Гладиаторы - Владимир Андриенко

— Свежевыпеченный хлеб всегда напоминает запах родины, — вмешался в их разговор старый раб. — Этот запах везде одинаков. И каждый, почуяв его, вспоминает свой родной дом.

— А где твой дом, старик? — спросил Келад.

— В Афинах. Там я родился и вырос. Мое имя Аристомен.

— И как же ты попал в рабство?

— Имел глупость участвовать в восстании против римлян. И с тех пор я раб. В подвалах вот таких милых, пахнущих хлебом домов, я крутил день и ночь тяжелые каменные жернова. Мой хозяин булочник в праздники даже шеи своих ослов и мулов увешивал связками румяных и пахучих хлебов, а рабам жалел горстки муки.

— Но ты же работал среди этих хлебов? — удивился фракиец. — Неужели за вами постоянно смотрели надсмотрщики?

Старик криво усмехнулся и ответил:

— Сразу видно, что вы никогда не были на черных работах и доли раба так и не испытали. Римляне умные и знают, как обращаться с двуногим скотом. Мне на шею одевали большую деревянную колодку, которую здесь называют "собакой". И она не давала поднести ко рту ни кусочка. Но когда я стал стар для такой работы, меня перевели в привратники. Таков этот живописный городок под вечно голубым небом римской провинции Кампании, у подножия зеленого Везувия.

— И ты не пробовал бежать? — спросил его Келад.

— Бежать? — старик криво усмехнулся. — Когда я был моложе я жил мыслью о побеге и мести. Я совершал попытки побега четырежды.

— И что? — спросил фракиец.

— Меня ловили и подвергали пыткам. Ты, варвар, никогда не был в городской тюрьме для рабов?

— Нет.

— Вот то-то и оно, что нет. А я был там трижды. Я висел на дыбе, и мои пятки жгли раскаленными углями. Меня ставили на гвозди. Знаешь что это такое? Двое дюжих палачей поднимают тебя под руки и ставят на доску утыканную гвоздями. А иногда и груз уложат тебе на плечи, чтобы лучше чувствовал хозяйскую ласку. Я тогда не выдержал и назвал сообщников. Рабыню, что помогла мне в побеге, притащили в камеру каземата и на моих глазах пытали её раскаленными прутьями, отчего она умерла в страшных мучениях. Хотите, расскажу, куда они эти прутья ей засовывали?

— Нет! — в один голос ответили гладиаторы.

— И после этого я прекратил попытки побега. Если можешь теперь судить меня за это — суди.

— Не собираемся мы тебя судить. Но расскажи, почему ты не сумел сбежать если пробовал много раз? — спросил Децебал.

— Я тоже раньше думал, что побег дело совсем не трудное. Италия велика и людей в ней что песку. Я думал — легко смогу раствориться в ней. Но у римлян отличная система поиска рабов и сбежать оказалось совсем не так просто. Я в превый раз разломал камнем свои колодки и бросился в воду. Хотел уйти вниз по реке. Меня поймали тогда на второй день и били палками. Во второй раз я подготовился к побегу более тщательно и даже одежду заготовил в укромном месте. Но закончилось все еще быстрее и меня снова били. Вот после этого второго побега я и попал в славный город Помпеи. И уже зесь сбежав от хозяина хлебопекарни я посетил городскую тюрьму для рабов.

Гладиаторы с сожалением посмотрели на старика, чья жизнь прошла в непосильном тяжелом труде.

— А вот и дом моего господина.

Над входом они увидели надпись, которую Децебал прочитал для своего друга, не знавшего грамоты:

— Здесь написано "Гай Сильвий Феликс приветствует дорогих гостей и желает им счастья и долголетия".

— К нам это очевидно совсем не относиться.

— Конечно, нет. Это для господ. А вы только гладиаторы, — произнес старик.

У порога дома, не неровной, изъеденной временем каменной плите, сидел человек с взлохмаченной головой. Цепь от его ноги тянулась к медному кольцу, вделанному в стену дома.

— Это кто же такой? Наказанный раб? — спросил Децебал старика.

Тот засмеялся:

— Почему наказанный? Это раб привратник. Такой же как и я. Мы словно собаки по очереди сидим у дома нашего доброго господина. Я отзываюсь на кличку Рекс. А вот он на кличку Карне. Хорошие имена для сторожевых псов, не так ли?

В слова старого раба была горечь, хоть он и смеялся. Он вошел в дом первым и жестом приказал гладиаторам следовать за собой.

Миновав полутемный коридор, называемый вестибулом, гладиаторы ступили в высокую просторную комнату. На стенах разноцветные кусочки мрамора, искусно подобранные художником, изображали море с бегущими по нему кораблями. В том месте, где в комнату входило небо, крыша поддерживалась шестью колонами. Внизу, в пространстве между ними, находился бассейн со стенками, выложенными розовым мрамором. Со дна бассейна тонкими, упругими струйками бил фонтан. Вода от него падала на спину прекрасной статуи, изображавшей обнаженную девушку с чешуйчатым рыбьим хвостом.

— Это атрий, или гостиная в доме моего господина, — сообщил гладиаторам раб.

Децебал скользнул взглядом по рисункам на стенах атрия и остановился на фигуре скачущего всадника с дротиком в бедре. Судя по шлему и щиту, это был гладиатор!

— Смотри! — Децебал указал Келаду на стену.

— Это гладиатор.

— Не похоже только, чтобы это была сцена из боя в амфитеатре. Он ведь на коне.

И вдруг дак прочитал на стене отчетливое слово "Спартак". Он не поверил своим глазам и снова прочел имя знаменитого вождя рабов. Нет сомнений, этот всадник — тот самый гладиатор из школы Лентула Батиата в Капуе.

— Скажи, старик, а почему это твой хозяин поместил изображение Спартака на стену? Неужели он хранит память о великом предводителе восстания рабов?

Старик обомлел.

— Ты что совсем спятил, собачий корм? Если услышат стражники и надсмотрщики, то тебе всю шкуру спустят за такие слова. Не станут разбирать, что гладиатор школы Акциана.

— Но я только прочел, что вот здесь написано.

— Хотя, пока никого нет, я расскажу тебе об этом рисунке, гладиатор.

— Расскажи.

— Эту сцену изобразили на стене атрия по приказу нашего нынешнего господина.

— А он что сторонник Спартака? — удивился Децебал.

— Вот дурень-то. Вон там, немного в стороне, изображен второй всадник. Видишь?

— Ну, вижу.

— Так вот тот второй это Марк Сильвий Феликс прадед нынешнего хозяина. Он служил центурионом в войске Публия Красса, римского полководца подавившего восстание гладиаторов Спартака. Тогда Марк Феликс ранил Спартака дротиком и за это был пожалован золотым венком и возведен во всадническое сословие. Наш хозяин считает, что это его прадед спас от гладиаторов Рим. Вот и приказал изобразить эту сцену на стене своего дома, чтобы все входящие видели, что здесь живет правнук прославленного героя.

— Ах, вот оно что. Но ты-то сам знаешь что-нибудь о восстании Спартака, старик?