Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает. - Герд- Хельмут Комосса

Корни того, что выплыло на поверхность весной 2006 г., уходят в поздние 90–е гг. Координатором деятельности всех разведслужб в Ведомстве федерального канцлера был в то время (с 1991 по 1998 г.) Бернд Шмидбауэр в ранге парламентского статс — секретаря. Йорг Гайгер с июня 1996 по декабрь 1998 г. занимал пост президента БНД. Для меня сотрудничество с Шмидбауэром, как ранее доктором Шюлером, было особенно приятным. То, что один из них тяготел к СДПГ, а другой к ХДС, не имело для меня ровно никакого значения. Шла бы работа.

В чем же была суть происшествия, в течение нескольких месяцев 2006 г. так волновавшего умы? В БНД подозревали, что некий его сотрудник через одного журналиста предал гласности информацию служебного характера. Предстояла, стало быть, для установления места утечки операция против журналистского цеха. Попросту говоря, организация слежки. Очень похоже, что с БНД сотрудничало немало журналистов и они, между прочим, просвечивали своих коллег. К сожалению, не так мало журналистов, белые жилеты которых изрядно подзагрязнились. Свобода печати и свобода информации относятся, согласно ст. 5 Основного закона, к основополагающим свободам. Но всегда ли это уважается в полной мере? Нарушают или хотя бы ущемляют это право секретные операции БНД? Установление этого должно бы быть делом соответствующей судебной инстанции.

Естественно, свобода печати никоим образом не нарушается, если кто — то из журналистов во время приема в Берлине, Брюсселе, Москве или Токио побеседует с сотрудником БНД или МАД. Отнюдь не редкость, когда журналисты очень охотно идут на беседы с сотрудниками БНД. Похоже, что и в данном случае дело обстояло подобным образом.

Между 1993 и 1995 гг. эпизод этот в доверительном порядке неоднократно рассматривался. И вот прошли двенадцать лет. Почему же только теперь он попал в средства массовой информации?

На основании находящихся в нашем распоряжении материалов можно с определенностью утверждать, что операции БНД, вызвавшие дискуссию, нельзя отнести к собственно сфере задач ведомства. В этом случае они и в самом деле были бы недопустимыми.

Но ведь журналисты работают не в изолированном пространстве, где позволительно все. И они должны принимать во внимание определенные ограничения, и, как правило, они об этом помнят. Однако некоторые из них не слишком щепетильны при проведении границы между дозволенным и недозволенным.

Немало известно случаев сотрудничества журналистов, по самым различным соображениям, с руководством спецслужб. Но нашей стране определенно не пошли бы на пользу наложение на эту практику какого — либо запрета или создание общей атмосферы недоверия. В каждом случае следует разбираться отдельно. В истории, о которой идет речь, поводом для сомнений может стать то, что события 1993 г. стали достоянием общественности только в 2006 г., да еще и с привкусом сенсационности.

В других странах сотрудничество журналистов с отечественными разведслужбами отнюдь не считается грехопадением. Там считается само собой разумеющимся, что журналисты сообщают спецслужбам полученные ими в других странах интересные сведения. Так, в Лондоне будет рассказано, что в Каире или в Берлине получена информация, представляющая интерес для Британского королевства. Это старая традиция, идущая, возможно, из колониальных времен. Взаимодействие прессы и разведслужб — дело здесь вполне естественное. Можно сказать, что это даже дело чести. Впрочем, вслух об этом не рассуждают.

Кричащие заголовки типа «Скандал! Пресса под колпаком!» или «Разгул политического сыска!» вынуждают к проведению тщательного расследования. Разведывательные службы созданы для того, чтобы служить нашей стране. И об этом следует помнить всегда. Поэтому при нападках на спецслужбы следует самым тщательным образом проверять, кто объект атаки и кто за ней стоит.

Позитивный опыт сотрудничества с союзническими и дружественными разведками подтолкнул меня, впрочем, к сомнениям относительно того, насколько разумно при существующем разделении труда в определенных областях всецело полагаться на деятельность наших друзей. Проблематика спецслужб определенно не относится к такого рода областям.

Размышления о возможном разделении труда и его пределах дали повод для дискуссии с тогдашним Федеральным канцлером Г. Колем и его министром обороны Лотаром Рюэ. Я предложил проявить инициативу в ООН в связи со статьей ее Устава «о вражеских государствах», которая предоставляет союзникам право в случае «ненадлежащего» поведения Германии в любой момент осуществить вооруженное вмешательство. Другим нуждающимся, с мой точки зрения, в пересмотре положением Устава является вопрос о предоставлении Германии постоянного места в Совете Безопасности ООН. Однако федеральное правительство рассудило иначе. После обмена мнениями я обратился 25 июня 1993 г. письменно к канцлеру Г. Колю и одновременно к министру обороны Лотару Рюэ с предложением федеральному правительству выступить в Совете Безопасности с инициативой по пересмотру Устава ООН с тем, чтобы отменить статью «О вражеских государствах» и потребовать место постоянного представителя в Совете Безопасности. Время для этого было самое благоприятное. Соединенные Штаты Америки рассматривали тогда Германию как самого сильного и надежного союзника на европейском континенте. В те времена президент США не говорил о «привилегированном партнерстве», как это охотно в наши дни делает Федеральный канцлер А. Меркель по отношению к Турции. Германия была тогда для американцев «самая — самая», их важнейший форпост против Восточного блока, самый надежный союзник, ближайший друг. Было самоочевидно, что подобная благоприятная ситуация для такого рода немецкой инициативы появится нескоро. И даже если некоторые члены ООН и проголосовали бы против этих предложений, Германия с предельной отчетливостью увидела, кто же является ее самыми верными друзьями в мире. Не было резонов отказываться от подобной инициативы. Ясное дело, что к ней сразу же примкнула бы и Япония.

Я изложил Федеральному канцлеру Гельмуту Колю в том числе и следующие аргументы.

В связи с моими выступлениями по вопросам внешней политики и политики безопасности в последние месяцы, а также в письменных откликах на мои выступления в печати все чаще затрагивается вопрос, собираемся ли мы, немцы, перед лицом растущих ожиданий мирового сообщества, обращенных к нам, и впредь мириться со статьей «О вражеских государствах» Устава ООН. Во всяком случае, наш народ выработал в себе настоятельную потребность в справедливости и искренних партнерских отношениях. Наши друзья во всем мире с пониманием отнесутся к официально выраженному Вами стремлению немцев к равному достоинству и партнерству без границ, в едином сообществе народов. Положение, о котором идет речь, может со временем вырасти в преграду.

Ответы канцлера Коля и министра обороны Лотара Рюэ были по тексту разными, вероятно, даже не согласованными ими между собой. У меня вообще нередко возникало ощущение, что на самом верху далеко не всегда доходило дело до обмена мнениями по важным, национально значимым вопросам. Оба адресата, впрочем, сходились в том, что постоянное членство Федеративной Республики в Совете Безопасности ООН не обязательно, да и нежелательно, поскольку интересы нашей страны сполна и в любом отношении удовлетворяются нашими друзьями США, Великобританией и Францией. Это надежно гарантировано. Поэтому будет излишним будоражить ООН из — за «германского вопроса». В то время пересмотр Устава ООН уже был поставлен в повестку дня. Но боннское правительство не проявило никакого интереса.

Когда же красно — зеленое правительство более чем десятилетие спустя снова поставило этот вопрос, ситуация была уже совсем другой из — за твердого «нет» Федерального канцлера Г. Шрёдера американской политике на Ближнем Востоке. Сузился, к сожалению, и круг друзей нашей страны.

Коль скоро мы после 1990 г. и без того находимся в «кольце» друзей, интересы которых, по — видимому, полностью соответствуют нашим, для чего нам вообще нужно право решающего голоса в наднациональных органах? Для чего нужны нам спецслужбы? Не могли бы мы сэкономить, например, на БНД или МАД? Ведь у нас надежные партнеры, которые в любой ситуации выступят с нами, а в час опасности выложат «немецкую карту». Так для чего нам немецкие службы разведки?