Обитель - Максим Константинович Сонин

Троице поклоняемый и славимый, неисследимы пути Твои, неисповедимы судьбы Твои, прими раба Твоего Адриана в Царствие Твое. Аминь.

Адриашка уже не дышал, и Варвара потянула из кармана телефон, набрала брата.

Митрополит Иосиф не спал, сидел со своей книгой. Перелистывал, сверял адреса и числа. Где сколько монахов, где сколько сирот, куда послать продовольственные запасы, когда с нового склада наладят доставку, а с кого, наоборот, спросить. Долго разглядывал пасечные описи и козьи фермы. Мария просила себе в помощь прислать какую помоложе девку – раньше Иосиф бы позвал с Обители Злату, а теперь решать нужно было. Женский монастырь в области был всего один, да и там баб было немного, а уж подходящих Марии – чтобы не моложе пятидесяти лет, чтобы с детьми умела обращаться и в лесу жить – и того. Две всего. Вот между двумя ими Иосиф и размышлял, когда телефон на столе затрезвонил.

Левая рука лежала в кипятке, размокала. Правой Иосиф на экран телефона нажал, громкую связь включил.

– Алло, – сказала сестра. – Адриашка в мир иной отошел, поганец.

– Родной тебе племянник, – сказал Иосиф. – И из нашего рода последний.

– Последний. – Сестра что-то там переставляла, шуршала. – Евка еще мелкая. Тоже, поди, племянница.

Иосиф помолчал.

– К Марии ее отвезешь, – сказал. – А с другой, которая будто с Обители, пускай Семен разбирается. Сама с ним поговоришь.

– Да куда Семену? – спросила Варвара. – Он и так трясется, ему и его мужикам сейчас Адриашке могилу копать. Сама сведу на озеро.

– Семен с девкой разберется, – сказал Иосиф. – А ты бери сейчас лодку, Еву к Марии сегодня же доставь.

– Куда? – Варвара чуть на визг не сорвалась, закашлялась. – Ночью по озеру?

– Хочешь – пешком иди. – Иосиф повернул тяжелое лицо, глянул на погруженную в воду руку. Вздутая кожа стала совсем красная, а значит, пора было руку доставать. Правой нажал на экран, звонок закончил. Почти сразу в кабинет заглянул секретарь с полотенцем – ждал под дверью, пока митрополит договорит. – Сюда давай, – Иосиф закряхтел, сглотнул мокроту. Забрав у секретаря полотенце, сказал: – Ступай уже, поздно.

Варвара на пришедшего в избу игумена заругалась.

– Таскайте его отсюда. – Она указала на труп. – Еще провоняет, сами же потом отмывать всё будете.

Игумен на труп смотрел без удивления, знал, зачем Варвара в монастырь приехала, а вот пришедший с ним брат закрестился. Варвара на него замахнулась.

– Ну! – сказала. – Убирайте. И девку сюда веди. Которая помельче.

– Приведу. – Игумен уже склонился над телом, стал поддевать за подмышки.

Лицо у мертвеца было накрыто тканью, и игумен постарался ее не касаться. Ткань, кажется наволочка с кровати, была промочена чем-то, проваливалась там, где у трупа должен был быть рот. Казалось, сейчас он потянет легкими, проглотит ткань. Но тело было тяжелое, совсем мертвое.

С большим трудом вытащили его из избы, кинули на санки. Игумен догадался приволочь – длинные, широкие, на этих санках братья из леса возили бревна.

Потянули по снегу, по темноте. Игумен, еще когда Варвара только приехала, решил, что тело пока кинут в овраг, все равно мороз, а уже утром братья выкопают могилу подальше к берегу. Теперь волокли сани молча, угрюмо, сильнее кутаясь – даже для ноября было холодно, ветер с озера лез под одежду, кусал кожу.

Потом так же шли обратно, тянули за собой пустые сани. Брата игумен послал спать, а сам пошел за девочкой, но уже у дверей остановился, перекрестился, стал бормотать запоздалую молитву. Чувствовал, еще и не о таком матушка попросит – не спросила ведь про девку в кладовке, ничего о ней не сказала. Вот и медлил: хоть и на морозе, а все лучше, чем в тепле, но зная, что с каждой минутой все ближе страшное приказание.

Наконец скрепил сердце, вошел.

Девочка сидела у двери в кладовку, почти в стену вжалась, свернулась, будто котенок. Игумен подошел к ней, опустился на корточки – так и к огню было ближе. Потер руки, согреваясь.

– Ты как тут? – спросил. – Все хорошо?

А самому вдруг подумалось, что ведь и эту девчонку Варвара со свету сживет. Если не сама, так у Марии в приюте. Ведь не случайно девчонка с Адрианом была. Если не дочь, то все одно, то же семя. Девочка тем временем кивнула.

– Тебя матушка Варвара не обижала? – спросил игумен. Хотел по голове погладить, передумал, перекрестил девочку. Та ответила тем же, потом помотала головой, показала два каких-то знака. Видимо, Варвара ее не била.

– Ну и славно, – сказал игумен. – К ней пойдем, она тебя уложит. Тебе спать нужно. Так что тебя я сейчас спать отведу в избу, хорошо?

Девочка снова кивнула, поднялась. Только тут игумен вспомнил, что у нее ноги босые. Можно было валенки надеть, но те даже и для подростка были бы великоваты. Вздохнул. На улицу вывел так, а там подхватил на руки, быстро пошел вверх по холму к избе.

Ева помнила, что ее уже так носили, совсем недавно. Спать хотелось очень, но холод не давал. И еще голос из кладовки все будто твердил в голове про сестру, про Софью. Сестра обещала скоро приехать, и надо было об этом мужу сказать, чтобы обязательно пустил, если Ева в это время вдруг спать будет.

Закрыла глаза вроде на мгновение, а вокруг уже изба, тепло и светло. Только запах стоит странный, неприятный.

Мужа нигде не было, а возле кровати возилась давешняя старуха. Ева изобразила, что спит, но старуха толкнула ее в плечо.

– Подымайся давай, – сказала. – Мы с тобой сейчас на лодке поплывем.

– А муж? – спросила Ева.

– Ждет тебя. – Варвара налила в кружку горячей воды и теперь растирала себе руки. Давно не гребла, давно сама лодкой не правила, и нужно было сейчас все силы собрать.

Игумена она отправила за шерстяными одеялами и веревкой. Не стала говорить, что девку к Марии свезет, – незачем ему было об этом знать. Пускай думает, что девку Варвара притопит, а потом сама в свой дом поплывет. Во-первых, так Варвара всегда с детьми делала – незачем кому-то, кроме нее и брата, знать, где кого содержат. А во-вторых, не нравилось ей, как у игумена руки дрожат. Боялся он, мог совсем струсить девчонку бесоватую придушить – а значит, надо было его поучать. Брат всегда говорил, что примером нужно, показать, как полагается, – тогда тебя и послушаются.

Игумен принес в избу два больших одеяла, поверх положил веревку.

– Лодка готова? – спросила Варвара, обворачивая девочку в одеяло.

– Готова. – Игумен на девочку старался не смотреть. – Смазана, на