Голодные игры - Сьюзен Коллинз

На нем номер не виден.

И только-только раздался щелчок: стол зафиксировался на месте, как из Рога изобилия выскакивает фигурка, хватает зеленый рюкзак и убегает с ним в лес. Лиса! Кому еще мог прийти в голову такой хитрый и рискованный план! Мы тут сидим, оцениваем ситуацию, а она уже со всем справилась. И остальные связаны по рукам и ногам, никто в здравом уме не станет ее преследовать, когда свой рюкзак еще лежит на столе и другие трибуты могут его украсть или испортить. Лиса чужого не тронула и правильно сделала. Вот как надо было поступить мне! Чувства изумления, восхищения, злости, зависти, досады охватывают меня одно за другим, и пока я успеваю что-то сообразить, рыжая копна волос скрывается далеко за деревьями. Теперь ее даже стрелой не достанешь. Вот так да! Я все время боялась кого-то еще, а может статься, настоящий мой противник — Лиса.

Вдобавок ко всему из-за нее я потеряла время. Ясно, что следующей должна быть я. Мой рюкзак маленький, любой схватит — и поминай как звали. Не мешкая больше ни секунды, бросаюсь к столу. Опасность. Я не вижу ее, но чувствую. К счастью, первый нож летит справа, я слышу свист и вовремя взмахиваю луком. Разворачиваюсь, натягивая тетиву, и стреляю в Мирту. Не успей она отклониться, стрела попала бы ей точно в сердце. Но попадает только в левую руку. Жаль, что Мирта метает ножи правой. Тем не менее я выигрываю несколько секунд, пока она вытаскивает стрелу и смотрит на рану. Бегу дальше, машинально заряжая лук с ловкостью бывалого охотника.

Наконец я у стола. Пальцы цепляют крохотный рюкзак, проскальзывают сквозь лямки, и я набрасываю его на руку, как дамскую сумочку. Он слишком мал, чтобы надеть на плечи. Поворачиваюсь, готовая выстрелить снова, и в этот момент второй нож попадает мне в лоб над правой бровью. Кровь заливает лицо, ослепляет правый глаз и наполняет рот резким металлическим вкусом. Отшатываюсь назад, успевая выстрелить наудачу в направлении соперницы. Едва стрела вылетает из лука, я уже знаю, что промахнулась. В следующее мгновение Мирта сбивает меня с ног и коленями придавливает мои плечи к земле.

Вот и конец, думаю я, надеясь, ради Прим, что мучения не будут долгими. Но Мирта, как видно, намерена вовсю насладиться моментом. Она не торопится. Наверняка Катон ее прикрывает, поджидая Цепа и, возможно, Пита.

— Где твой дружок, Двенадцатая? Еще не окочурился? — спрашивает она.

Что ж, пока мы разговариваем, я жива.

— Он там, в лесу. Как раз приканчивает Катона, — рычу я в ответ и ору что есть мочи: — Пи-и-ит!

Мирта бьет меня кулаком в горло, обрывая вопль. Тут же озирается по сторонам — засомневалась все-таки. Пита нет, и она поворачивается обратно ко мне.

— Врешь, —ухмыляется Мирта. —Женишок — труп. Катон здорово его пырнул. Небось привязала его где-нибудь на дереве, пока совсем не загнулся. А что у нас в этом милом рюкзачке? Лекарство для любимого? Какая жалость. Он его так и не получит.

Мирта откидывает полу куртки. Внутри целый арсенал ножей. Выбирает небольшой, почти изящный ножичек с хитро загнутым концом.

— Я обещала Катону устроить хорошее представление для зрителей с твоим участием.

Изо всех сил пытаюсь сбросить ее с себя, но без толку. Она слишком тяжелая и держит меня как в тисках.

— Даже не рыпайся, Двенадцатая. Мы тебя убьем. Как убили эту жалкую козявку, твою союзницу, что скакала по деревьям... как ее звали? Рута? Пришла Руте хана, теперь возьмемся за тебя. О женишке можно не беспокоиться. Как тебе такой план? — издевается Мирта. — Так с чего начнем?

Небрежно вытирает рукавом кровь с моего лица и вертит его туда-сюда, будто это деревянный чурбан и она раздумывает, какой узор на нем вырезать. Пытаюсь укусить ее за руку, она хватает меня за волосы и прижимает голову к земле.

— Пожалуй... начнем со рта, — мурлычет Мирта, проводя кончиком ножа по моим губам.

Я крепко сжимаю зубы, однако глаза не закрываю. Ее слова о Руте привели меня в ярость. Надеюсь, мне хватит этой ярости, чтобы умереть с достоинством. Я буду смотреть Мирте в глаза, пока смогу видеть. Буду смотреть и не закричу. Умру несломленной, пусть даже только внутри.

— Думаю, губы тебе уже не понадобятся. Не хочешь послать женишку воздушный поцелуй на прощание

Я набираю полный рот слюны и крови и выплевываю ей в лицо. Мирта вспыхивает от бешенства.

— Что ж, приступим.

Я вся сжимаюсь в ожидании неминуемой пытки. Но едва только кончик ножа надрезает мне губу, какая-то неведомая силища срывает с меня Мирту, и вот уже она сама кричит от боли. Я ошарашена и в первую минуту не могу понять, что произошло. Пит каким-то образом встал и пришел мне на помощь? Распорядители выпустили огромного дикого зверя для пущего веселья? Или Мирту зачем-то поднял планолет?

С трудом приподнимаюсь на онемевших руках и вижу, что все мои предположения неверны. Мирта барахтается в футе от земли в руках Цепа. У меня рот открылся от изумления, такой он огромный. Мирта по сравнению с ним всего лишь тряпичная кукла. Цеп и раньше был не маленький, а на арене, кажется, стал еще больше, еще мускулистее.

Он переворачивает Мирту и бросает на землю. Я вздрагиваю от его крика:

— Что ты сделала с той девочкой? Это ты убила ее?

Мирта быстро пятится на четвереньках, словно сумасшедшее насекомое. Видно, она так поражена, что даже не способна позвать Катона.

— Нет, нет! Это не я!

— Ты называла ее имя. Я слышал. Ты убила ее? —Новая догадка искажает его лицо злостью. — Ты разрезала ее на кусочки, как собиралась разрезать эту девушку?

— Нет! Нет, я... — Мирта видит в руках Цепа камень размером с небольшую буханку хлеба и совершенно теряет над собой контроль. — Катон! — верещит она. — Катон!

— Мирта! — слышится из леса ответ Катона, но слишком далеко, чтобы он мог ей помочь.

Что он там делает? Разыскивает Лису и Пита? Или караулил Цепа да ошибся местом?

Цеп с силой ударяет камнем в висок Мирты. Крови нет, но на черепе остается вмятина. Мирта еще жива, она часто дышит, и из ее груди вырываются стоны.

Когда Цеп с поднятым камнем поворачивается в мою сторону, я знаю, что бежать бесполезно. Мой лук не заряжен. Я смотрю в карие глаза Цепа, завороженная их странным золотым блеском.

— О чем она болтала? Ты союзница Руты?

— Я... я... мы с ней объединились. Взорвали еду профи. Я хотела ее спасти. Очень хотела. Но он нашел ее раньше. Парень из Первого, — говорю я.

Возможно, если Цеп узнает, что я помогала Руте, он убьет меня быстро и без мучений.

— Ты его убила? — сурово спрашивает он.

— Да. Я его убила. И усыпала ее тело цветами. И пела ей, пока она не уснула.

На моих глазах выступают слезы. Воля и силы покидают меня. Остается только Рута, боль в голове, страх перед Цепом и стоны умирающей девушки.

— Уснула? — презрительно бросает Цеп.

— Умерла. Я пела ей, пока она не умерла, — говорю я. — Твой дистрикт... прислал мне хлеб.

Я поднимаю руку — не за стрелой; все равно успею. Просто вытираю нос.

— Цеп, сделай это быстро, ладно? По лицу видно, что в нем борются противоположные чувства. Цеп опускает камень и говорит почти с укором:

— В этот раз, только в этот раз я тебя отпускаю. Ради девочки. Мы с тобой квиты. Больше никто никому не должен. Понятно?

Я киваю, потому что мне понятно. Понятно про долги. Про то, как плохо их иметь. Понятно, что если Цеп победит, то возвратится в дистрикт, забывший о правилах ради того, чтобы отблагодарить меня. И что Цеп тоже пренебрегает ими. Сейчас он не станет разбивать мне голову камнем.

— Мирта! — кричит Катон с надрывом. Он уже близко и видит, что она лежит на земле.

— Тебе лучше поторопиться, Огненная Китнисс, — говорит Цеп.

Я не заставляю его повторять дважды. Что есть духу бегу по утрамбованной площадке подальше от Цепа и Мирты и голоса Катона. Оборачиваюсь только у самого леса. Цеп с двумя большими рюкзаками скрывается за краем площадки, в той части арены, которую я никогда не видела. Катон с копьем в руке стоит на коленях перед Миртой, умоляя не покидать его. Скоро он поймет, что ее уже не спасти. Как обезумевший раненый зверь, я мчусь не разбирая дороги, врезаясь в деревья, то и дело смахивая кровь, заливающую глаз. Раздается пушечный выстрел: Мирта умерла. Теперь Катон бросится по следу— либо моему, либо Цепа. Я ослабла из-за раны и вся трясусь от страха и изнеможения. У меня есть лук, однако Катон метает копье почти так же далеко, как я стреляю.

Только одно внушает мне надежду: Цеп забрал рюкзак Катона. Рюкзак с чем-то ему нужным. Готова спорить, что Катон преследует Цепа, а не меня. Тем не менее я не замедляю хода, даже оказавшись у ручья. Влетаю в него прямо в ботинках и, изо всех сил работая ногами, бегу вниз по течению. Сдираю с ладоней Рутины носки, служившие мне вместо перчаток, и прижимаю ко лбу, чтобы остановить кровотечение. За несколько минут они промокают до нитки.