Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

– Кто это? – оглянулась Катя.

– Телохранитель мужа. – Елизавета потускнела и вдруг расплакалась, всхлипывая и не вытирая слез. – Мерзавец поганый!.. Схватил, увез, запер…

– Да в чем дело? – удивилась Катя. – Ну-ка перестань реветь, рассказывай, что случилось. Я так и поняла, что ты вышла на работу не по своей воле. Шеф вызвал? Криворуков? Точно, мерзавец!

Лиза помотала головой, проглотила ком в горле, достала платок, чтобы вытереть лицо.

– Шеф ни при чем. Георгий меня достал… – И она рассказала подруге все, что с ней приключилось в последние три дня, в том числе и о своей встрече с Егором Крутовым.

Катерина выслушала подругу с таким участием и восторгом, что Елизавете стало гораздо легче.

– Вот видишь, – вздохнула она, смущенно улыбаясь, достала зеркальце, поправила прическу, вытерла следы слез. – И я влюбилась, как девчонка. Знала его столько лет, никогда не обращала внимания, да он и старше меня был на десять лет…

– На десять?! – ахнула Катя. – Это он такой старый?!

Лиза невольно улыбнулась.

– Тридцать пять лет – старый? Видела бы ты, как он дерется! Он любому крутому фору даст. Ну, чего стали посреди дороги? Пошли в кафе, раз собрались, посидим, расслабимся. Рассказывай теперь ты о своих подвигах.

Они зашли в кафе, выбрали столик у окна, заказали бутылку шампанского, кое-какую закуску и кофе и принялись болтать, то и дело скатываясь к интересующей обеих теме – о мужчинах, которые нравятся. Катя спросила:

– А как же муж? Он же тебя любит? – и Лиза чистосердечно призналась:

– Но ведь я-то его не люблю! А его так называемая «любовь» – это чувство собственника. Ему бы мусульманином родиться – имел бы самый большой гарем! И потом, ты знаешь, как он стал мэром? Кто его финансировал? Какие-то военные. А эта его подозрительная деятельность, постоянные разъезды, встречи, вьющиеся вокруг темные личности, тупые телохранители… – Елизавета махнула рукой. – Все! Не хочу! Наелась.

– Но он такой сильный, мужественный, красивый…

– Только с виду. – Лиза улыбнулась. – У меня на него аллергия. Помнишь, у Дюма в «Виконте де Бражелоне»? «Каждая женщина скажет, что между красотой любовника и красотой мужа огромная разница».

Засмеялась и Катя.

– Я не люблю Дюма, но сказано верно. Интересно было бы взглянуть на твоего Крутова, уж очень ты его превозносишь.

– Увидишь еще и убедишься. Он приедет.

– Почему ты так уверена в нем?

– Я же тебе говорю, он человек слова. Никогда не думала, что встречу…

– Соседа.

– Вот именно, что встречу соседа, способного меня увлечь и зажечь.

– А как же все-таки муж?

– Никак. – Лиза нахмурилась. – Жить с ним я не буду… и в его квартиру не поеду. Приютишь на пару дней? У тебя он меня искать не станет, надо только от телохранителя избавиться.

Катя закурила, обдумывая свое решение. С одной стороны, ей было боязно вмешиваться в чужую жизнь, с другой – интересно, и еще хотелось помочь подруге. Она наклонилась к уху Лизы.

– Устроим маленькую комедь. Он ждет тебя у входа? Выйдешь через служебный выход и дворами дойдешь до парка, там встретимся. Я его отвлеку.

– А не боишься? Вдруг полезет выяснять отношения?

Екатерина с пренебрежением повела плечиком.

– Пусть попробует. Так завизжу, что полгорода сбежится.

Лиза прыснула, Катя засмеялась тоже. Настроение у обеих поднялось, им было приятно осознавать себя решительными и сильными.

Кафе между тем заполнилось, появились целые компании веселых молодых людей, привыкших чувствовать себя властелинами мира. Один из них заметил беседующих подруг, что-то сказал оркестру и, когда тот заиграл танго, подошел к столику.

– Пошли, потанцуем, – развязно сказал он Елизавете.

– Я не танцую, – покачала головой девушка.

– Чо?! – удивился молодой человек; он был одет в черные брюки, белую рубашку апаш и супертуфли с пряжками и заклепками, а на руке носил не часы, а целый агрегат величиной с туристский компас.

– Ты чо, в натуре?!

– Чо слышал: я не танцую. – Лиза с иронией оглядела парня.

– Да ты чо выпендриваешься? Я же музыку заказал.

– Иди и танцуй, если заказал.

– Ну, ты даешь! – покрутил головой танцор. – Я по-хорошему, а ты кобызишься. Ну, смотри!

Покачнувшись, он расправил плечи и отошел от стола.

– Раздайся, грязь, навоз плывет! – засмеялась Катя.

На ее беду парень услышал ее слова. Круто развернулся, сузил глаза.

– Чо ты брякнула?!

– Иди, иди, она пошутила, – с досадой отмахнулась Елизавета. – Приходи завтра, обещаю станцевать.

– Нет, что она сказала?! – Он оперся кулаками о столик, едва не смахнув на пол посуду. – Ты знаешь, с кем дело имеешь, вобла сушеная?! Я Божедомов, помощник депутата! Щас кликну хлопцев… – молодой человек не договорил, на его плечо опустилась мощная ладонь Станислава.

– Уймись, мальчик, – сказал телохранитель Мокшина. – Эта мадам заказана.

И «помощник депутата» сник, съежился, пробормотал что-то и почти на цыпочках отошел от стола. Видимо, он хорошо знал телохранителей мэра и их возможности.

– Пошли домой, уже поздно, – посмотрел на часы Станислав.

Подруги переглянулись.

– Мы еще не пили кофе, – робко проговорила Катя.

– Дома попьете.

– Мы будем пить здесь! – твердо глянула на парня Лиза.

Командный тон подействовал.

– Ладно, даю десять минут, – сдался Станислав и пошел к выходу из зала, оглянулся. – Георгий будет очень недоволен.

– Это его проблемы, – холодно сказала Елизавета, хотя внутри ее все сжалось.

Станислав вышел.

Катя посмотрела на лицо подруги и накрыла ее руку своей.

– Ну что, поедешь домой?

Лиза сжала губы, помотала головой упрямо, сдерживая подступившие слезы, решительно поднялась.

– Будем действовать, как договорились, если ты не передумала. Я ему не вещь, с которой можно делать все что заблагорассудится, не интересуясь ее мнением.

– Правильно! – с жаром махнула рукой Катя. – Мы им покажем, как надо свободу любить! Иди первая, я выйду позже. – Она хихикнула. – Представляю рожу этого лакея, когда до него дойдет, что его обвели вокруг пальца…

Лиза, понимая, что все не так просто и ей еще придется долго выдерживать осаду мужа, но и не желая быть игрушкой в его руках, глубоко вздохнула и быстро направилась к двери, ведущей из зала кафе на кухню. Компания молодых людей во главе с «помощником депутата» проводила ее глазами, но преградить путь не решилась.

Катя посидела за столиком несколько минут с сигаретой в пальцах, глотнула кофе и тоже поднялась. На мгновение ей стало не по себе, словно холодное облачко накрыло ее сверху, но девушка она была решительная и отступать не привыкла.

Жуковский район

Дача, которую разведчики Панкрата обнаружили в трех верстах от деревни Николаевка, явно принадлежала кому-то из сильных мира сего, то ли депутату областной Думы, то ли какому-то начальнику из губернской администрации, то ли крутому мафиози, но главным было то, что достраивать ее не спешили. За высоким двухметровым кирпичным (!) забором неторопливо ворочались всего двое пожилых строителей – отделывали комнаты внутри здания, да лениво обходил владения страдающий от жары сторож, здоровый мускулистый малый с круглым сонным лицом, голый по пояс. Вооружен он был неплохо – помповым ружьем калибра двенадцать миллиметров, однако носил его как дубинку – на плече. Кроме него, дачу охраняла собака – черно-белый северный шпиц, известный своей недоверчивостью. В Финляндии такие собаки использовались в основном для охоты на медведей, а для чего ее завели хозяева дачи, было непонятно, но едва ли в качестве сторожевого или охотничьего пса, скорее для создания имиджа: чистопородный шпиц силен и красив.

Посовещавшись, «мстители» решили действовать просто и прямо, без специальных разведмероприятий, хотя и приняли кое-какие меры безопасности на случай засады, которой здесь в принципе не должно было быть. Идея звучала так: захватить сторожа и строителей, аккуратно связать, допросить и… дальше надлежало действовать в зависимости от полученной информации. Если сторож не докладывал хозяину дачи обстановку каждый день, а сам хозяин не проверял, как идет строительство, можно было расположиться на даче, поместив сторожа и строителей в одном из помещений под замок. В любом другом случае использование дачи в качестве базы отпадало.

Просчитали варианты, подготовились, окружили двухэтажный коттедж за глухим забором, и Панкрат начал осуществлять свой план.

В шесть часов вечера к воротам дачи подкатил мотоцикл, реквизированный Воробьевым у Егора Крутова после разборки с наблюдателями, и водитель пару раз бибикнул, вызывая сторожа. Ничего не подозревающий белобрысый соннолицый качок приоткрыл калитку, окинул мотоциклиста равнодушным взглядом и, разморенный жарой, лениво осведомился: