Тень великого колдуна - Светлана Геннадьевна Шумских

— Тот грязный извращенец. Нет, С15, тебя только могила исправит!

Женское лицо ламассу озадаченно вытянулось. Брови поползли вверх, чуть-чуть не сравнявшись с гривой рыжих, как придорожная пыль волос, пушистая кисточка львиного хвоста напряженно замерла в воздухе. — Умбра! Ты… сменила тело?

— Махнулась не глядя. — Мрачнея дальше некуда, произнесла я. — Зачем Он тебя прислал?

— Что?!! Боги, а я-то уже решила, Хозяин прислал тебя по мою душу!

Мы облегченно перевили дыханье и взглянули друг на друга уже с большей приязнью. Хозяин создал модельный ряд С специально для сбора и переработки информации. Ламассу обладали огромной силой, блестящим умом, обширными познаниями во всех областях науки, невероятной усидчивостью (оной частично способствовала способность превращаться в камень), ответственностью… и полным отсутствием личности. Послушные исполнители, штампы одинаковые, как отпечатки одного сапога, без чувств, без пристрастий. Но только не С15! Она была просто помешана на всяких тайнах, головоломках, шарадах, активно приобщая к своему любимому занятию окружающих. Были скандалы, было последнее предупреждение, был строгий запрет Хозяина, после чего ламассу ушла в глубокое подполье, продолжая планомерно пополнять свою коллекцию и лелеять надежду придумать такую загадку, которую не сможет разгадать никто на свете. Два производственных брака, мы сразу почувствовали друг в друге родственные жилки и до сих пор поддерживали приятельские отношения.

— Умбра, а тебе гешем уже не исполнилось четверти века? — Вкрадчиво осведомилась С15. Вот хвостатая сплетница! Ведь она все уже наперед просчитала, и заранее знала ответ. А, главное глаза, глаза то какие честные-честные.

— Если ты не прекратишь совать свой курносый нос в чужие дела, — назидательно, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла я. — Ты его точно когда-нибудь лишишься.

— Да ладно, я же специализируюсь на информации. Кстати, мне доверили первую серьезную работу! Лексико-грамматические характеристики употребления гумилативов на примере фольклора параллельных миров. Лет на сотню потянет. Заодно и коллекцию пополню. — Мечтательно промурлыкала ламассу.

Тут глаза ее округлились. О, нет…

— О, да! Хочешь послушать мою новую загадку?

— Валяй, жги. — Обреченно кивнула я.

— Кто утром ходит на триста сорок восьми ногах, днем на сто семьдесят четырех, а вечером на двести шестьдесят одной?

— Первое и самое очевидное, что приходит на ум — это ложносидячебрюхий многоногий самоглот. — Заметив округлившиеся глаза моих спутников, я снисходительно пояснила. — Питается собственными лапами, пока не теряет их все, а потом принимается за собственный хвост. Может, слышали про змея, кусающего свой хвост? Вот он и есть.

— Да, подходит. — Ламассу сникла и так грустно вздохнула, так что даже мне стало стыдно. — А я-то думала, что наконец-то… получилось…

— Не расстраивайся. — Шушуня ласково погладила огромный, достававший ей до плеча коготь. — Тимхо что-нибудь придумает.

Митич младший смущенно крякнул и почесал затылок.

— Ну, нам в школе всегда говорили, сложность затрудняет задачу, но только простота способна сделать ее невыполнимой. Может, вам следует максимально сократить количество ног…

— На восемьдесят семь! — Моментально подсчитала С-15. — Так, получается… кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех!

— Не знаю. — Честно призналась я.

— Умбра, ты не спеши, подумай хорошенько.

— Никогда не слышала о подобном монстре!

Ламассу всполошилась, вылетела из пещеры, словно камень из пращи, но через мгновение вернулась, нетерпеливо переступая с лапы на лапу. Бурлящее творческое вдохновение — от взлохмаченного загривка до кончика нервно подрагивающего хвоста. Ей явно не терпелось опробовать свою новую загадку на ком-то из старых знакомых.

— Это… спасибо большое! Поговорила бы еще, но мне пора. Думает, он самый мудрый… а ему, кто утром ходит? И все! — Сумбурной скороговоркой забормотала она, то и дело сбиваясь на собственные мысли. — Эх, он у меня попляшет! Вернусь не скоро. В пещере холодно, лучше располагайтесь в долине. Тоже мне гумилативы… подождут лет двести. Короче, если что, Умбра, то ты меня не видела!

Пушистая кисточка прощально щелкнула у Симурга перед носом и скрылась на фоне ночного неба.

— Что это было? — Учитель алхимии переложил встрепенувшийся факел в левую руку и нервно потер лицо, сделавшись похожим на прокоптившегося мракобеса.

— А это было, вернее была… — я с улыбкой провела пальцем по его щеке и двумя быстрыми штрихами подрисовала заливающейся смехом Шушуне шикарные усы. — Можно сказать первая настоящая удача на нашем пути…

Необъяснимое беспокойство, кольнувшее сердце, заставило меня приглядеться внимательнее. Шея ребенка чуть заметно подергивалась, отчего голова склонялась набок, как будто девочка к чему-то внимательно прислушивалась. Боги, как быстро….

Похоже, что привычка сохранять невозмутимое выражение лица на этот раз мне изменила. Тимхо вопросительно нахмурился. Теряешь квалификацию, подруга.

— Просто хотела заметить, что за последние два дня мы почти не спали. — Для убедительности пришлось даже успокаивающе покачать головой, мол, ничего важного. — Неизвестно сколько еще придется пройти, поэтому предлагаю отдохнуть хотя бы до рассвета.

Ни вопросов, ни возражений, как ни странно, не последовало.

К бурному восторгу детей и изумлению взрослых, туннель неожиданно вывел нас в настоящую летнюю ночь, наполненную пьянящими ароматами цветов, вокальными ансамблями птиц и прочувствованным речитативом цикад. Вот интересно, каким таким таинственным образом Зеленому Долу удалось избежать загребущих лап зимы? Горячие источники? Или, может здесь и вправду властвует древняя магия? Я поймала себя на том, что искренне надеюсь на второй вариант…

Мы расположились на небольшой поляне в нескольких кушах от леса, развели огонь и перекусили. Но, как говорится, не хлебом единимым жив человек. Вместо того, чтобы спокойно отойти ко сну, семейство Митичей уселось у костра, принявшись с нездоровым интересом разглядывать пляшущие языки пламени. Народ явно рассчитывал на зрелище. Ну-ну. Главное, чтобы этот театр абсурда не превратился в анатомический.

И вот, терзаемые самыми мрачными предчувствиями, молчаливые и напряженные до предела актеры показались на арене по другую сторону костра. Взгляды встретились. В моих ушах отчетливо раздался дробный стук трещотки.

Мы c охотником обреченно понурились. Как бы невзначай встали плечом к плечу. Медленно присели (со стороны это должно было походить, на оздоровительные гимнастические упражнения) и так же синхронно улеглись, заслушав облегченные (или разочарованные?) вздохи зрителей.

Первый акт дингир-ур валялся хладным пластом, клацая зубами и изредка бросая на меня косые подозрительные взгляды, словно натурщик, которого заставили позировать рядом с голодным крокодилом. Только спустя несколько гешей до меня дошло, что охотник просто зверски замерз. Откровенное злорадство (так ему и надо) вскоре сменилось злобным возмущением (он что, всю ночь так клацать собирается?!), затем тихим отчаяньем (точно собирается…), и, в конце концов, перетекло в запоздалое раскаяние (на его месте должна была быть я). Еще немного помучившись, я послала все сомненья в пеший путь по Элгайской долине и решительно подвинулась