Больше чем люди (More Than Human) - Теодор Старджон

— Боже всемогущий! — пробормотал шофер. И начал разворачивать машину. Гип повернулся к Джейни, ожидая ответа, любого ответа, но она молчала. Сидела молча и ждала. Шоферу Гип сказал:

— Назад на один квартал. Вот здесь. Налево. Поверните налево.

Он снова откинулся, прижался щекой к оконному стеклу, разглядывая темные дома и газоны. Немного погодя он сказал:

— Здесь. Дом с подъездной дорогой, тот, у которого высокая живая изгородь.

— Хотите, чтобы я подъехал к нему?

— Нет, — ответил Гип. — Остановите здесь. Немного дальше… вот так, чтобы мне было его видно.

Когда такси остановилось, шофер повернулся и посмотрел назад.

— Выйдете здесь? Доллар и…

— Тшш! — Звук прозвучал так неожиданно, что шофер ошеломленно застыл. Потом устало покачал головой и повернулся лицом вперед. Пожал плечами и принялся ждать. Гип сквозь проезд в изгороди смотрел на едва видимый белый дом, на его крыльцо и въездные ворота, на аккуратные ставни и веерообразную дверь.

— Отвезите нас домой, — сказал Гип спустя некоторое время.

И пока они не доехали, оба молчали. Гип сидел, одной рукой сжимая виски, другой прикрывая глаза. В углу машины, где сидела Джейни, было темно и тихо.

Когда машина остановилась, Гип по-прежнему молча вышел и помог выйти Джейни. Дал шоферу банкноту, принял сдачу, отсчитал чаевые и протянул снова. Такси ушло. Гил стоял, глядя на деньги в руке, перебирая монеты.

— Джейни?

— Да, Гип.

Он посмотрел на нее. В темноте черты ее лица были едва видны.

— Пойдем в дом.

Они вошли. Он включил свет. Джейни сняла шляпу, повесила сумочку на спинку кровати, сама села на кровать, сложив руки на коленях. Ждала.

Он казался ослепшим, настолько глубоко погрузился в себя. Просыпался медленно, по-прежнему глядя на монеты в руке. Какое-то время они казались ему бессмысленными, потом медленно, с усилием он распознал их, и выражение его лица изменилось. Сжав руку, он потряс деньги, потом высыпал на ночной столик.

— Они мои.

— Конечно!

Гип устало покачал головой.

— Нет. У меня нет денег. И плата за развлечения, и покупки в магазинах, и утренний кофе… Наверно, за дом нужно платить.

Она молчала.

— Этот дом, — бесстрастно продолжал он. — Как только я его увидел, понял, что был в нем когда-то. Как раз перед тем, как меня арестовали. У меня тогда не было денег, это я помню. Я постучал в дверь и был грязный и полоумный, и мне велели зайти через заднюю дверь, если я хочу поесть. Денег у меня не было, это я хорошо помню. У меня было только…

Из кармана он достал металлическую трубу. Свет лампы отразился в ней, Гип взмахнул трубой и указал на ночной столик.

— А здесь с самого начала у меня есть деньги. Они каждый день появляются у меня в кармане. А я никогда об этом не думал. Это твои деньги, Джейни?

— Они твои. Забудь об этом, Гип. Это не имеет значения.

— Как это мои? — выкрикнул он. — Мои, потому что ты их мне даешь? — Он пронзил тишину ярким зондом своего гнева и кивнул. — Я так и думал.

— Гип!. — Он покачал головой, молча, яростно. Больше ничем не мог ответить, потому что внутри у него бушевал могучий ветер. Гнев, унижение, тщетность его нелепых нападений на завесы, которые ограждают его от знания. Гип упал в кресло и закрыл лицо руками.

Он почувствовал близость девушки, ее рука легла ему на плечо.

— Гип… — прошептала она. Он пожал плечом, и рука исчезла. Гип услышал слабый скрип пружины: Джейни снова села.

Он медленно отнял руки. Лицо его болезненно исказилось.

— Ты должна понять, я не сержусь на тебя, я не забыл, что ты сделала, нет, не то, — заговорил он. — У меня снова все смешалось, — хрипло продолжал Гип. Я делаю, сам не зная почему. Делаю то, что должен делать, но не понимаю. Как… — Он замолчал, задумавшись, чтобы разобраться в обрывках мыслей, которые разносит этот ужасный ветер. — Как будто это не правильно — я не должен быть здесь, есть, тратить деньги, но я не знаю, кто это сказал, как я это узнал. И еще… я тебе говорил… мне нужно найти кого-то, но я не знаю, кого и почему. Я сказал сегодня вечером… — Он замолчал, и долго тишину нарушало лишь его свистящее дыхание сквозь напряженные губы. — Я сказал сегодня вечером, что мой мир… место, в котором я живу, становится все больше. Сейчас оно уже такое большое, что может вместить и дом, возле которого мы останавливались. Мы остановились на углу, и я знал, что дом там и я должен его увидеть. Я знал, что был уже здесь, грязный и возбужденный… постучал… мне сказали, чтобы я зашел через задний вход… я закричал на них… пришел кто-то еще. Я спрашивал их, хотел узнать о…

Снова молчание и свист дыхания.

–., узнать о детях, которые здесь жили, но здесь не было детей. И я снова закричал, все испугались, а я немного опомнился. Я им сказал, чтобы они рассказали, что мне нужно, и я уйду, я не хочу никого пугать. Я сказал, ну, хорошо, никаких детей не было, тогда скажите, где Алишия Кью, дайте мне только поговорить с Алишией Кью.

Он выпрямился с горящими глазами и куском трубы указал на Джейни.

— Видишь? Я вспомнил, вспомнил ее имя! Алишия Кью! — Гип снова осел. — А мне ответили: «Алишия Кью мертва». И сказали, о, ее дети! И рассказали, где мне их найти. Написали адрес, я куда-то его дел… — Он начал рыться в карманах, неожиданно перестал и посмотрел на Джейни. — В старой одежде, она у тебя, ты ее спрятала!

Если бы она заговорила, если бы объяснила, все было бы в порядке, но она только продолжала смотреть на него.

— Ну, хорошо, — прохрипел он. — Я вспомнил одно, смогу вспомнить и остальное. Или могу вернуться туда и спросить снова. Ты мне не нужна.

Выражение ее лица не изменилось, но он, наблюдая за ней, вдруг понял, что она сохраняет невозмутимость с огромными усилиями.

Он мягко сказал:

— Ты мне была нужна. Я бы умер без тебя. Ты… — Он не нашел слов, чтобы описать, кем она была для него, перестал искать и продолжал:

— Просто для того, что я должен сделать, ты мне не нужна. Мне нужно кое-что узнать, но я должен это сделать сам.

Наконец она заговорила.

— Ты и так все сделал сам, Гип. Все. Я только поместила тебя туда, где ты мог это сделать. Я… я хочу продолжать.

— Не нужно, — заверил он ее. — Я теперь большой мальчик. Я прошел долгий путь, я воскрес. Мне осталось узнать немного.

— Очень много, — печально сказала она. Он решительно покачал головой.

— Говорю тебе, я знаю! Узнать о детях, об этой Алишии Кью, узнать адрес, куда они переселились — и все. Это и есть то, чего я коснулся кончиками пальцев… чем бы это ни было. Еще одно место и адрес детей — вот все, что мне нужно. Там будет он.