Любовь-победительница - Барбара Смит

Толстая повязка покрывала голову лорда Сирила, несколько светлых прядей дерзко спадали на лоб. Руки вяло лежали вдоль тела. При виде его неподвижности у Мэри сжалось сердце. Как же он может поправиться в такой ужасной духоте?

Мэри решительно направилась к окнам и раздвинула портьеры. Лучи послеполуденного солнца осветили комнату, прогоняя мглу. Она распахнула окно, и поток свежего воздуха ворвался в спальню.

Вернувшись к постели, Мэри присела на краешек, не зная, что делать дальше. Потом несмело взяла Сирила за руку. Его пальцы были длинными и красивыми. И хотя его рука вяло лежала в ее руке, кожа была теплой, полной жизни. Эти пальцы с нежностью касались ее сестры. Своими ласками он принес Джо радость, которую она не смогла найти в кругу своей семьи.

Мэри сжала его руку.

– Сирил, Сирил, вы должны проснуться! Прошу вас, ведь только вы можете помочь мне. – Сможет ли она заставить его поверить, что она – Джо? Сумеет ли она, заговорив голосом его возлюбленной, пробиться к его затуманенному болезнью сознанию? – Ты мне нужен здесь. Вернись, любовь моя. Вернись и снова обними меня.

Мэри торопливо говорила ему о своей любви, надежде и отчаянии. Своими словами она выражала отчаянную мольбу сестры, ее страх, рвавшийся прямо из сердца.

Спаси меня, пожалуйста, спаси меня, пока еще не поздно!

Стук собственного сердца вернул Мэри к реальности. Ее грудь судорожно вздымалась. Несмотря на теплый ветерок, она продрогла до костей. И по мере того, как страх стал отпускать ее из своих когтей, она все отчетливее видела лицо лорда Сирила. Солнечный свет подчеркивал небольшие морщинки в уголках рта, словно он часто смеялся.

Но только не сейчас.

Она вглядывалась в его лицо, надеясь, что вот-вот затрепещут ресницы, показывая, что она сумела достучаться до его сознания. Но он лежал все так же неподвижно, лицо было так же бледно, темные ресницы не дрогнули.

Она не сумела.

Очень медленно Мэри разжала пальцы, и его рука безжизненно легла на постели ладонью вверх. Боже милостивый, Джо в опасности! В смертельной опасности. Но Мэри не знала, как помочь ей.

– Она пытается связаться со мной, рассказать, где она, – шептала она мужчине, лежащему в забытьи. – Но я не вижу ее так ясно, как раньше. Я утратила эту способность из-за собственной глупости, из-за эгоизма. Если вы не очнетесь, она может умереть.

Он не реагировал, даже губы не дрогнули.

Склонив голову, Мэри прижалась лбом к постели. Ей нужно идти, пока ее не нашли здесь, иначе последует еще одна неловкая сцена. Но вместо этого она вспомнила свое прошлое посещение этой комнаты, когда она была здесь вместе с Адамом и он коснулся щеки брата с нескрываемой нежностью. У него был такой напряженный взгляд, словно он мог излечить брата одной лишь силой воли.

Слезы потекли по щекам Мэри. Опустив голову на постель, она рыдала, жалея Адама и его боль, жалея себя и Джо, которая в одиночку должна была справляться с грозящей ей бедой. Она рыдала, пока не появилась резь в глазах и каждый вздох не стал отдаваться болью в груди. Но горячие слезы продолжали струиться из бездонного колодца ее горя.

И тут она почувствовала, что кто-то гладит ее по голове.

Это прикосновение разогнало мрак, окружавший ее, и вернуло в действительность. Вздрогнув, она резко выпрямилась.

Глаза лорда Сирила были открыты, и он смотрел на нее.

Она сидела не шевелясь, потрясенная охватившей ее радостью, опасаясь, что все это лишь сон. Сквозь слезы она видела перед собой прекрасные глаза лорда Сирила, чуть светлее таинственной синевы глаз Адама.

Эти глаза внимательно изучали ее платье из блестящего шелка цвета корицы, искусно уложенные волосы. Он слегка нахмурил лоб, а потом очень медленно нежная улыбка тронула его губы.

Господи, он, должно быть, принимает ее за Джо! Он решит, что его любимая рядом с ним.

Только сейчас Мэри вдруг подумала, не допустила ли ошибку, надев платье сестры. Наверное, ей лучше было надеть свое старое платье. Она все откладывала возвращение к той, прежней Мэри, и в глубине души знала, что виной тому ее тщеславие. Она прихорашивалась на тот случай, если вдруг встретит Адама.

И теперь скорее всего так и случится. Он будет так рад ее успеху. Если только новость о Джо вновь не повергнет его брата в пучину забытья.

Лорд Сирил все еще растерянно смотрел на нее. Мэри облизнула губы. Она должна сообщить ему правду о Джо, только очень осторожно.

Но прежде чем она успела открыть рот, он приподнял голову и осипшим от удивления голосом произнес:

– Боже мой… вы… Мэри.

Адаму было скучно. Он никогда не любил эти чаепития из тончайших фарфоровых чашек размером с наперсток, эти крошечные пирожные, этот обмен бессмысленными любезностями. Особенно когда беседа превращалась в пересказ сплетен.

– Я сегодня услышала поразительную новость у модистки! – сказала его сестра. – Я просто ушам своим не поверила.

В розовом платье, отделанном светло-голубыми лентами, Софи походила на одно из пирожных на серебряном подносе. Даже тяжелое состояние Сирила не повлияло на ее настроение. Она была оживлена, щеки ее раскраснелись. Словно королева на троне, она взирала на мать, лорда Гарри Дэшвуда, леди Камиллу Крокфорд и мать леди Камиллы, маркизу Эмберли.

– Я уже дрожу от любопытства, – томно сказал Гарри. – Если вы и дальше будете нас мучить, я просто умру от нетерпения.

Софи одарила его ледяным взглядом, который, впрочем, никак не подействовал на его наглую ухмылку. Обведя широко распахнутыми глазами присутствующих, Софи изрекла:

– Вчера вечером на балу у Стэнхоупов господин Джекоб Пеннингтон три раза танцевал с мисс Лейшир. Ходят слухи; что он собирается сделать ей предложение. Ну не восхитительно ли это?

– Вздор и чепуха! – заявила леди Эмберли, и ее тонкие ноздри на узком лисьем лице затрепетали. – Как может такой человек надеяться на брак с дочерью виконта? Он же простолюдин, торговец!

– Однако очень богатый, – вмешалась леди Камилла хорошо поставленным голосом. – Он, кажется, нажил свое состояние на угле.

– Хм. – Ее мать поставила чашечку на блюдце. – Торговец, поставляющий топливо для наших каминов, посещает те же балы, что и его клиенты! Куда катится мир?

– Мы должны порадоваться за мисс Лейшир, мама. Не каждая леди может похвастаться такими поклонниками, как я.

Леди Камилла, эта Богиня Зимы, посмотрела на Адама с холодной улыбкой. Сидя рядом с ней в позолоченном кресле, Адам понимал, что ему следует восторгаться ее красотой, густыми темными волосами, прекрасно оттенявшими ее молочную кожу, изящной фигурой в платье из светло-зеленого муслина. Еще несколько дней назад он был бы рад ее вниманию. Но тогда он еще не встретил ту невозможную идеалистку, которая прежде всего ценила в мужчине его характер, а не классовую принадлежность.