Дыши глубже - Eiya Ell

себе, – я к Алексу перееду......не надолго, и не знаю сможешь ли ты.....вы приехать ко мне.

– А как же, что-то я не подумала.........срок же прошел, этот парень вернулся, да? Друг Жени, в чьей квартире ты жила?

– Да, – Алекс наклоняется к телефону близко и говорит: вы можете приехать, когда хотите и с кем хотите.

– Ой, Алекс... – мама не ожидала его услышать, я ставлю телефон на громкую связь.

– Да, мама, он всегда рядом, – целует меня в щеку, – она навсегда переезжает ко мне. Не ненадолго, а навсегда, – это уже говорит Алекс, – мама, я тебе потом перезвоню, хорошо? Ты будь спокойна, за меня не переживай, и у меня, и у малышей все в порядке.

– Хорошо, дочка, – слышу ее смешок, – я тебя очень люблю и скучаю.

– Я тоже. Целую. – отключаюсь, – Алекс!

Глава 17

АЛЕКС

Поднимаюсь выше на кровать, пока спиной не упираюсь в спинку кровати, сажусь и тяну Амалю на себя.

Она что- то говорит, возмущается, что я вместо нее решаю, делаю, не спрашиваю ее мнения! Говорит, что она пустое место, кричит и жестикулирует, вся напряжённая, нервная, а я, как больной придурок, не могу оторвать взгляд от ее пухлых губ, когда она кричит. Наверное, это гормоны, потом она, наконец, неожиданно для себя обнаруживает, что сидит верхом на мне, больничная рубашка задралась, оголяя сексуальные бедра. Мои руки уже под рубашкой нежно гладят спину, когда она пытается убрать их, что-то хочет сказать, уверен, что опять будет возмущаться, поэтому быстро и уверенно покрываю ее губы своими. Бля, какая она сладкая, вся кровь моментом спускается к паху, член болезненно пульсирует, требуя разрядки. Амаля пытается оттолкнуть, встать, но у нее не получается. Хватаю за руки, прижимаю их за ее спиной:

– Расслабься, – опять целую, нежно, ласково, она сжимает крепко губы, язык жадно врывается, в ее сладкий рот, она начинает отвечать на мой поцелуй, расслабляется, возвращаю свои руки под её рубашку. Поднимаюсь нежными касаниями по ее спине, глажу живот, поднимаюсь выше, хватая в руки ее твердые полушария. Они стали тяжелыми, соски моментально твердеют под моими пальцами, когда покручиваю их. Амаля издаёт сладкий, негромкий стон.

– Что ты делаешь, Алекс? – задыхаясь от удовольствия, шепчет в губы, – мы в больнице, нам нельзя. Я беременна.

– Я тебя хочу, умираю, и кто сказал, что беременным нельзя? Можно и нужно.

– Кто сказал? – она неосознанно ёрзает, трется о мой члене и сладко стонет.

– Я знаю! Спрашивал.. – поднимаю вверх рубашку, снимаю, она остается сидеть на мне в одних трусиках, вид потрясающий! Беру в рот сосок, сосу, нежно скольжу языком и дую, от чего Амаля громко начинает стонать.

– Ты бессовестный, спрашивал? – кусаю уже за другой сосок, она вскрикивает. Дыхание напрочь пропадает от ее стонов!

– Приподнимись, – она слушается, – сегодня ты будешь меня трахать, – от этого слова она краснеет, – я могу не выдержать, и сделать это грубо, навредить, я боюсь, поэтому давай ты.

– Хорошо, только выражайся по-другому, – стягиваю с нее трусики, – сюда никто не войдёт?

– Нет, я дверь закрыл на замок, – учащенно дышу, – помоги мне.

Стягивает с меня футболку, она слетает куда-то в сторону. Впиваюсь в ее губы. Как же я соскучился, как хочу ее, башку сносит. Неуверенными руками она растягивает пуговицу на моих джинсах, приподнимается и спускает их вместе с боксерами.

Мои руки орудуют на её аппетитных грудях, по очереди покручивая соски, пока язык ласкает то один, то другой сосок, она берет мой член в руку, он моментально пульсирует.

– Осторожно садись на него.

Пьяными, от возбуждения, глазами она смотрит на меня, поднося член к заветным складочкам, я закрываю глаза, с терпением жду, когда проникну в нее, но она скользит складочками по моему члену, размазывая влагу по всей поверхности.

Стонем вместе, громко, на всю палату. Она чуть опускается, насаживаясь только на головку. Поднимается и опять опускается, не насаживается до конца.

– Издеваешься? – голос хриплый, в голове – туман, она ёрзает по моему члену, нахально улыбается мне в рот, языком скользит по моим губам.

– Нет, дразню.

– Дразнишь? – хватаю за талию и насаживаю на себя, до основания. Улетаю, тело все дрожит, трясется, – что ты делаешь со мной? – она двигается, медленно и нежно, стонет громко, такая мокрая и горячая.

– Как ты там сказал? Трахаю.... – выскальзывает до конца и садится обратно, ловит кайф. Я пьяный. От ее движений теряю голову.

– Хочу тебя грубо... я так с ума сойду, если ты не начнёшь двигаться быстро и чаще... – голос совсем хриплый, сам себя не узнаю, но она не думает учащаться, а я уже не могу.

– Нельзя же быстро... – таким же пьяным и хриплым голосом отвечает.

Крыша моя слетает окончательно, когда своими же руками хватаю ее нежные полушария, поглаживая соски. Снимаю ее с себя, спускаюсь на пол, стягиваю с себя полностью джинсы с боксёрами.

– Иди сюда, – спускаю ее на пол, – наклонись, – она послушно выполняет то, что я говорю. Наклоняется лицом к кровати. Мне открывается вид сзади. С ума сойти! До чего она сексуальная. Подхожу, спускаю руку к ее влажной киске, поглаживаю, нахожу клитор, давлю на заветную горошину, – раздвинь ноги шире, – наклоняюсь к уху, засасываю кожу шеи, толкаюсь и проникаю внутрь. Она вскрикивает, хватает руками простынь, – больно?

– Нет, продолжай, прошу... – опять стон, и я не могу остановится. Вдалбливаюсь в нее, глубоко и до основания. Качаюсь в ней, как на качелях. Стараюсь