Выйти замуж за миллионера, или Не хочу жить в Перепердищево - Маша Царева

Все в наших руках, поэтому их нельзя опускать, как говорила Коко Шанель.

В субботу вечером я отправилась на показ коллекции сумочек из натуральных волос. Волосатые сумки – плод болезненной фантазии авангардного модельера с концептуальным псевдонимом Гера Ангел.

Волосяные сумочки – что может быть глупее? Носить при себе сотни чужих волос, хранить личные интимные вещи в гнездышке из чужих волос, сжимать в руках чужие волосы.

«Интересно, а в сумочках из волос заводится перхоть? – подумала я. – И болеют ли такие сумочки педикулезом? Надо бы задать этот вопрос на пресс-конференции».

Впервые за всю свою карьеру обозревателя я чувствовала себя не журналисткой, а гостьей на этом показе мод. Я оделась ярко и богемно, как одна из тех праздношатающихся светских львиц, которые всегда садятся в середину первого ряда, устало обмахивают перепудренное лицо свежим номером журнала «Vogue» и покупают эксклюзивные вещи прямо с подиума. А на мне было красное пальто и красные туфли, украшенные красными же перышками. Да, я выглядела как классическая прожигательница жизни, с той только разницей, что у меня не было денег даже на покупку ручки от сумочки. Да я ведь и не за сумочкой пришла на показ мод, и даже не за оригинальным журналистским материалом. Я за мужем-миллионером сюда пришла, и пусть хоть одна из тощих вешалок-манекенщиц попробует расстроить мой гениальный план.

– Сашка! Шурка! Кашеварова! Сюда! – знакомый голос вторгся в мои размышления о мужчинах и сумочках.

Я обернулась и увидела Лиду, журналистку из не слишком известного глянцевого журнала. Лида тоже работала в отделе моды, мы были знакомы тысячу лет. Никогда близко не дружили, но, пересекаясь на показах, любили сесть рядышком и от души посплетничать.

– Сашка, я тебе место заняла! – радостно объявила Лида.

Как я уже говорила, обычно мы садимся в последний ряд, чтобы можно было спокойно поболтать.

– Bay, какая ты сегодня! Не подходи, не тронь!

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я, – ты тоже хорошо выглядишь.

Вообще-то я ей польстила. На самом деле Лида не очень следит за собой. Она, как и я, высокая, но, в отличие от меня, довольно крупная. Ей бы следовало одеваться женственно, носить каблуки и платья. У Лиды великолепный бюст, пышные бедра, к тому же наличествует талия, несмотря на лишний вес. Но Лида любит стиль подростка-неряхи. Она носит черные джинсы и свободные толстовки, громоздкие ботинки с рифленой подошвой. Она коротко стрижется и предпочитает укладку а-ля «полусгнивший веник» – соломенные пряди торчат во все стороны, что делает ее еще крупнее и выше. Все дело в том, что Лидуше на внешний вид глубоко наплевать.

У нее свои критерии красоты. Оно и понятно, ведь Лида – розовая. Говоря языком протокола, у нее нетрадиционная сексуальная ориентация.

Только не подумайте, что у меня был с ней роман. Нет, я гетеросексуальна от кончиков волос (простите, парика) до кончиков ногтей (черт, опять забыла записаться на маникюр!).

Я узнала о Лидином секрете случайно. Она сама проговорилась – на одном из показов мужской моды. Любимое развлечение журналисток, освещающих подобные мероприятия, это игра под кодовым названием «А с кем из манекенщиков ты бы переспала?». Правила просты, я бы даже сказала – примитивны. Участницы усаживаются в ряд на одном из последних рядов и возбужденно перешептываются, живо обсуждая степень сексуальной привлекательности каждого появляющегося на подиуме мачо. За долгие годы хождений по модным показам у нас даже выработалась своя система оценки конкурсантов. К концу показа мы обычно распаляемся так, что иногда нас даже просят покинуть помещение. С нашего ряда доносятся громкие комментарии, прерываемые захлебывающимся смехом.

– Посмотри на его задницу! Попка, как орех, так и просится на грех!

– А вон брюнетик похож на Киану Ривза. Эй, кому Киану Ривза, девочки?

Однажды я заметила, что во время оживленных дебатов Лида преимущественно молчит. И я решила, что имею право спросить:

– А почему ты отмалчиваешься? Неужели тебе никто из них не понравился?

– Нет, – усмехнулась она.

– Да брось. Ты что, влюблена?

– Нет, – повторила Лида, – просто это не по моей части. Если ты понимаешь, о чем я.

Но я, наивная душа, не поняла.

– О чем?

– Вот если бы ты спросила меня, нравишься ли мне ты, мой ответ был бы однозначным. Да. Ты очень сексапильная девушка, Кашеварова, тебе об этом известно?

– Шутишь?

– Отнюдь. Если захочешь пригласить меня на свидание, я всегда к твоим услугам. А вот от обсуждения сладких мальчиков уволь.

После этого случая на какое-то время наши с Лидкой отношения охладились. Я чувствовала себя не в своей тарелке, когда ловила на себе ее взгляд. Мне все казалось, что Лида оценивающе рассматривает мою фигуру, чересчур близко подвигается ко мне, если мы сидим рядом. Будь она обычно ориентированной девчонкой, я бы на такие мелочи и внимания не обратила. Все закончилось тем, что Лидка однажды сказала, толкнув меня в бок кулачком:

– Кашеварова, ты что, с ума сошла? Я и не думала тебя клеить.

– А я и не думала, что ты думала… – залепетала я.

– Да ладно. Как будто бы я не заметила, что ты от меня нос воротишь. Дорогая, ты не в моем вкусе. У меня есть девушка. Договорились?

– Ладно, – слабо улыбнулась я, – ты меня пойми, Лид, я не ханжа…

– Да ладно тебе, – заржала Лидка, – Ханжа Ивановна. Что, мир?

– Мир, – облегченно вздохнула я, пожимая ее руку без всяких следов маникюра.

И вот теперь эта самая Лида приветствовала меня своим зычным басом (с таким голосом ей бы не модным обозревателем, а директором какого-нибудь предприятия работать. Никто бы не посмел ослушаться такую дамочку).

– Кашеварова! Сюда! – размахивала руками Лидка. – Что стоишь как малахольная? Я тебе место заняла и еще Аленке с РТР. Она скоро подгрести должна.

– Лидусь… Я сегодня хотела сесть поближе. Понимаешь, меня собираются уволить, я должна внимательно посмотреть показ.

Она посмотрела на меня так, словно я только что предложила ей заняться оральным сексом прямо на глазах расфуфыренной толпы.

– Ты чего, мать? – короткопалая ладонь прижалась к моему лбу. – Не простудилась? Головка не бо-бо? Хочешь сказать, что не сможешь написать о волосяных сумочках, не глядя на подиум?

Самое смешное: мы обе знали, что я смогу. Во время показа я, как правило, внимательно не слежу за появляющимся на подиуме тряпьем. Вместо этого предпочитаю трепаться с девчонками-журналистками, сплетничать, обсуждать моделей, зрителей и фуршетное меню. Материал же пишу на основе пресс-релиза и скудных отрывочных впечатлений.

Только не подумайте, что я несерьезно отношусь к своей работе. Нет, на гениальных показах я сижу, раскрыв рот, и жадно слежу за передвижениями дефилирующих в свете софитов моделек.