Северная корона. По звездам - Анна Джейн

– Я точно не знаю, папа, но один человек говорит, что да, – сказала она правду, поскольку не любила врать и выкручиваться. Юля, как и ее мать, предпочитала все говорить прямо, хотя иногда это получалось резко.

Мужчина побледнел. Было видно, что такого поворота событий он никак не ожидал.

– Быть не может, – прошептал он, схватившись рукой за сердце. – Она же еще такая молоденькая! Куда смотрит эта женщина?!

– Папа, – попыталась успокоить мужчину Юля, – я ведь не знаю, правда это или нет. Просто об этом мне сказал друг. А он слышал от своего друга, не более. Слухи – это еще не факты.

– Какой ужас! Она даже не закончила консерваторию! А я? Почему я, ее родной отец, ничего не знаю? Черта с два! Почему меня не поставили в известность? И кто вообще там у нее муж?

– Не драматизируй, – мрачно сказала разволновавшемуся артистичному отцу девушка. – Я же сказала, что это только слух. Из непроверенного источника.

Однако мужчина, которого, кстати говоря, звали Константином Власовичем, ее уже не слышал. Он, схватившись за голову, быстрым шагом направился в свою комнату и уже через пару минут звонил кому-то по телефону.

– Эльвира, Марта что, вышла замуж? – говорил он громко, с отчетливым негодованием. – Почему я ничего не знаю?! Ты думаешь, это очень смешно? Ты думаешь, это правильно, если отец ничего не знает о своей дочке и, – тут мужчина вдохнул новую порцию воздуха и продолжил дальше, – и даже не присутствует на ее свадьбе?!

– Костя-Костя… Ты знаешь, что с твоим отцом? – уже на кухне посмотрела на Юлю ее мама София Николаевна, женщина тоже высокая и, несмотря на возраст, очень красивая, статная, с прямой осанкой и несколько высокомерно вздернутым подбородком. В юности она была балериной и довольно неплохой, а сейчас обучала студентов в хореографическом колледже, считаясь не только сильным преподавателем, но и очень жестким и требовательным. Характер у этой женщины порой был тяжелым, но она знала себе цену и умела постоять не только за себя, но и за близких.

– А что с ним? – переспросила Юля, наливая себе только что сваренный ароматный крепкий кофе. Ей не нравилось, что отец случайно подслушал ее разговор с Крисом, но теперь она была уверена, что от матери Марты он точно узнает правду. Все, что ни делается, все к лучшему.

– Слегка, видимо, выжил из ума. Вообразил, что его Марта, – при звуке этого имени София Николаевна скривила губы, – вышла замуж. Боже мой, и кому эта девчонка нужна? У нее на уме только эта ваша музыка. Детское личико, полное отсутствие интереса к противоположному полу, неумение следить за собой. Я что, не видела ее? Какие ей мужчины? Какие?

– Мама, – мягко укорила женщину Юля.

– Что мама? – вскинула тонкие, красиво и четко прорисованные брови бывшая балерина. – Не так разве?

– Всякое бывает же, – спокойно отозвалась девушка. – Успокойся.

Женщина хмыкнула.

– Не понимаю, откуда ему вообще в голову пришло, что она вышла замуж, – повела точеными плечиками София.

– Мне друг сказал, а он услышал, – не стала лгать и матери Юля. Ту эти слова рассердили, и она, всегда очень аккуратная, даже пролила пару капель зеленого элитного чая из фарфорового заварника на стол.

– Ты бы поменьше ею интересовалась, дорогая. Эта девчонка тебя и отца ни во что не ставит, а вы… Ладно. Твой отец, слышу, наговорился. Идет. Ну что, выяснил? – спросила она насмешливо мужа.

– Выяснил. Эльвира сказала, что Марта никуда не выходила. В смысле замуж не выходила, – с довольным видом заявил Константин Власович, входя на кухню и садясь рядом с супругом и дочерью за круглый стол, накрытый нежно-зеленой скатертью в тон стильным жалюзи. – Еще и наорала, что беспокою глупостями.

– Не звони этой женщине, пожалуйста, – сказала София Николаевна медленно, откладывая остро заточенный нож для бутербродов. – Меня это… расстраивает. Не хочу, чтобы вы с ней общались.

– Конечно, милая, я звоню ей только по делу. Она ведь мать моей дочери, – отвечал супруге с улыбкой Константин Власович, испытавший после звонка облегчение. – В общем, все в порядке. Юленька, твой друг был не прав. Марта даже ни с кем, по словам Эльвиры, не встречается. Все в порядке, – повторил он.

Юля, откусывающая бутерброд, покивала, решив растерзать придурка Криса и его придурковатого дружка Стаса, а София неодобрительно покачала головой, сердито посмотрела на дочь, затем на мужа, но от дальнейшей полемики воздержалась. Она точно знала, что в ту семью ее драгоценный Костя не вернется, поэтому решила лишний раз не устраивать ссору из ничего. В семье должны быть покой и гармония. Это на работе можно устраивать скандалы и плести интриги.

София Николаевна, дав поручения приходящей домработнице, покинула квартиру последней, а затем села в строгий, но элегантный автомобиль марки «Ауди», в котором уже на пассажирском сиденье находился ее муж, и села за руль. Сначала она отвезла на работу Костю, быстро и властно поцеловала его на прощание, а затем поехала в колледж весьма довольная собой и хорошим октябрьским днем.

В этот же вечер мама Марты Эльвира Львовна зашла в комнату к разучивающей новый пассаж дочери и сказала сухо, застыв в проходе и скрестив руки на груди:

– Твой отец совсем сошел с ума.

– Он мне не отец, – было первой реакцией длинноволосой девушки. Она хмуро взглянула на мать, опустив скрипку, и убрала за ухо волнистую прядь. – И что он опять хотел?

– Что он хотел? Довести меня до белого каления, вот что, – сердито заявила женщина, прислоняясь к стене. – Позвонил мне утром, сразу после того, как ты убежала в консерваторию, и спросил, не вышла ли ты замуж? Нет, ну не идиот ли, а?

– Что-что спросил? – не поняла изумленная Марта.

– Интересовался, почему ты его на свадьбу не пригласила, – объявила Эльвира Львовна с ухмылкой. – Я не знаю, что с бедным Костей: то ли он деградировал, то ли напился, то ли, – тут голос женщины дрогнул в злой усмешке, – его женушка выпилила ему все мозги, но его интересовал именно этот вопрос: «Замужем ли его дочь?»

– Я не его дочь, – вновь поморщилась Марта, которая своего биологического отца очень не любила с позднего детства. Вернее, никак не могла простить за то, что он когда-то давно оставил ее и маму ради другой семьи. И вторую семью Константина Власовича она на дух не переносила: ни его жену Софью, стервозную и злую, ни дочь Юленьку – да-да, ту самую Юлю Крестову, которая училась вместе с ней в консерватории и делала вид, что заботится.

– Нельзя так говорить, Марта, он как-никак твой отец, – с некоторым сомнением в голосе сказала Эльвира. – В общем, милая, я тебе на всякий случай это рассказала, чтобы ты в курсе была. А то вдруг Костя совсем рехнется, начнет тебе звонить и нести чушь несусветную.

«Напугает еще ребенка», – подумала про себя Карлова-старшая.

– В таком случае я не буду с ним разговаривать, мама, – раздраженно отозвалась Марта, не понимая, что нашло на этого человека, который как бы являлся ее отцом. Эльвира Львовна, вздохнув, потрепала дочь по волосам и ушла, а девушка продолжила разучивать пассаж дальше, изредка только фыркая, вспоминая отца или сестру, которых терпеть не могла. Нет, они никогда не обращались с ней плохо: напротив, Константин Власович дарил дочери подарки, поздравлял по праздникам, интересовался ее успехами в музыке и звал в гости, но Марта не могла простить его и принять его заботу. Ей казалось, что это не любовь – отец просто заглаживает свою вину, дает ей, оставленной почти что во младенчестве, какие-то подачки своего внимания, чтобы перед самим собой и, конечно же, перед обществом очистить совесть. К этому же он приручал и свою вторую и, без сомнения, любимую дочку Юлю. Чтобы она отдувалась за его грехи в прошлом.

Вспомнив сестру, от которой Марта отличалась, как голубое небо от коричневой земли, девушка села на кровать, решив сделать десятиминутный перерыв. И тут же ее как будто бы невзначай накрыло прозрачное липкое облако воспоминаний, от которого пахло детством, одуванчиками и запеканкой со сгущенкой – ее безумно вкусно готовили в детском садике.

Когда-то давно, много лет назад, все было иначе.

Марта любила своего улыбчивого и мягкого папу-пианиста и с удовольствием общалась с сестрой-одногодкой: бегала с ней по площадке, строила куличи и играла в куклы. Маленькая и очень наивная, как и всякий ребенок, Марта не понимала того, что ее папа живет с другой женщиной, – она вообще думала, что так и надо, когда он приходит только раз в неделю со сладкими подарками или с игрушками, иногда приводя с собой сестренку.

Марта, поздно пошедшая в садик, и не знала, что бывает как-то по-другому. И Эльвира Львовна, при всей своей обиде на бывшего мужа, не хотела лишать дочку общения с отцом, а потому даже и не говорила при ней плохих слов о Константине. Она не запрещала ему видеться с девочкой и даже разрешала приводить свою вторую дочь Юлию, хотя, конечно, видеть этого ребенка ей было неприятно. Как-никак Юля была живым напоминанием о предательстве, измене и выборе некогда любимого супруга. Чтобы не рассказывать Марте обо всем произошедшем, Эльвира просто говорила скучающей по отцу дочке, что ее папа очень много работает, а потому домой приходит так редко. Когда же Марта спрашивала о Юле, вразумительного ответа она тоже не получала и знала только, что сестренка живет где-то далеко с другой мамой. Девочке внушили, что ситуация в их семье – нормальная, и Марта верила взрослым. Она любила и маму, и папу, и сестру.