Дом, в котором... - Мариам Петросян

Кузнечик смотрел в пол, изо всех сил стараясь не расплакаться.

— Что-нибудь придумаем, — неуверенно сказал Волк. — Может, он сам пошутил и не приедет. Когда это бывало, чтобы колясник просился к ходячим. Скажем — случайно вырвалось. Мало ли что можно сказать. Главное, чтобы он убрался.

Красавица отрешенно смотрел в потолок. На свою лампочку. Вернее, на абажур. Они долго сидели в тишине. На полу засыхали бутерброды. Закрыв глаза, Кузнечик представлял Вонючку. Как он собирает свои вещи. При всех открывает свои тайники. И объясняет колясникам, что перебирается в расписную комнату. А они смеются и не верят. «Кому ты там нужен?» — говорят они. — «Эти ходячие просто пошутили». А Вонючка продолжает собирать вещи.

Кузнечик представил все это так ясно, что чуть не задохнулся. И сразу открыл глаза.

— Нет, — сказал он. — Я так не могу. Я сказал — приходи. Он знает, что это не шутка. Он примчится со всем своим добром… — Кузнечик замолчал. Что-то в горле мешало ему. Он зарылся лицом в колени, и они сразу стали мокрыми.

— Эй, перестань, — попросил Волк. — Мы сами с ним поговорим. Ты чего?

Горбач громко засопел в кулак. Кузнечик поднял заплаканное лицо и посмотрел на Волка:

— Ты с ним поговоришь, и ты его выгонишь. А я буду молчать и делать вид, что я ни при чем? Он мне поверил, а не тебе. А я, получается, не держу свое слово. Кто я тогда?

Волк отвернулся.

— Пусть будет, как он хочет, — сказал Слепой. — Пусть он держит свое слово. Только пусть не ревет. А этот Вонючка — он что, тяжелый, как танк?

Кузнечик не успел удивиться словам Слепого. Они услышали странный скрежещущий звук и одновременно вскочили. Дверь распахнулась, и на пороге появился шкаф. Потом они увидели, что это не шкаф, а большой ящик на колесах.

— Эй, помогите! — донесся из-за ящика задыхающийся голос. — Мне его не протолкнуть!

Волк и Горбач втащили ящик. В дверь он прошел только боком. За ящиком обнаружился Вонючка, прижимавший к груди распухший рюкзак и одетый в зимнюю куртку. На его голове красовалась полосатая шапочка.

— Вот я сколько всего привез, — сказал он гордо. — Глядите… — Вонючка увидел заплаканное лицо Кузнечика и замолчал. Потом покраснел. Очень медленно, начиная с огромных ушей.

— Ага, — сказал он. — Ага, — и стащил с головы разноцветную шапочку. — Понятно.

— Что тебе понятно? — грубо спросил Волк. — Протискивайся и закрывай дверь, не то сюда весь Хламовник сбежится.

Вонючка заморгал.

Горбач обошел ящик и постучал по нему.

— У тебя тут что, мебельный гарнитур?

Красавица заглянул в него сверху. — Ой, там трактор, — удивился он.

— Не трактор, а соковыжималка, — обиделся Вонючка. — Я ее сам сделал. Очень полезная в хозяйстве вещь.

Кузнечик вытер мокрый нос о колено и улыбнулся.

— А это что? — Горбач выудил устрашающую на вид железную конструкцию.

— Капкан, — скромно ответил Вонючка. — Его я тоже сам сконструировал.

— Тоже очень полезная в хозяйстве вещь, — съязвил Слепой. Он подошел к ящику. Волк и Горбач ныряли в него, доставая все новые и новые вещи. Красавица ничего не трогал, боясь сломать. Слепой ощупывал то, что клали на пол.

— Чайник, — пояснял Вонючка. — Ванночки для фотографий. Набор инструментов. Чучело рогатой гадюки. Складная вешалка. Гитара…

— Эй, — перебил его Волк. — Ты умеешь играть на гитаре?

Вонючка почесался и посмотрел в потолок.

— Вообще-то, нет.

— Тогда откуда она у тебя?

— Прощальный подарок соседей по комнате.

— Понятно. Унес все, что смог. Там хоть что-нибудь осталось?

Вонючка вздохнул:

— Тумбочки и кровати.

Он виновато уставился в пол. Кузнечик и Горбач засмеялись.

— Ясно, — сказал Волк. — Утром придут за этим ящиком.

— Не придут, — твердо сказал Вонючка. — Пусть только попробуют. Я предупредил, что в таком случае немедленно к ним вернусь.

Горбач поскользнулся на капкане и сел в салатницу. Кузнечик скорчился на кровати. Волк предупредил:

— Эй, мне нельзя много смеяться, слышите?

А потом был только смех и стон, и даже Слепой смеялся, а пронзительнее всех заходился Вонючка.

— Он вернется! Шантажист! Сосед по комнате!

— Вы не досмотрели! — кричал Вонючка. — Там еще много всего!

Они завизжали, сотрясая кровати.

Вдруг Волк выпрямился и сказал:

— Шшш… слышите?

Они умолкли — и услышали тишину. Тишину Хламовника, напряженно прислушивавшегося к их веселью.

На гитаре Вонючка играть не умел, зато умел на губной гармошке и знал девятнадцать песен, веселых и грустных. Он сыграл их все. В ящике оказалось еще много интересного. Например, паутина проводов, в которой запутался Горбач.

— Сигнализация, — объяснил Вонючка, распутывая его. — С сиреной.

— Интересно, — сказал Волк. — Полезная в хозяйстве вещь. Для нас — так просто незаменимая. Надо ее установить.

Они принялись устанавливать. После того, как всю дверь опутали проводами, и на нее стало страшно смотреть, оказалось, что сирена не работает. — Ничего, — безмятежно заметил Вонючка. — Где-нибудь обрыв, наверное. Я потом посмотрю.

Провалы Вонючки Кузнечик переживал болезненно. Но сигнализация оказалась единственным провалом. Капкан работал. Это выяснилось, когда Слепой на него наступил. Соковыжималка тоже работала. Вешалку установили в углу, и она выдержала две куртки и один рюкзак. Вонючка очень старался произвести хорошее впечатление. При каждом удобном случае, он повторял, что все может делать сам, и бросался это доказывать, вываливаясь из коляски и резво ползая по комнате. Он показал, как умеет сам влезать на кровать и в коляску, и даже попытался покорить подоконник, но сорвался. Потирая синяк на подбородке, он выразительно уставился на Кузнечика. «Видишь, как я стараюсь?» — говорил его взгляд.

Волк удалился на свою кровать с гитарой и пытался играть — без особого, впрочем, успеха. Красавица сидел перед соковыжималкой и рассматривал свое отражение в ее блестящем боку. Слепой у стены подслушивал Хламовник, держа на весу ушибленную капканом ногу. Когда Вонючка уехал в туалет, после долгих заверений, что «в этих делах ему помощь ну совершенно не нужна», Горбач сказал Волку:

— Этот Вонючка — неплохой парень. И чего все на него ополчились? Говорят, никого подлее него в Доме нет. А он славный.

— Да, — сказал Волк, поглаживая гитару. — Он ничего. Симпатичный ребенок, немного увлекающийся шантажом. Поймал Слепого в капкан, свалился с подоконника, совершенно случайно сожрал четыре чужих бутерброда с сосисками…

— Он был голодный, — заступился за Вонючку Кузнечик. — Он на обеде не был.

— Я тоже не был, — вздохнул Волк. — Хотя если завтра никто не явится за этой гитарой, я готов скормить ему еще два обеда.

Кузнечик успокоился. «Хорошо, что Вонючка догадался прихватить гитару — подумал он. — И хорошо будет, если завтра за ней не придут».

— Где бы достать апельсин? — жалобно спросил Красавица. — Или лимон? Или еще что-нибудь выжимающееся? — он осторожно потрогал кнопку пуска соковыжималки — и быстро отдернул руку. Он очень боялся ее сломать. Все, что он трогал, ломалось как будто само собой.

— Спортсмен ссорится с Сиамцами, — сообщил Слепой. — Они сперли у него журнал с голыми тетками.

— Да, — сказал Волк. — Моральный облик мальчика удручает. А ты прямо как подслушивающее устройство, Слепой. Про Вонючку они еще не знают?

Слепой потряс волосами:

— Нет. Но гармошку уже расслышали.

Вонючка вернулся. Пристроился у двери, и, тихо насвистывая, заковырял провода сигнализации.

— Где бы достать апельсин? — спросил Красавица. — Или хотя бы мандарин. Не знаете?

— Где бы достать самоучитель игры на гитаре? — спросил Волк. — Как вы думаете, может, у Лося найдется?

Пронзительный вой сирены подбросил всех в воздух. Красавица зажал уши. Сирена надывалась две минуты, потом стало тихо.

— Работает! — радостно сообщил Вонючка, тараща на всех огромные и наглые глаза.

Уходя на завтрак, они оставили сигнализацию включенной, а у двери поставили замаскированный капкан. — Может, когда мы вернемся, в нем уже кто-то будет, — сказал Горбач.

В столовой присутствие Вонючки за их столом вызвало скандал. Спортсмен демонстративно отсел подальше, стая последовала его примеру. Длинный стол младших ходячих, разделился посередине безлюдной полосой. Даже старшеклассники это заметили.

— Гляньте, у малявок раскол, — сказал старшеклассник Кабан.

— Подрастают, — пренебрежительно отметил Хромой. — Становятся таким же дерьмом, как мы.

Младшие, расслышавшие этот обмен мнениями, гордо выпрямились и покраснели. Старшие сравнили их с собой!

Колясники сумрачно разглядывали Вонючку.

Вонючка сиял и свинячил вокруг своей тарелки.