Нелюбимый (СИ) - Доманчук Наталия Анатольевна

Давид жадно втянул запах уже такой родной квартиры и пошел за сыном в его комнату.

— Тебе было скучно! — заметил мальчик.

— Нет. Мне было с тобой очень здорово.

Семен пожал плечами, достал из книжного шкафа тетрадь и стал записывать цифры: «2», «3», «3», «4»…

Давид заглянул в его тетрадь и стал размышлять, что это могли быть за цифры, и, когда над ними появились буквы, ему все стало ясно. Он достал из кармана телефон, открыл схему метро и протянул сыну:

— Смотри, вот тут ты немного ошибся, от Полежаевской до Октябрьского Поля не три, а четыре минуты. Это в среднем. Хотя, возможно, потому что было немного людей, поезд простоял на Полежаевской чуть меньше и приехал на следующую станцию раньше. Семен с интересом разглядывал схему, несколько раз поднимал удивленные синие глазища на отца, а потом спросил:

— А откуда у тебя эта схема? Ты сам ее сделал?

— Нет, конечно. Этим занимаются специалисты. Одни, как ты, ездят и фиксируют время, другие, как, например мой племянник Игорь, создают такие программки, куда вносят всю эту информацию. А потом все люди, которые ездят на метро, закачивают себе в телефон эту схему и пользуются ею.

— Получается, я зря все делал? — он поднял над столом тетрадь, всю исписанную цифрами и буквами.

— Почему зря? Ты очень неплохо выучил подземку Москвы. И делал ты все правильно! Молодец. Только…

Сын внимательно смотрел на него, ловя каждый взгляд.

— Мне все-таки кажется, что перед тем, как начать какое-то дело, лучше его погуглить в интернете. Вдруг ты не первый?

— А как это сделать? У меня нет такого красивого телефона. Дядя Артем предлагал купить, но мама отказалась.

— Маму я беру на себя. Купим. И я всему научу. Обещаю. А пока предлагаю пойти за мамой на работу и по дороге что-то перекусить. Ты любишь пиццу?

Семен кивнул и улыбнулся.

— Да, кстати, мама вчера сказала, что у тебя книги закончились. Можем забежать в книжный, если он есть по дороге, или уже вечером выберешь. У меня дома огромная библиотека.

— Мы будем жить у тебя?

— Да. Тебе понравится.

— А будильник и тетради заберем?

— Все-все заберем, что скажешь.

— Ладно! — весело согласился ребенок и стал складывать в рюкзак тетради.

Давид не выдержал, подошел ближе и крепко обнял сына. Мальчик на секунду замер, а потом поднял на него такие знакомые глаза и сказал:

— Я с тобой, не бойся!

Время любить

Прошло чуть больше недели.

У близнецов случилась внезапная командировка в Штаты, где они повидались с Ванькой и прислали Алене с Давидом кучу фото: они втроем, счастливые, в обнимку на набережной.

Даша, пока Артем взял тайм-аут, решила начать поиски работы:

— Ну а что? Сидеть на его шее вечно? Еще не ясно, простит ли он меня… А так, хоть голову забью работой… — объяснила она маме свое решение.

Марина с Семеном переехали к Давиду и познакомились с его семьей. Прошлые выходные все вместе провели на даче. Сашка отказался ехать, сказал, что хочет побыть один дома.

Семен очень быстро освоился, подружился с девочками, кажется, в Лизу даже влюбился, уж слишком много внимания он ей уделял и болтал без умолку.

Взрослые сидели на веранде, ели клубнику и наслаждались первыми летними деньками.

— Я никогда его таким не видела! — удивилась Марина, наблюдая, как Семен сорвал с клумбы цветочек и подарил Лизе.

— То ли еще будет! — заверил ее Давид. — Сын-то весь в отца!

Все засмеялись, а Алена вздохнула:

— Мне так жалко с девчонками расставаться! Они такие… родные, одним словом! Но Сашка такой упрямый!

Она замолчала и посмотрела на Давида:

— Он что-то тебе рассказывал про Алю?

Давид помотал головой, а Алена продолжила:

— В тот день, когда Аля потеряла ребенка, они решили окончательно расстаться. Он вернулся невероятно разбитым и мне приказал к ней не ездить и не привязываться к девочкам, потому что она их заберет и я их больше никогда не увижу. Не привязываться… — она хмыкнула, — как будто это возможно сделать по мановению волшебной палочки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Алена опять посмотрела на Давида и продолжила:

— Да-а-в, ну расскажи, что знаешь.

— Я только знаю, что он рассказал ей про Семена. И приказал звонить мне, если она захочет увидеть сына.

— И? — Алена развела руками.

— И ничего. Она мне так за неделю и не позвонила!

Алевтина позвонила Давиду следующим утром, в день выписки, и попросила приехать в больницу. Выглядела она ужасно: темные круги под глазами, худая, бледная, еле живая.

Давид нахмурился и сказал:

— Э, нет, в таком состоянии выписываться никак нельзя! Я сейчас поговорю с доктором!

— Нет, пожалуйста, Давид… Валентинович, не надо. Я домой хочу. Эти стены просто убивают. А дома я поправлюсь. Обязательно!

Давид кивнул, а Алевтина спросила:

— Мне Сашка сказал, что вы нашли сына… Я ведь смогу видеться с ним?

— Конечно. Почему нет?

— А как мы ему все это объясним?

— Он очень смышленый. Ему даже объяснять ничего не надо. Все сам поймет.

Она вымученно улыбнулась и спросила:

— Как там Сашка?

Давид посмотрел на девушку, и она впервые за эти несколько минут увидела в его глазах злость.

— Тебя правда это колышет?

— Да.

— Ты разбила ему сердце. Еще вопросы?

— Я очень виновата… я его прогнала… мне так было плохо… больно… я отчаялась…

— Знаешь, мне много раз в жизни было и плохо, и больно, но я никогда не обижал людей, которые любят меня. Никогда. А ты ему уже не в первый раз дала надежду и опять ее отобрала.

— Я… — она заплакала, — я просто не заслуживаю его!

— Вот эти громкие слова оставь для мемуаров на пенсии, поняла? — его глаза опять блеснули злостью. — Если он выбрал тебя из миллиона, из миллиарда, то тебе уж точно не стоит думать над тем, кто кого достоин! А просто отключить голову и стать счастливой.

— Он, наверное, заблокировал мой номер. Я не могу до него дозвониться.

Давид удивился, но вида не подал:

— А как ты хотела? Ты же его выгнала! Или ты еще раз захотела встретиться и пройтись по его сердцу ножиком?

— Нет… Я поговорить с ним хочу… Попросить прощения.

— Прощение свое засунь… — он замолчал, выдохнул, но продолжил. — Лучшее, что ты можешь сделать — оставить его в покое.

— Не могу. Я его… люблю…

Давид закатил глаза к потолку:

— Господи! Спасибо!

Он развернулся и, на ходу бросив:

— Жди тут, никуда не уходи, — вышел из палаты.

Сашке он позвонил из автомобиля:

— Знаешь, что, герой, а ну-ка быстро езжай и забери Алевтину из больницы. Это твоя женщина, а не моя. На ней лица нет, она еле ходит. Ты собрался ее такую бросить? Молодец! Хорошо же мы тебя воспитали!

Он бросил трубку и улыбнулся. Он знал, что Сашка не станет слушать рассказы про любовь. А вот на жалости его всегда легко можно было подловить!

Сашка помчался в больницу сразу же. Его всего потряхивало от предстоящей встречи, но он обещал себе держаться и ни за что не унижаться. Помочь с переездом, возможно, купить продукты, отвезти девочек и все. Самое главное — не поддаться желанию еще раз попытать счастья. Потому что нет у них никакого совместного будущего.

«Понятно же как белый день! Ну почему ты такой идиот, Сашка?» — спрашивал он у себя.

Он уверенно зашел в палату, даже не постучав, но увидев Алю, бледную и худющую, сидящую на краешке кровати и виновато склонившую голову, чуть не разрыдался.

Она сразу встала, чуть поддерживая руками низ живота, и сказала:

— Сашка, послушай, я много ерунды тебе в прошлый раз наговорила… Я просто расстроена очень была.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он молчал, только хмурился.

— Да, я знаю, что нельзя так… я не буду больше так… я обещаю…

Она выжидающе смотрела в его глаза, но он не знал, что ей сказать, и она опять продолжила: