Призраки прошлого - Евгений Аллард

— Отстаньте от неё! — услышал я неожиданно для себя, собственный голос.

Оба синхронно подняли на меня глаза и тот, который был пошире в плечах, хмуро пробурчал:

— Ты чего, чувак сказал?

Я приблизился к ним и отчеканил:

— Я сказал, чтобы ты от неё отлип. Понял?

— Жора, по-моему, он нарывается? — спросил лениво парень своего напарника.

— Точно, Веня. Тебе, больше всех надо? А? — задал он мне вопрос.

Я молниеносно уклонился от удара, и врезал в нижнюю челюсть первому ублюдку. Он удержался на ногах, но явно не ожидал такой реакции, изумлённо уставившись на меня. Набычась, мерзавцы стали приближаться. Я внимательно следил за их движениями, сделал быстрый шаг навстречу, перенёс вес тела на левую сторону и, коротко размахнувшись, нанёс мощный удар первому нападавшему в пах коленом, а второму — в солнечное сплетение локтем. Оба согнулись от боли, не мешкая, я схватил ближайшего за плечи и шмякнул коленом в живот.

— Ах, ты, сволочь! — заорал тот, что был пониже.

Он вытащил нож, из которого вылетело длинное, тонкое лезвие, и провёл мгновенный приём, я еле успел отскочить в сторону. Второй парень тоже пришёл в себя, выхватив кастет из кармана, быстро надел на руку. Девчушка убежала, я остался один на один с мерзавцами. Их глаза налились кровью, судя по всему, они жаждали отправить меня на тот свет. Я вдруг отчётливо вспомнил, эти два отморозка сопровождали меня от самого дома! Ослеплённый эйфорией от прекрасно законченного дела я беспечно не придал этому значение. Я начал пятиться в конец салона, надеясь, что будет остановка, и я успею сбежать, а отморозки, гнусно ухмыляясь, надвигались на меня, один играл «пером», другой любовно оглаживал кастет.

15

— Левон, а чего ты решил помочь-то? — спросил я.

— Ну как же, суки, двое на одного. Хотя нет, ты бы один справился. Где так хорошо научился нож из рук выдёргивать? — спросил он с интересом, подливая мне водки из графина.

— Дед научил приёмам рукопашного боя. Он кадровый военный, всю войну прошёл.

— Жив ещё?

Я отрицательно покачал головой. Левон вздохнул и зло добавил:

— Этим дебилам надо было давно морду начистить. Никакого слада с ними нет. Кому-то ты, Олег, поперёк горла встал. Только последние уроды этих мерзавцев нанимают. Думаю, они не убить тебя хотели, а только сильно порезать, поучить, что называется. Ублюдки.

Мы сидели с Левоном в баре, после того, как разделались с подонками. Когда один из амбалов выбросил вперёд нож, я инстинктивно закрылся локтем, ушёл с линии атаки. Схватившись за острое, как бритва, лезвие, с силой вывернул вверх, и нанёс мощный удар в локтевой сгиб. Вырвав нож, я шандарахнул его со всей дури под дых, довершив сокрушительным ударом в челюсть. Краем глаза я с удивлением заметил, как второй подонок рухнул, как подкошенный. Уже без моего участия. Постукивая немаленьким кулаком в ладонь, рядом стоил широкоплечий парень, небритый, в синих джинсах и чёрной майке. Левон затащил меня в бар, где нас приняли, как дорогих гостей.

— Левон, а как тебе в городе живётся? Тяжело?

— Да. Думаю, уехать отсюда. У меня, правда, бизнес здесь, небольшой. Но в последнее время все хуже стало. Дебилов уйма развелась, да ещё призраки гребанные. Говорят, все из-за этой проклятой телебашни. На башку влияет. И создаёт какой-то там неблагоприятный фон.

— А где у вас телебашня? — не понял я.

— А в маяке, — ответил он. — Ты разве не знал? Там все оборудование находится.

Я глубоко задумался, перед глазами всплыли пульты управления, видеотабло и странное сооружение у открытого потолка. Черт возьми, это же действительно огромная антенна! Как же я сразу не догадался?!

— А для чего вам такая мощная штука? — удивился я.

— Для большего охвата, ну чтобы шоу показывать. На нашем местном канале его тоже гоняют. Крутизна. Я на него подписался, хотя дороговато. Скажу тебе по секрету, наши местные вскрыли этот канал, поэтому почти бесплатно. Моя жена его очень любит. Я тоже изредка посматриваю, особенно, если там драки кровавые показывают с полицией, с мутантами. А жена все больше про любовь смотрит, ну и музыку. Ретро обожает.

Я начал осознавать, о каком шоу говорит Левон.

— Понятно. Левон, извини, я тороплюсь. Спасибо, что помог. Мне пора.

— Спасибо в лепёшку не завернёшь, — ухмыльнулся он.

Я нахмурился, полез во внутренний карман пиджака за бумажником, но Левон остановил меня и объяснил:

— Любезность за любезность. А? Не откажи, Олег. Поздравь мою жену с днём рожденья. Завтра вечером. Я за тобой машину пришлю. Ты ей только мой подарок вручишь и все. Оплачу тебе все по первому разряду.

— Ты чего, Левон? С кем-то перепутал меня. Я — никто и звать меня никак.

— Ну да! Не скромничай. Ты у нас местная знаменитость. Моя Ашхен тебя обожает. Все вырезки собирает из нашей прессы о съёмках.

— Так фильм ещё не вышел.

— Она на тебя в этом шоу смотрит. Я поначалу ревновал даже. Упрётся в ящик и, не отрываясь, смотрит, если с тобой. Но потом понял, все равно она меня же любит. У нас полгода назад дочка родилась. Она с ней сидит, ну вот чего не посмотреть.

Он вытащил из кармана маленькую книжечку в кожаной обложке, развернул и показал фотографию молодой темноволосой женщины с тонкими чертами лица, будто вырезанных из мрамора, ясными, блестящими глазами, под изогнутыми, как тетива лука тонкими ниточками бровей. Лучисто улыбаясь, она держала на руках младенца, как армянская мадонна. Я улыбнулся и ответил:

— Красавица. И малышка замечательная. Хорошо, Левон. Обязательно поздравлю. Я живу на Озёрной, пять, в доме Колесниковых.

— Да знаю я, где ты живёшь, — усмехнулся он. — Я же тебе говорю, ты у нас знаменитость. Ну, бывай! Больше не попадайся этим сволочам!

Я вышел из бара в раздумьях. Излишняя популярность мне только мешает в работе. Лучше не светить физиономией, чтобы не привлекать внимания. Я собирался направиться к дому, где сейчас проживала Екатерина с семьёй, как услышал некстати прозвеневший мобильник.

— Олег, тебе надо немедленно прибыть на студию, — голос Лифшица звучал, как приказ. — Сейчас, за тобой машина заедет.

— Юра, во-первых, я не дома, во-вторых, у меня дела. Зачем это вдруг? На ночь глядя?

— Скажи, где находишься, — пропустив мимо ушей возражения, торопливо проговорил Лифшиц. — Ты днём отдыхал, а ночью поработаешь, не развалишься, — добавил он.

Ни хрена себе я отдыхал, вначале вымотался, убирая эти проклятые устройства в доме Колесниковых, потом подрался.

— Так, я понял, где ты находишься, — вдруг добавил Лифшиц. — Оставайся там, через десять минут, машина будет.

Я открыл рот, чтобы возразить, но второй режиссёр уже отключился. Я удивлённо огляделся, обдумывая, как Лифшиц сумел определить моё местоположение. Но через несколько минут, рядом со мной действительно затормозила чёрная «Ауди», открыв переднюю дверь, шофёр буркнул:

— Садись, на студии ждут.

По дороге мне пришлось отзвониться Екатерине, извиниться, что не смогу прийти. Мы въехали в знакомый туннель, в гараже встретил Лифшиц и повёл по извилистому лабиринту коридоров. Уже издалека я услышал шум голосов, который перекрывался визгливым фальцетом Мельгунова. Не обращая внимания на крики, Лифшиц ввёл меня в помещение, откуда выходили открытые нараспашку стеклянные двери. Я подошёл поближе, остановился на пороге. В небольшой комнате полукругом сидел Розенштейн, сценарист Непогода, Мельгунов в ярко-красном пиджаке, с двумя толстыми золотыми цепями на шее. Над всеми огромной глыбой возвышался Верхоланцев в инвалидной коляске с загипсованной ногой. Я услышал обрывок его фразы:

— … чем ты не доволен? Все идёт по плану. Да, увеличили роль. Но ты сам виноват. Мы должны в срок сдать. Чем-то забить дырки мы должны? Как, по-твоему? — с иронией поинтересовался он.

— Это безобразие! — визгливо орал Мельгунов, явно не вникая в слова главрежа. — Почему у него роль главной стала, а моя — второй?!

— Кто тебе это сказал? — изумился Розенштейн, хлопая глазами.

— Я не слепой, читать умею, — буркнул Мельгунов.

— В местной прессе пишут? — утончил осторожно Розенштейн. — Ну и что? Это же провинциальна пресса, её никто не читает. А в центральной пишут, твоя новая роль — гениальный прорыв! Игорь Евгеньевич, как только получим нужный материал, лишнее выкинем.

— Стоп-стоп. Как это выкинем? Это всю работу коту под хвост? — перебил сердито Верхоланцев. — Мы так не договаривались. И потом, Давид, мы горим, как французы в 1812-м. Пока будет ждать, когда Игорь Евгеньевич раскочегарится, уже поезд уйдёт. Вместе с призами. Каннский фестиваль на носу. Не успеем.

— Мне все равно, успеем или нет, — завопил Мельгунов. — Где мои съёмочные дни?! Где, я спрашиваю?

— Ах, где твои дни? — зловеще проговорил Верхоланцев, выхватывая из кармана роскошный блокнот в толстом кожаном переплёте. — Так, где наши дни, — пробормотал он, листая. — Вот, понедельник, тридцать первое — Игорь Евгеньевич не явился. По болезни. Первое, второе, третье. Не явился. Семнадцатое, репетиция есть, съёмки — нет. Итого, из сорока двух съёмочных дней, Игорь Евгеньевич, ты присутствовал всего на одиннадцати. Я что, по-твоему, должен был высрать твою роль?