Англичанин при Царском Дворе. Духовное паломничество Чарлза Сиднея Гиббса - Кристина Бенаг

они были слишком многочисленны, чтобы разместить их в Ипатьевском доме, а их преданность Царской семье делала их присутствие в Екатеринбурге излишним.

Десять дней спустя отцепленный вагон был прицеплен к поезду, шедшему на Тюмень. Однако на первой же станции состав задержали, потому что приближались чешские войска. Еще десять дней невольные путешественники оставались в вагоне, и дни эти были невеселые, поскольку небольшое село Камышлово было не только ничем не примечательным, но в нем еще свирепствовал тиф. Поэтому им приходилось держаться поблизости от своей базы. После торговли, переговоров и, возможно, подкупа Гиббс и Жильяр убедили начальника вокзала прицепить их вагон к другому поезду. Наконец в середине июня они добрались до Тюмени, рассчитывая пароходом доплыть до Тобольска, но узнали, что тот в руках белых. «Мы только пожалели, что нас там не было, — писал Сид Винни. — Во всяком случае, дело обстояло именно таким образом, и нам не разрешили перейти линию фронта». А это означало еще две недели пребывания в опостылевшем вагоне.

В конце концов они сумели получить от тюменского коменданта военного транспорта справку, «позволяющую бывшим служащим экс-Императора разместиться на частных квартирах и в госпиталях». Гиббс нашел комнату по своему вкусу. Она находилась на самом верхнем этаже отличного дома, возвышавшегося над городом, и из его пяти окон открывался превосходный вид. «Мебели в комнате немного, лишь самое необходимое, но даже и этого, можно сказать, не было, так как не оказалось умывальника, — писал он тетушке Кейт. Несомненно, Сид, с его чистоплотностью, не мог без него обойтись. — Сначала я спускался на кухню, доставал таз, относил его вниз, в прачечную, и мылся там, пока отвратительная домохозяйка не стала возражать. Тогда мне пришлось заниматься этим у себя в спальне. Идея была не слишком удачная, поскольку было невозможно не проливать много воды».

Первые недели июля, когда беженцы пытались найти себе жилье в Тюмени, их любимая Семья готовилась к ужасной расправе, состоявшейся 16 июля. 25 и 26 июля белые войска захватили Екатеринбург, и как только Гиббс и Жильяр узнали об этом, они стали готовиться, чтобы отправиться туда и разыскать Царскую семью. Они без труда получили разрешение проникнуть в Ипатьевский дом, но их очень взволновали заметные повсюду жуткие следы разгрома.

Все указывало на отчаянные попытки уничтожить следы пребывания здесь прежних обитателей. Но они оказались чересчур поспешными и оттого неудачными. Камины и печи были настолько забиты вещами Семьи, что красноармейцы отряда особого назначения не сумели их как следует растопить, и на колосниках наставники обнаружили наполовину сгоревшие книги, иконы, рамки и фотографии. В мусорных баках они нашли куски обгорелой одежды, вязаных изделий, вязальные спицы, гребни, щетки, пряжки и пуговицы.

Особенно угнетал вид подвального помещения: стены, хранившие следы пуль, дверь, сорванная с петель, пулевые отверстия в полу, на котором, хотя он и был тщательно вымыт и выскоблен, были заметны очертания луж крови. Все это свидетельствовало о широкомасштабном преступлении. Но как быть с официальной телеграммой председателю президиума ЦИК, в которой сообщалось, что Императрица и Наследник находятся в безопасном месте? И что в конце концов сталось с Царскими дочерьми и слугами, о которых ничего не упоминалось? Жильяр был склонен питать какую-то надежду, но Гиббс был более скептичен.

Вернувшись в Тюмень, Сид до конца лета оставался в той же замечательной комнате с прекрасным видом из окон и ужасной хозяйкой. Он часто засиживался со своими друзьями за чашкой чая или трапезой, пытаясь разобраться в просачивавшейся разрозненной информации о Царской семье и обсуждая перспективы весьма неопределенного будущего. В сентябре Гиббс получил разрешение проследовать в Екатеринбург и поселиться там. Он нашел временное пристанище в лютеранской церкви. Затем нашел подходящее жилье в доме № 10 по Солдатской улице. Устроившись, он вернулся в Тюмень за оставшимися вещами, поскольку путешествие было настолько сопряжено с неизвестностью, что он не решился тащить с собой слишком много багажа.

Очутившись в знакомых местах, Гиббс без труда нашел учеников для уроков английского. Стоимость урока на классных занятиях составляла 40 рублей, на частных занятиях — 75. Судя по его приходной книжке, в октябре его гонорар составил 920 рублей, в ноябре — 1780, а в декабре и части января — 2180. Обстановка, царившая в городе, его вполне устраивала, к тому же среди жителей было немало англичан. Благодаря связям с Британским консульством, его привлекали к делам военного персонала, имевшего отношение к белым, которые приобретали влияние. Многих из этих военных он знал лично по Петрограду или Ставке. Его также представили сэру Чарльзу Элиоту, британскому Верховному комиссару в Сибири, который остановился в городе на несколько дней со своим официальным поездом. Познакомившись с Гиббсом, Элиот узнал, что тот владеет русским языком.

В это время генерал Дитерихс, начальник штаба адмирала Колчака, проводил официальное расследование убийства Царской семьи. Гиббс внимательно следил за его ходом. Его всегда приглашали для опознания многих обнаруженных предметов. Он дал свои показания и старательно переписывал показания очевидцев и других лиц, даже тех, кто передавал только слухи или сведения из вторых рук. Документы эти хранились в его бумагах, в то время как оригиналы многих из них всплыли много десятилетий спустя, уже после распада Советского Союза.

2 ноября 1918 года он записал у себя в дневнике: «Этим утром в третий раз побывал в небольшом подвальном помещении под Ипатьевским домом». Напротив двери он заметил десять пулевых отверстий, находившихся на высоте меньше четырнадцати вершков — по-видимому, жертвы стояли на коленях. Девять отверстий носили следы крови, а десятое, находившееся выше, таковых не имело.

Много пуль попало в пол, но в этих местах квадраты пола были выпилены с целью их исследования. Пространство, на котором происходил расстрел, было настолько невелико, что Гиббс подумал, уж не расстреливали ли жертвы поочередно?

КОЛЛЕГИ ГИББСА оставались в Тюмени и оттуда направляли в дом № 10 по Солдатской улице многочисленные просьбы прислать коробки, мешки и ящики с личными вещами, оставленными в июне в городе, когда их оттуда изгнали. Поток просьб был бесконечен: надо было прислать то штуку тонкой хлопчатобумажной ткани, то флаконы духов, то книги, то мазь от экземы, которой страдал Жильяр, то что-то еще. Сид всегда старался удовлетворять эти просьбы, хотя некоторые из них выполнить было сложно. К примеру, баронесса Буксгевден намеревалась уехать из Сибири в Японию, а ее багаж, в том числе несколько дорогостоящих ювелирных изделий, следовало послать в Омск с курьером, и не раз при этом происходила путаница. Кроме того, до ее отъезда Гиббсу следовало забрать