Психология личности - Дж.Д. КапрараСервон

Биологические и социальные факторы, варьирующие на протяжении жизни человека, также влияют на согласованность системы саморегуляции. Люди разных возрастов сталкиваются с разными жизненными трудностями и задачами, которые организуют их цели, действия и переживания (например, Cantor & Kihistrom, 1987;

Sanderson & Cantor, 1999; см. также гл. 5). Например, в зрелом возрасте люди все больше осознают конечность своей жизни. Это заставляет их пересмотреть жизненные приоритеты и цели. Более важными становятся цели, связанные с эмоциональным опытом, а не приобретением знаний (Carstensen, Isaacowitz, & Charles, 1999). Восприятие расширения и ограничения возможностей на протяжении всей жизни также структурируют опыт человека. По мере старения и столкновения с ограничением возможностей человек должен соотносить попытки контролировать ситуацию с усилиями, направленными на управление внутренними психическими ресурсами (Heckhausen & Schuiz, 1995, 1998).

Влияние человека на собственную судьбу

В нашем описании системы саморегуляции поставлен вопрос, который уже часто поднимался в предыдущих главах. Люди обладают способностью влиять на собственную судьбу. Способность предвидеть будущее и регулировать действия в соответствии с личными целями делает возможным влияние человека на свой опыт, свои действия и личностное развитие.

Персональное влияние нельзя рассматривать как аксиому. Харре (Harre, 1984) предлагает философское обоснование этого понятия. По его мнению, способность влиять на собственную судьбу проистекает из ощущения Я. «Представление о том, что я целостное существо... позволяет мне узнать, что я реципиент увещеваний... и побуждений, что я могу увещевать и побуждать других и, наконец, если все это сложить, что я могу также вести себя по отношении к себе самому» (р. 193). Таким образом, акты воли - это «самоинструкции», которые основаны на некой системе представлений о собственных возможностях и об ответственности за свои действия. «Понять, как я подчиняюсь себе, не сложнее, чем понять, как я подчиняюсь вам» (Harre, 1984, р. 195). Точно так же, как человек мотивирует других людей, выражая поддержку, внушая уверенность, напоминая им об их возможностях, так же он мотивирует и себя.

Джонсон-Лэрд (Johnson-Laird, 1988) дает объяснение понятию персонального влияния, используя принципы когнитивной науки. Он отмечает, что когнитивные процессы обычно зависят от психических моделей, то есть символических репрезентаций той или иной сущности и ее функционирования. Благодаря своей способности к саморефлексии, человек может создавать умозрительные модели не только внешнего мира, но и самого себя. Наши умозрительные модели Я включают представления о наших мыслительных процессах, или «метакогнитивных» представлений. Человек способен достичь контроля над событиями, используя эти метакогнитивные представления, чтобы решить, как ему сделать выбор. Он может обдумывать различные процедуры принятия решения и выбирать из них (например, подумать еще, немедленно действовать, попросить совета у других, бросить монетку). «Мы свободны... поскольку наши модели собственного Я позволяют выбирать то, как мы будем выбирать» (Johnson-Laird, 1988, р. 364-365).

Раньше психологи ставили под сомнение способность человека вилять на собственную судьбу. Бихевиористы считали самоконтроль иллюзией. Люди думают, что они не контролируют себя, если не осознают внешние детерминанты своих действий (Skinner, 1971). С точки зрения Скиннера, решение записаться на курс психологии или остановиться перед светофором зависит от внешних условий. Нам кажется, что мы делаем самостоятельный выбор в первом случае лишь потому, что мы не осознаем сложного, растянутого во времени набора внешних детерминант поведения.

В свое время смелые идеи Скиннера звучали убедительно. Однако в ходе тщательного психологического (Bandura, 1974) и философского (Dennett, 1984) анализа были выявлены их недостатки. В экспериментальных исследованиях была показана способность человека преодолевать ограничения, налагаемые внешними условиями (например, Mischel, 1974). Эти исследования вместе с достижениями когнитивной психологии привели к практически полному опровержению модели Скиннера и способствовали признанию психологами способности человека к саморегуляции.

Не так давно понятие самоконтроля вновь было подвергнуто критике (например, Wegner & Wheatley, 1999). В целом ряде исследований была продемонстрирована ограниченность способности человека успешно контролировать свои действия и судьбу. Иногда люди ведут себя саморазрушающе и тем самым делают неудачными усилия, направленные на достижение контроля (Baumeister & Scher, 1988). Попытки контролировать мыслительные процессы иногда приводят к противоположным результатам, заставляя человека делать именно то, чего он пытается избежать (Wegner & Wenzlaff, 1996). Ситуационные факторы могут активировать психические репрезентации целей и явиться причиной действий, направленных на достижение этих целей, без осознания этих процессов человеком (Bargh, 1997; Bargh & Chartrand, 1999; Gollwitzer & Schaal, 1998). Атрибуционные процессы могут привести к чрезмерной уверенности в собственной способности разрешать проблемы, что, в свою очередь, приводит к преждевременному прекращению усилий по разрешению той или иной проблемы и неоптимальным результатам (Metcaife, 1998). Эти результаты исследований демонстрируют границы подконтрольности поведения. Но они не исключают и не дают оснований для огромного количества игнорирования ситуаций, когда человек имеет возможность регулировать свои действия, ставя перед собой цели, выбирая для себя окружение, следя за своим поведением и используя разнообразные когнитивные стратегии для преодоления эмоционального дистресса. Мы еще вернемся к этим темам и рассмотрим в том числе роль неосознаваемых процессов, связанных с постановкой целей и их достижением (Bargh, 1997).

Концепции персонального влияния варьируют от культуры к культуре (Kitayama & Markus, 1999; Markus, Kitayama, & Heiman, 1996). В европейском и американском обществах люди больше ориентированы на самоэкспансию, личные достижения и личный контроль, тогда как для представителей азиатских культур более важными считаются социальные обязанности и групповые интересы. Это, тем не менее, не означает, что представители восточных культур не обладают способностью влиять на собственную жизнь. Просто цели действия и роль специфических представлений о себе в мотивации может варьировать от культуры к культуре. Люди, выдвигающие на первый план общественные цели, могут отличаться высоким уровнем самоконтроля в своих действиях, направленных на достижение этих целей. В действительности именно в восточных культурах имеются яркие примеры человеческой способности к самоконтролю при отсутствии каких-либо ощутимых внешних факторов, подкрепляющих поведение. Буддистский монах, ведущий отшельническую жизнь и посвящающий себя целиком медитации, являет собой яркий пример человеческой воли. Однако его влияние на собственную судьбу подразумевает стремление к общественным целям, поскольку назначение медитации состоит в конечном счете в приумножении благополучия других людей.

Теории прошлого и настоящего. Теории инстинктов, влечений, потребностей и мотивов

Систематическому изучению человеческой мотивации предшествовали попытки психологов прошлого столетия исследовать этот феномен. Ученых уже давно интересует проблема мотивации. Многие из них пытались выявить фундаментальные инстинктивные тенденции, характеризующие человеческую сущность. Например, сформулированные в XX веке идеи о том, что человек стремится максимизировать выгоду (Savage, 1954) или что человек инстинктивно агрессивен (Lorenz, 1966), восходят к высказанным задолго до этого идеям Томаса Гоббса и Адама Смита.

В психологии конца XIX века главным конструктом использовавшимся для объяснения мотивированных действий служило понятие инстинкта. Этой точки зрения придерживался Джемс (James, 1890), который считал, что значительную часть поведения можно объяснить инстинктивными импульсами. Он отверг обобщенные, абстрактные конструкты (например, инстинкт самосохранения) и предложил выделять довольно большое количество частных инстинктивных тенденций (например, инстинкт сосания, кусания, плача, ярости, страха, игры, творчества). Впоследствии Мак-Даугалл (McDougall, 1908) предложил теорию, несколько отличающуюся от теории Джемса. Джемс считал, что инстинкты действуют относительно рефлексивно, тогда как Мак-Даугалл подчеркивал направленность инстинкта на какую-то цель. Инстинкты различаются по тому, на что они направлены. Мак-Даугалл также предложил классификацию инстинктов.

Одни современные теории согласуются с ранними представлениями об инстинктах, другие - нет. Представители эволюционной психологии (Barkow et al„ 1992;Buss, 1997b, 1999a, b) разделяют взгляды Джемса, указывая на существование множества инстинктов. Как отмечалось, в эволюционной психологии поведение объясняется наличием предмето-специфических психических модулей. Поскольку все модули сформировались в процессе эволюции для решения каких-то конкретных адаптивных задач, каждый из них лежит в основе отдельных мотивов, то есть, отдельных стратегических тенденций. Эта точка зрения противостоит попыткам объяснить разнообразные социальные действия небольшим количеством глобальных мотивов (ср. Buss, 1997a, b; Pyszczynski, Greenberg, & Solomon, 1997). С другой стороны, в социокультурных психологических исследованиях были выявлены значительные кросс-социокультурные вариации в мотивационных процессах (Kitayama & Markus, 1999). Кажущийся универсальным мотив повысить самооценку оказывается значительно менее универсальным, если учитывать особенности представителей азиатских культур, в которых в качестве важного механизма саморазвития поощряется самокритика, а не повышение самооценки (Heine et al., 1999; Kitayama et al., 1997). Кажущаяся универсальной связь между предоставлением права осуществлять личный выбор и «внутренней мотивацией» (например, Deci & Ryan, 1985) оказывается менее универсальной, если учитывать данные о том, что представители азиатских культур более мотивированы в своей деятельности, когда выбор осуществляют не они сами, а авторитетные лица, которым они доверяют (lyengar & Lepper, 1999). Такая вариабельность заставляет усомниться в целесообразности самой попытки разработать универсальную классификацию человеческих инстинктов.