения, что силы противника уже на исходе, и прекращения наступления ожидали со дня на день, и теперь было важно удержать его на прежних рубежах. В дальнейшем, после получения подкреплений с Большой земли, можно было самим перейти в наступление для восстановления позиций. В таком случае сохранение нескольких плацдармов на северной стороне существенно облегчало выполнение такой задачи. Не стоит забывать, что 20 июня командованием СОРа была получена телеграмма от маршала С.М. Буденного, в которой тот требовал восстановить положение на северной стороне. Адмирал Ф.С. Октябрьский пытался объяснить невыполнимость данного приказа. «Пока сил не накопим, ничего реального не сделать», – записал он в своем дневнике[291]. Но требование оставалось в силе, и отказаться от его выполнения адмирал не мог. Возможно, в расчет принималась Директива Ставки от 19 июня 1942 г., в которой командующему Северо-Кавказским фронтом был дан приказ приступить к подготовке новой десантной операции по овладению Керченским полуостровом. В связи с ней удержание Севастопольского плацдарма было стратегически важно для сковывания и изматывания 11-й армии, которая лишалась возможности маневра своими силами.

Потеря северной стороны и выход немцев к Сапун-горе сказались на морально-психологическом состоянии защитников Севастополя. Так, по состоянию на 19 июня фиксируются случаи неявки на места работников оборонных предприятий: по заводу № 201 таковых числилось 87 человек, по заводу № 1 – 61 человек, по «Химчистке» – 9 человек[292].

У многих, в первую очередь командиров, возникло понимание, что город не удержать. Именно такое настроение сложилось в штабе 7-й бригады морской пехоты после получения очередной сводки от командования Приморской армии и нанесения обстановки на карту. Воспоминания об этом оставил бывший начальник оперативного отдела бригады капитан 1 ранга А.К. Евсеев:

«Поздно ночью мы с полковником Кольницким сидели в землянке при свете керосиновой лампы за деревянным сооружением, очень напоминавшим стол. Кольницкий держал в руке оперативную сводку штаба армии и диктовал мне наименования пунктов и цифры высот, а я, вооружившись карандашом, делал отметки на карте и соединял их между собою непрерывной линией.

– Ну, покажите! Как это выглядит? – наклонился Альфонс Янович к карте, когда закончил читать сводку.

Я посторонился, придерживая руками свисающие с досок края карты.

– Видимо, дело идет к концу! – зачем-то оглянувшись, вымолвил полковник и горько усмехнулся»[293].

Похожие настроения царили и среди связистов Черноморского флота. Бывший шифровальщик П.П. Руденко в 1971 г. писал, что они уже к 20 июня знали, что Севастополь не удержать. Возникал естественный вопрос об эвакуации армии на Кавказ, но вышестоящее начальство подобную идею не поддержало, ошибочно считая, что еще не все потеряно. В результате было упущено время, хотя, по мнению ряда морских специалистов, до 25 июня еще можно было что-то сделать ради спасения армии[294].

21 июня

Северный сектор

Схема № 4

В течение ночи шло создание обороны по южному берегу Северной бухты. Весь созданный здесь оборонительный рубеж вошел в состав нового IV сектора, командиром которого назначили полковника А.Г. Капитохина. На рубеже от Павловского мыса до электростанции было установлено несколько 45-мм орудий, для прикрытия в район Морзавода был переведен бронепоезд «Железняков». Остатки стрелковых и артиллерийских частей 95-й дивизии были переформированы на Корабельной стороне в один батальон. Он стал именоваться 1-м батальоном 90-го полка во главе с бывшим военкомом полка И.Л. Кадашевичем. В его ряды влились артиллеристы 57-го полка, а также бойцы 97-го противотанкового дивизиона под командованием майора Н.Н. Ромодина[295]. Но и артиллерийское, и пехотное прикрытие оставалось слишком слабым.

Утро 21 июня началось атаками Приморской армии. В 5.00 красноармейцы силой до роты нанесли удар по левому флангу 22-й дивизии. Он пришелся по форту «Урал», в котором расположились на отдых остатки 2-го батальона 16-го полка. Советская атака сначала развивалась вполне успешно, и противник оставил укрепление. Вскоре немцы пришли в себя и предприняли свое наступление. Во время боя с немецкой стороны был убит лейтенант Фогельзенгер. Погиб, оставшись неизвестным, старший лейтенант Красной Армии, возглавивший атаку приморцев[296].

С утра противник начал подготовку к штурму опорных пунктов на северной стороне. За ночь была подтянута артиллерия 24-й дивизии, которую усилили приданными 210-мм и 305-мм мортирами. Командир соединения генерал Х. фон Теттау с удовлетворением сообщил, что бой, который вел его 31-й полк вместе с приданными ему саперными подразделениями всю ночь, завершился захватом Северного укрепления.

Для его штурма были выделены 24-й саперный батальон в составе трех рот, 3-я рота 88-го саперного батальона и батальон 31-го пехотного полка. Два орудия осуществляли непосредственную поддержку на поле боя.

После продолжительного обстрела пехота в 8.30 пошла в атаку. Немцы разделились на две штурмовые группы, каждая – с одним поддерживающим орудием. Бой продолжался в течение всего дня с крайним ожесточением. Противник поначалу сумел ворваться внутрь укрепления, но был выбит контратакой. Уже вечером, в 18.30, немцы решили повторить артиллерийскую подготовку, после окончания которой штурм возобновился. Теперь он оказался более успешным для нападающих. Они ворвались во внутренний двор, бой разгорелся уже внутри укрепления, вокруг казарменных построек. Сопротивление было окончательно сломлено только после 4.00 22 июня[297].

Во взаимодействии с 102-м полком 31-й полк занял несколько бетонированных сооружений и после тяжелого боя захватил группу казарм юго-восточнее Северного укрепления. Сам 102-й полк, прикрывая левый фланг ударной группы своего соседа, вышел к берегу моря в бухте Старосеверная. Его батальоны развернулись фронтом на северо-восток и юго-запад.

В течение дня противник предпринял несколько попыток выбить советские войска из опорных пунктов в районе Инженерной пристани и Михайловского равелина. Но здесь все атаки были успешно отбиты.