'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бегом.
Снова шлепки «маслин», но на этот раз несколько в стороне, это взбаламученное крошево полетело в воздух, будто вовсе не было наполовину пропитано гнилой водой.
Нужно пройти хотя бы полквартала и там укрыться в лабиринте однотипных зданий, зарыться в хлам, переждать. Хелл они его там найдут, ни тепловизорами, ни датчиками движения. Думать о том, как его в таком случае найдут свои, пока не будем.
Вырвавшись, наконец, из сектора обстрела и теперь проламываясь сквозь сюрреалистический лабиринт заброшенных зданий, директор Баум со стоицизмом марафонца наблюдал за тем, как его биологические показатели несутся к критическим отметкам.
Так, теперь чуть медленней.
Нужно двигаться тихо-тихо, и следить по сторонам, потому что у него осталось секунд пятнадцать, прежде чем сюда подоспеют преследователи.
Едва заметную нишу директор Баум нашёл, уже хрипя и задыхаясь – лёгкие не справлялись. Скоро в них начнёт скапливаться жидкость, и его незадачливый побег в буквальном смысле этого слова захлебнётся.
Надо же, ещё хватает сил шутить.
Директор Баум всунулся в щель, уже и думать не думая о членистоногих и грызунах, пусть всего хоть изгрызут, сдаваться в руки Корпорации нельзя.
Если это не Корпорация, то кто? Конкуренты из «Янгуан»? Там такое же болото, как и в родном «Джи-И». Многолетняя война с Корпорацией никого ничему не научила. Подобная спецоперация не по зубам ни одной из двенадцати старших корпораций.
Так, теперь нужно слиться с окружающей средой, заодно дать организму долгожданный отдых.
Квазианабиозное состояние позволяло эффективно избавляться от продуктов распада – при замедленном обмене большую часть работы брали на себя имплантанты, на время заменяющие собой почки, печень, крупные лимфатические узлы и прочую биохимию с биофизикой.
Ну, глубокий вдох, инъектор привычно вошёл в подключичный канал, с лёгким звуком загоняя порцию реагента в кровоток.
Мир сначала стал серым, потом чёрным, потом перестал быть холодным, исчез слух и обоняние. Последней отключилась тактильная чувствительность, так что директор Баум всё-таки успел почувствовать, как чьи-то крепкие руки вытаскивают его скорчившееся тело наружу.
Пробуждение было болезненным. Так, наверное, ощущает себя человек, умудрившийся разом отлежать обе руки, обе ноги и заодно голову. Первым делом просыпается чувство холода. Всегда холода, никогда тепла.
Правая рука ледяной чуркой покоится на груди, пробирая до костей. Она тяжёлая, неподъёмная, но если глубже вдохнуть, то можно под треск заиндевелых рёбер сбросить эту тяжесть, и тогда рука, колыхнувшись в скрипучем плече, безвольным куском мяса обрушивается куда-то вниз, туда, где ничего нет, только пульсирующая боль.
Боль появилась почти сразу за холодом.
Она родилась в кончиках ампутированных пальцев, перебралась в культю предплечья, надолго поселилась в изломанном плече, чтобы уже потом, бесконечное количество секунд спустя, взорваться в груди, там, где положено находиться сердцу.
Сквозь океан боли уже просыпались другие ощущения – начинали мелко подёргиваться скрученные узлом мышцы, в глазах из хаоса зелёных и красных пятен стало прорываться нечто осмысленное, а по лбу прочертила полоску огромная горячая капля пота.
Директор Баум наконец сумел скопить достаточно сил, чтобы завалиться на бок и зайтись в этой скрюченной позе судорожным кашлем.
Где это он, к хеллам собачьим, и как сюда попал?
Сквозь звон в ушах до сих пор не прорвалось ни единого звука извне, помещение замкнутое, хорошо звукоизолорованное, кондиционированное. Директор Баум достаточно пришёл в себя, чтобы начать отличать постэффекты анабиоза от воздействия внешней среды.
В помещении было светло, но не ярко, прохладно, но не холодно, воздух был чистый и кондиционированный, кушетка на ощупь приятная, как раз нужной жёсткости, чтобы создавать уверенную опору, не вызывая вместе с тем ломоту в костях.
Прелестно.
Тремор настолько усилился, что мир вокруг директора Баума заходил ходуном, не давая продохнуть. Лишь спустя долгую минуту его отпустило.
Утерев ледяной пот, он поднялся, принимая полулежачую позу. Ему никогда не нравился этот пошлый бирюзовый оттенок. Тут все стены были подобного цвета, чуть шершавые, такая, знаете, нарочитая огрублённость, будто под слоем краски сразу идёт голый силикатный полимер.
Так, на привычном месте не было «гоутонга», и вообще окружающая действительность была предельно молчалива. Ни единого источника сигнальных интерфейсов.
Подняться на ноги удалось не с первой попытки – конечности ещё не слушались. Старания вспомнить, чем кончилось забавное приключение с отбытием поезда, покуда тоже приводили к негативному результату. Он куда-то бежал, его преследовали… и, видимо, вырубили. Только зачем? Чтобы помучить неведением? Директор Баум не верил в театральные эффекты, да и вряд ли эти парни стали бы ломать перед ним комедию с таинственными пробуждениями только ради того, чтобы себя позабавить.
– Эй…
Бенефис не удался, горло тут же перехватил спазм, кашель мучил его некоторое время, а потом исчез сам собой.
Вторая попытка.
– Эй, кто там! Со мной поговорить никто не желает?
Тишина. Ну и хелл с вами.
Директор Баум принялся разглядывать, за неимением других объектов, самого себя. Следы от инъекций. Стандартные разъёмы систем, видимо, заблокировали имплантанты, пришлось колоть наново. Нечто вроде больничного халата – его предварительно переодели и отмыли. Какая трогательная забота. Небось и подрёберную «аптечку» пополнили, чтобы клиент насухую не околел, в его-то возрасте.
Какие молодцы. Только чем же это его так вырубили?
Остались смутные воспоминания о том, как он запихивает себя в какую-то щель, дальше темнота. Самое главное, что за дрянь может давать такие жуткие постэффекты?
Тьфу, глупость, нашёл о чём думать.
Словно в ответ на его раздражение, в торцевой стене его камеры нарисовался контур дневного проёма. Директор Баум приготовился к броску, но вовремя разглядел в дверях женщину.
А так хотелось тряхнуть стариной, напоследок-то. С женщиной связываться было бесполезно, если их готовили, то настолько крепко, что любой бугай с игрек-хромосомой не имел ни малейшего шанса, слишком хорошая реакция, слишком мало бесполезного груза базовой массы. Да и то сказать, какой из директора Баума теперь боец. Всё, что он мог показать, его уже привело сюда. Вторая попытка стала бы скорее вычурным вариантом самоубийства. Это он мог проделать, в случае чего, просто отдав команду имплантантам.
– Директор Баум, за вами пришлось побегать.
Он с внезапным интересом взглянул на посетительницу. На вид – ничего особенного. Во всяком случае, избыток плотности обычно читался безо всяких приборов, просто по посадке головы и принимаемой позе. Неужели к нему послали на переговоры просто репродуктор, а беседу ведут незримые наблюдатели?
Впрочем, и подготовленный спец мог быть репродуктором с тем же успехом.
– Зачем было уничтожать состав с моими людьми?
– Вас так дольше не хватятся. Раскиданные вами эхо-маяки мы всё равно своевременно погасили. Так что вы не торопитесь, будем разговаривать обстоятельно, без спешки.
– Если у вас хватило ума меня отследить, значит, и у «красножетонников» корпорации «Джи-И» это дело займёт не сильно больше времени.
Из пола проявился выступ, быстро формируясь в подобие кресла. Автоморфирующие нанополимеры. Известная разработка, только вот действующие образцы пока пересчитать по пальцам. И все сверхсекретные. Любопытно.
Гостья, деликатно присев на самый край «кресла», расслабленным движением пригладила складки платья. Деловой покрой, никаких излишеств. Ткань дорогая, но не вызывающая, сдержанных тонов. Минимум украшений. Короткая стрижка. Прямой взгляд. Ухоженная кожа. Сошла бы и за модель, если бы рост был повыше. Директор Баум так и не понял, с кем имеет дело.
Ладно, тоже присядем на край кушетки.
– Так лучше. Вы полагаете, вас вообще будут искать?
– Вы считаете, что нападение Корпорации на одну из ключевых фигур…
В помещении раздался режущий слух хихикающий смех. Директор Баум снова впился в это лицо. Так смеются абсолютно сумасшедшие. И как это понимать?
– Директор Баум,
