Разведка боем - Андрей Воронин

– Вот и сходи.

По лицу чеченца было видно – он ничего не знает наверняка. Так оно, скорее всего, и есть: о ловушке не сообщают на общем собрании, в лучшем случае два-три человека в курсе дела.

– Я все равно на тебя не похож.

– Почему? Рост такой же, комплекция. Волосы даже посветлее, но каши маслом не испортить. Короче, встал и пошел, – жестко закончил Сиверов.

Добрались до места вдвоем, не показываясь на открытых участках. Глеб уже мог различить в крайнем вертикальном ряду чуть сдвинутую картонную коробку. Где-то там пакет – под ней или сбоку. А может, внутри? Чеченцы щедро отмеряли время на пересчет и осмотр купюр.

Не здесь ли собака зарыта?

– Сперва сам пересчитаешь, потом мне отдашь.

– Потом ты меня пристрелишь, – чеченец решил затребовать хоть какие-то гарантии.

– Может быть. Зависит от твоих товарищей.

Если второй раз решили меня прокинуть, тогда точно пристрелю. А если там все в порядке, зачем мне твоя жизнь?

– Как ты меня распознал?

– Неси бабки – узнаешь. По моим прикидкам, твои шансы пятьдесят на пятьдесят.

«Почтальон» попытался еще покачать права, но Сиверов свои разъяснения закончил, теперь аргументом стал передернутый затвор. Покрутив головой, чеченец стал медленно сдвигаться в нужную сторону, до Глеба долетел шепот молитвы на арабском.

«Молись-молись. Может, понадобится. Как мне быть, если в пакете действительно окажется полная сумма?»

Сиверов вдруг осознал, что всерьез не рассматривал этот вариант и свои возможные действия.

Согласно роли надо выполнять требования и сматываться – зачем профессионалу-цинику рисковать дальше?

Трясущимися руками боевик вытащил прозрачный пакет из щели между коробками. Поднял вверх и показал Сиверову. Тот знаком напомнил: открыть, пересчитать. Руки по-прежнему тряслись – как только чеченец снял резинку с первой пачки, купюры веером скользнули на пол.

Он испугался. Вдруг этот русский с тонкими губами и безжалостным серо-стальным взглядом решит, что деньги он выронил специально – нырнуть за ними на пол и ускользнуть.

Застыл с виноватым лицом, ожидая указаний.

Подбирать или нет? Знаками робости и нерешительности Глеба трудно было ввести в заблуждение. Он знал, как быстро в случае чего происходят метаморфозы: трус с дрожащими поджилками оборачивается мясником, способным разделать человека, как баранью тушу.

Переместившись повыше, Сиверов дал добро.

Боевик восстановил пачку, попытался ее выровнять и начал считать, откладывая по одной купюре. Глеб не пытался внимательно следить за их мельканием, ему сейчас не важна была точная сумма. Почему враги выделили много времени на подсчет и осмотр купюр? Чтобы подчеркнуть свою честность в оплате? Или…

Чеченец вдруг замер, рассматривая очередной лист «зелени». Казалось, рука его интересует больше, поднес тыльной стороной к глазам. Отшвырнул вдруг всю пачку в сторону, открыл рот, чтобы закричать, но сил уже не было.

Распрямился, царапая ногтями воздух, будто видел вместо пустоты закрытую наглухо дверь.

Осел вниз.

Приблизившись, Сиверов быстро поставил диагноз. По коже обеих ладоней быстро расползались красные пятна. Пальцы уже опухли, и ногти посинели. Краснота полезла под рубашку, теперь ее продвижения уже не было видно.

Однажды Сиверов видел в горах Кавказа раздавленную змею, вполне безобидную на вид.

Змейка длиной сантиметров в семьдесят. Тонкая, с крохотной головкой, где явно не может уместиться ядовитый зуб.

Местный проводник объяснил, что это редкое чудо природы – змея выделяет яд всей поверхностью тела. Даже если взять в руки камень, по которому она недавно проползла, яд подействует.

Кожа мгновенно вздуется, распухнет, центральная нервная система подвергнется кратковременному, но мощному воздействию. У ребенка это может вызвать летальный исход. У взрослого человека – потерю сознания, после которой он несколько суток будет приходить в себя.

Глеб приложил ухо к груди чеченца – сердце билось. Слишком многое совпадает, чтобы отбросить воспоминание прочь. Достаточно было запустить несколько змеек в закрытый кейс или коробку с долларами, а потом аккуратно, в резиновых перчатках сложить их в пачку, перенести в пакет.

Скоро здесь будут боевики – захотят увидеть результат. И тогда очень кстати он поменялся одеждой с этим ублюдком. Надо только уложить его ничком сунуть головой в темный угол… Есть шанс, что противник поспешит воспользоваться долгожданным преимуществом и поверит – кроссовкам, истертым джинсам.

Глеб снова нагнулся, чтобы перевернуть бесчувственное тело, и невольно поморщился. Лицо покраснело и раздуло гораздо сильней, чем пальцы. Губы вывернулись наружу, глаза превратились в щелки, шею расперло до самого подбородка. С трудом верилось, что здесь возможен обратный ход, что этот шар из мяса когда-нибудь снова станет похожим на человеческое лицо.

Теперь чеченцы не сразу узнают, кто перед ними… Тут цепочка мыслей резко оборвалась, внезапное озарение будто холодным светом осветило все вокруг. Змеи – если они уже здесь…

Нет ничего удобнее! Запустить их, а потом собрать урожай.

Глава 31

Уходя, Глеб предупредил, чтобы на дежурство заступили, как обычно, двое. Не надо, чтобы противник видел чрезвычайные меры предосторожности. Двое на посту, остальные сидят тихо, готовые в любую секунду принять бой.

Он возвращался почти бегом, не забывая постоянными вспышками стоп-кадров отслеживать пейзаж вокруг – ущелья и лабиринты «планеты товаров». Наконец, добрался до Ильяса – тот едва не нажал спусковой крючок, только в последний момент идентифицировал Глебову личность.

– Рискуешь. Надо было договориться об условном знаке.

– Змеи. Не прислоняться, глядеть под ноги!

Ингуш не поверил:

– Какие змеи, откуда?

Глеб посмотрел так выразительно, что Ильяс невольно подался в сторону, отлип от боковой стенки дубового шкафа.

Не было времени уточнять что к чему, каждая секунда была дорога. Глеб сделал еще два больших шага по направлению к стоянке и вдруг увидел черный блестящий шнур. Шнур свисал с ручки дверцы – снятые с петель дверцы шкафов были связаны друг с другом и проложены гофрированным картоном.

Шнур вдруг скрутился в кольцо, потом развернулся снова. Дулом винтовки Сиверов сбросил ползучего гада на землю и припечатал подошвой.

Будь на нем другая обувь, давления хватило бы с избытком, чтобы расплющить змее голову.

Но подошва кроссовок была слишком мягкой, пружинистой.

Хвост змеи активно шевелился, задираясь вверх, норовя просунуться под брючину. Сиверов рывком убрал ногу и прищемил крошечную плоскую головку прикладом британского «Энфилда».

Оружие есть оружие, оно против всякого гада должно сработать.

Блестящий шнур отчаянно задергался.

– Здесь змеи.

Он подавил желание крикнуть – ребята находились в двух шагах, и обеспокоенное лицо Витька уже выглядывало из-за стопки поролоновых подушек.

– Все на ноги – только без паники. Ни к чему не прикасайтесь.

Предупреждение прозвучало вовремя. Отвратительные блестящие шнуры поползли отовсюду – если б не тревога, обязательно пролезли бы кому-то за шиворот, кому-то в рукав.

– Что за дерьмо? – процедил сквозь зубы спецназовец. – У этих абреков хуже, чем у Тараса, крыша поехала.

Схватившись за нож с широким лезвием, он резким движением полоснул по подушке, отсекая ближайшей змее голову. Остаток шнура свалился на пол и стал там извиваться на месте, закручиваясь в узел и раскручиваясь.

– Не успеешь ножом махать, – , бросил Глеб. – Гляди, сколько их запустили.

– Давить надо, – Воскобойников прижал днищем к полу бак, в котором летом варили уху.

Снова поднял – три раздавленных змеи уже не шевелились, но одна, полумертвая, прилипла к баку и раскачивалась, словно собиралась с силами.

– Гляди! – выдохнул подоспевший Ди Каприо.

– В жизни не видел таких. Из питомника, что ли? – майор пытался сохранить присутствие духа.

– Слишком высоко летал, а я эту нечисть знаю, – своими тяжелыми ботинками с ребристой подошвой спецназовцу удавалось давить ползучих гадов гораздо успешнее, чем Глебу.

– Нужен рывок, пока еще все на ногах стоим.

Сиверов теперь работал прикладом «Калашникова», им можно было ударять в полную силу, не опасаясь повредить хитроумную оптику.

– Только все разом, на счет три. Кто задержится, пусть пеняет на себя.

Витек успел забраться в центр круга товарищей, и теперь ему меньше всех остальных хотелось совершать рывок. Правда, возражений своих он высказать не успел. Одна-единственная змейка заползла на потолок. Не удержавшись там, свалилась точно на белобрысую голову.

Парень даже не завопил, захлебнулся собственным ужасом. Мигом обвившись вокруг шеи, шнурок скользнул на спину. Сиверов быстро разорвал майку, стряхнул змею прикладом и припечатал.