"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

Он хотел было забраться на крышу машины, как вдруг взгляд упал на обгорелый остов трактора. Тот сиротливо торчал посреди частично уничтоженной огнем пажити.

Евгений зашагал по сгоревшему полю, хрустя торчащими из земли огарками и оставляя за собой неровную цепочку следов. Ботинки и низ брюк покрылись тонким слоем угольно-черной пыли, когда он добрался до трактора и полез на крышу, уже не боясь испачкаться в саже.

С высоты открывался неплохой вид. Справа и слева тянулось все то же бескрайнее поле, а вот прямо по центру темнела вдали серо-зеленая гребенка леса.

– Так вот где ты прячешься, – прошептал Евгений, и на его лице появилась хищная ухмылка.

Он слез с трактора, вытер руки о пиджак и вернулся к машине.

Наркоз странным образом подействовал на Игоря Михайловича. Он уснул и увидел неотличимый от реальности сон, в котором как будто наблюдал за Карташовым и его помощниками со стороны. Он видел, как ему сверлили череп и вставляли в отверстия электроды. Видел, как надевали сплетенную из разноцветных проводов шапочку на голову его нового, молодого тела. Видел, как профессор следил за показаниями приборов, время от времени нажимая какие-то кнопки. Это было ничем не примечательное зрелище. Игорь Михайлович даже удивился, что сон может быть таким скучным и неинтересным.

Внезапно все переменилось. Лаборатория исчезла в разноцветной вспышке, и Богомолов оказался у себя в особняке. Теперь он наблюдал за Восьмым, неотступно следуя за ним по пятам, и видел, как тот складывает деньги и Лизины драгоценности в объемную спортивную сумку. Он хотел остановить вора, но, как это обычно бывает во сне, движения были сильно замедленными, словно он завяз в густом сиропе.

Тем временем Восьмой забрал все, что было ценного в сейфе, и покинул особняк. Он направился на задний двор к гаражу, но не успел сделать и несколько шагов, как из-за поворота огибающей здание дорожки плавно вырулил «Бентли». За рулем сидел Честертон. Игорь Михайлович отчетливо увидел его лицо, словно некий оператор изменил фокус невидимой камеры, и все внимание сосредоточилось на дворецком. Слезы катились по морщинистым щекам старика.

«Он оплакивает Лизу», – догадался Игорь Михайлович и почувствовал прилив благодарности к слуге.

При виде молодого человека лицо Честертона исказила злобная гримаса.

Восьмой заметил машину и недоуменно остановился. И хотя от автомобиля его отделяло приличное расстояние, он заметил произошедшие с лицом сидящего за рулем дворецкого изменения и попятился.

Словно ожидая подобной реакции, Честертон вдавил педаль газа в пол. Двигатель под капотом оглушительно заревел. С неожиданной для премиального авто резвостью «Бентли» лихо рванул с места. Раздался глухой удар. Восьмой пролетел по воздуху несколько метров, тяжело хлопнулся на асфальт, выронив сумку из руки, и спустя пару секунд очутился под колесами машины.

«Интересно, это плод моего воображения или ублюдок действительно получил по заслугам?» – отстраненно подумал Игорь Михайлович и опять оказался в другом месте. На этот раз он как будто сам сидел за рулем автомобиля, но не того, который сбил Восьмого, а совершенно другого, и лихо мчался по туманной дороге.

За черной «БМВ» с тонированными окнами (Богомолов узнал, что это за машина, по характерному значку на руле) гналась патрульная «Приора». Она, как привязанная, болталась на хвосте, нервируя воем сирены и раздражая сверкающими над крышей красно-синими огнями.

Игорь Михайлович изо всех сил старался уйти от погони, но у него ничего не получалось. К тому же преследователи взялись за дело всерьез. Позади раздались приглушенные басовитым ревом форсированного мотора хлопки, и пули защелкали по машине.

«Надо срочно что-то предпринять», – решил Богомолов и внезапно, будто это сделал кто-то другой, а не он, нажал на педали, рывком поменял передачу и резко вывернул руль в сторону. «Бэха» проворно свернула с дороги и понеслась по засеянному рожью полю. Сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. Дыхание участилось. На лбу выступила испарина, во рту появился кислый, неприятный привкус.

«Разве так бывает во сне?» – удивился Игорь Михайлович и вдруг увидел, как из туманной пелены на него стремительно надвигается темная громада. Он не сразу понял, что это оставленный в поле трактор, а когда догадался, было поздно что-либо предпринимать. Он успел лишь немного вывернуть руль, и это спасло его от лобового столкновения с огромным, почти с человеческий рост, колесом, но от катастрофы не уберегло.

Игорь Михайлович услышал глухой хлопок и сухой треск мнущегося, как бумага, железа. Злая, неудержимая сила играючи оторвала его от сиденья и, словно пушинку, швырнула вперед к неожиданно ставшему матовым от обилия трещин лобовому стеклу. А потом он испытал необычное ощущение невесомости.

В этот краткий, вряд ли больше секунды, миг свободного полета Богомолов как никогда остро почувствовал уже знакомое ему состояние раздвоенности и не на шутку испугался. Он вдруг понял, что это все не сон. Что у профессора получилось перенести его сознание в чужое тело и оно, это самое тело, непонятно как оказалось далеко за пределами лаборатории. Хотя чего тут непонятного. Наверное, процедура трансплантации сознания совпала по времени с очередной попыткой запуска трансмиттера, и опять произошел непредвиденный сбой – вроде того, когда пропали генетически измененные образцы биомехов. Только тогда это практически никак его не касалось, а теперь он оказался в роли одной из тех химер. Удивительно только, почему он не сразу ощутил себя в другом теле и не видел, как его новая оболочка угнала автомобиль. Может, это как-то связано с тем видением? Он так жаждал отомстить Восьмому, что ради этого решился на не до конца исследованную, рискованную процедуру. И когда возмездие настигло подонка, бог, высший разум, ну или что там управляет человеческими судьбами, показали ему, что он зря все это затеял.

Игорь Михайлович не успел как следует обдумать эту мысль. Он вдруг услышал хруст, очень похожий на тот, с каким ломают жареные куриные крылышки, и боль от жесткого столкновения с неожиданно ставшей твердой, как бетон, землей разнесла его мозг на мириады сверкающих осколков. Мир погрузился в пульсирующую багрянцем мглу.

Богомолов ощутил себя парящим в глубоком космосе. Он не слышал и не видел ничего вокруг, ничего не чувствовал, кроме невероятной легкости. Он не знал, сколько времени длилось подобное ощущение и можно ли назвать это смертью, но испытал нечто вроде разочарования, когда его стало куда-то затягивать.

И снова он почувствовал, как в неожиданно раздувшийся до невероятных размеров мозг вонзились острые когти невыносимой боли и услышал тот самый хруст. Только на этот раз после него боль куда-то исчезла, зато вернулось ощущение подвижности в суставах, а вместе с ним и раздвоенности сознания. Но если раньше Богомолов досадовал по этому поводу, то теперь он был рад, что его разум оказался на вторых ролях. Он понимал: с его новой оболочкой что-то не так и он ничем не может помочь, в отличие от прежнего хозяина тела. Тот знал, что надо делать, и Богомолов решил ему не мешать.

Федяев лихо гнал машину к быстро растущей на горизонте темной стене деревьев. Чутье подсказывало, что он движется в правильном направлении.

По краю поля шла грунтовая дорога. На прошлой неделе поливали дожди. Продавленные колесами тракторов и грузовых машин глубокие ямины в колеях до краев наполнились жидкой коричневой грязью. Федяев не стал рисковать, хотя видел несколько мест, где он, наверное, мог без особых проблем подъехать вплотную к лесу, вышел из машины и проделал остаток пути пешком.

Он остановился на самом краю опушки. Деревья скрипели, стучали ветками, шелестели листвой и шуршали хвоей. Пахло прелью и характерным, свойственным лесу, приятным запахом. Федяев посмотрел по сторонам, запоминая приметы. Старая дуплистая береза, а рядом с ней высокая ель с раздвоенной верхушкой служили неплохими ориентирами. Осталось определить сторону света.