Неизвестное наше тело. О полезных паразитах, оригами из ДНК и суете вокруг гомеопатии... - Рафаил Нудельман

Озарение пришло к нему, когда в одной из переведенных им книг он прочел, что кора перуанского дерева кинхон помогает от малярии (из нее действительно делают хинин), и решил попробовать это на себе. Он ощутил, что она вызывает у него симптомы, подобные симптомам настоящей малярии, и после долгих размышлений заключил, что всякое вещество, которое способно излечить болезнь, должно вызывать у здорового человека ослабленные симптомы той же болезни. Иными словами, «подобное лечится подобным» (Similia similibus curentur). Он понял, что стоит на пороге переворота в медицине. Теперь в его руках был «универсальный» метод поиска лекарств, которые могли бы заменить все прежние пиявки и прижигания. Этот метод он изложил в книге «Опыт нового принципа для нахождения целительных средств лекарственных веществ», опубликованной в 1796 году. Вся остальная его жизнь (а она была не только трудной, но и долгой — он скончался в Париже в возрасте 89 лет) была посвящена развитию и приложению этого принципа.

Итак, метод Ганемана. Прежде всего, лекарства нужно искать рационально. Их нужно проверять. Их нужно проверять на людях, а не на животных, потому что одни и те же лекарства могут действовать на животных и на человека по-разному. Их нужно проверять на здоровых людях. Вещества, потенциально пригодные на роль лекарств, нужно проверять на людях, начиная с малых доз и постепенно повышая их до массивных, пока у здорового человека не появятся признаки какой-нибудь болезни, и, если эти признаки появятся, следует затем лечить людей, страдающих этой болезнью, этим лекарством. Такая проверка длилась у Ганемана порой до 40–50 и более дней на каждое вещество с помощью платных добровольцев, причем симптомы — все до самого мельчайшего — регистрировались ими в специальном «Дневнике симптомов». Все это время Ганеман запрещал им потреблять кофе, чай, специи и вино. Играть в шахматы он им тоже запрещал, так как шахматы «слишком возбуждают». Впрочем, пить пиво он им разрешал — как же немцы без пива! Какое ж лечение без пива! По окончании проверки добровольцы поднимали руку и клялись на Библии, что записывали все свои симптомы в своем «Дневнике» правдиво и неукоснительно, и только после этого они получали наконец свое вознаграждение (сейчас дело, увы, зачастую обстоит наоборот — вознаграждение получают сами врачи, вперед и без всяких клятв на Библии).

Этот метод «проверки целебности», предложенный Ганеманом (и ставший впоследствии ядром всей современной гомеопатической практики), был, понятно, продиктован благородным желанием сделать выбор гомеопатических средств лечения максимально «научным» (в рамках «принципа подобия», разумеется). И конечно же, он был не только весьма трудоемким и далеко не безошибочным, но и весьма рискованным — ведь, как справедливо заметил один ироничный современный автор, такая проверка могла, чего доброго, привести к выводу, что цианистый калий пригоден для лечения смерти. Тем не менее уже в первой книге своей Ганеман описал 27 растительных веществ, которые он испробовал подобным образом на себе или на здоровых (платных) добровольцах, хотя не указал, в каких дозах (в книге 1810 года он добавил к ним еще 65 веществ). Хотя некоторые из рекомендованных им в этих книгах лекарственных доз для тех или иных болезней представляются, на нынешний взгляд, попросту смертельными (например мышьяк — против периодической головной боли — он рекомендовал по 6–10 миллиграммов на прием), в целом он стоял за максимальное разведение лекарств, полагая (впрочем, без всяких на то оснований), что «принцип подобия» (то есть подобия действия лекарства действию болезни) сохраняется при любых дозах. В этом смысле Ганеман постепенно дошел до абсурда, утверждая, по сути, что его принцип подобия сохраняет силу не только при малых, но и вообще при любых, даже самых фантастических, разведениях лекарственных веществ.

За всеми этими принципами и методами у Ганемана стояла особая «философия болезни». По его мнению, любая болезнь есть нарушение «витальной» (жизненной) силы организма внешними «миазмами». Таких «миазмов» он насчитывал три — «псора», «сикоз» и сифилис[3] (современные гомеопаты добавили к этому списку еще несколько специфических «миазмов», в том числе — «туберкулезный» и «раковый»). Постулированный Ганеманом «закон восприимчивости» утверждал, что человеческая душа имеет, к несчастью, врожденную восприимчивость к этим трем миазмам и негативное состояние ума привлекает их в организм, где они затем производят те или иные симптомы. Обычные лекарства только загоняют эти миазмы глубже в организм, так что они начинают поражать внутренние органы; сама по себе жизненная сила тоже не в состоянии одолеть эти «миазмы», но «подобные болезни» (то есть гомеопатические) лекарства, особенно в очень большом разведении, помогают духовной силе их превозмочь. («Тончайший прием лекарства меньше всего возмущает жизненную силу, но в то же время достаточно ее стимулирует».) Способность лекарства помогать жизненной силе связана с тем, что лекарства, по Ганеману, действуют не материально, а духовно, за счет содержащейся в них частицы духовной силы. В каждом лекарственном веществе эта частица иная, но она всегда возрастает (или, как говорил Ганеман, «динамизируется», «потенцируется»), если особым образом обработать это вещество (такая обработка, по учению Ганемана, должна включать растирание, разведение и некоторые другие приемы).

Эта «виталистическая» философия сегодня выглядит наивной и ошибочной, и потому современные гомеопаты (из числа думающих) пытаются подвести под нее «материалистическую базу». При этом, понятно, возникают самые причудливые и фантастические гибриды — например, российский гомеопат Н. Слуцкин объясняет «закон малых доз» тем, что «слабый раздражитель связывается с трофическим рецептором клетки и тем самым лишает патогенный раздражитель нужного ему рецептора». В переводе на понятный язык это означает всего лишь, что в силу «принципа подобия» молекула лекарства против данной болезни, видимо, «подобна» тому микробу или вирусу, который вызывает эту болезнь, а потому она способна сесть на тот же рецептор, на который хотел бы усесться патоген, а усевшись на этот рецептор, она лишает патоген такой возможности. Действительно, если какая-то молекула усядется на рецептор, она тем самым заблокирует дорогу одному микробу или вирусу, который хотел бы усесться на этот же рецептор, но кто сказал, что, блокируя один-единственный рецептор на одной-единственной клетке, можно защитить от вируса или микроба все прочие клетки организма?

Но даже это «объяснение» Слуцкина — пустячок в сравнении с тем, какую солидную и наисовременнейшую «материалистическую базу» подводит под гомеопатию другой ее российский адепт, профессор А. А. Крылов (не кто-нибудь, а заведующий кафедрой терапии № 1 Медицинской академии последипломного образования и по совместительству — главный терапевт Санкт-Петербурга!): «В основе (гомеопатического эффекта. — Р. Н) лежит известное положение о принципиальной невозможности исчезновения вещества или энергии. Возможно, здесь мы сталкиваемся с природой сверхмалых частиц и постоянными процессами их взаимопревращения. Из работ британского физика Дж. Белла известно, что два выстреливающиеся фотона обмениваются информацией на сверхсветовых скоростях. Как полагают, фотоны „обрабатывают“ информацию и ведут себя соответственно ей. Таким образом, не исключено, что секреты гомеопатической информации придется искать в сфере корпускулярно-волновых структур, в области квантовой механики».

Если вам показалось, что это просто набор мудреных слов, то спешу вас успокоить — вам не показалось. Но коллеги профессора — А. Возианов и Н. Симеонова — идут еще дальше — по их мнению, «лечебный эффект — результат триггерного взаимодействия следовой электромагнитной матрицы с электрорецепторными структурами белковых молекул функциональных систем организма».

В сравнении с этими (небескорыстными, разумеется) попытками терапевтов «обосновать» гомеопатию с помощью невежественной имитации современной науки поистине детским лепетом кажутся даже усилия британского королевского гомеопата. В самом деле, какими такими «рандомизированными и контролируемыми проверками» можно проверять то, что является «триггерным взаимодействием следовой матрицы»? И чем можно опровергнуть лечебное действие «выстреливающихся» фотонов, которые «обмениваются информацией на сверхсветовых скоростях»?!

Коль скоро мы так незаметно и плавно перешли к современным гомеопатам, то расскажем уж заодно несколько подробней и о том, что представляет собой современная гомеопатия. Она начинается с набора «проверенных» (в ганемановском смысле) гомеопатических «средств», то есть, по сути, — с гомеопатических медицинских справочников, в которых содержится список различных симптомов, и к каждому из них указаны все виды «подобных» (тоже в ганемановском смысле) «средств». Впрочем, современные гомеопаты довольно далеко ушли от основного ганемановского «принципа подобия». Так, российский гомеопат Гранникова в своем толстом «Справочнике по гомеопатии» в статье об арнике (одно из самых популярных гомеопатических средств) упоминает, что называется, «на одном духу» заболевания, при которых она рекомендует это средство; среди них — ревматизм, экзема, хронический ларингит, опущение матки, инсульт, фурункулез и инфаркт. Трудно представить, что симптомы этих болезней имеют подобием симптомы, вызываемые одной и той же арникой.