Под защитой камня - Джин Ауэл

Летом люди обычно отправлялись в походы, покидая порой пределы земли Зеландонии, селились в палатках или сооружали временные жилища из природных материалов, особенно если собирались большими группами, приходили в гости или устраивали общие охотничьи вылазки, или занимались сбором плодов, дарованных им Матерью Землей. Но они всегда радовались, если им удавалось временно использовать выходящий на юг каменный кров, или стремились остановиться в пещерах друзей и родственников, понимая очевидные преимущества таких жилищ.

Даже во времена этой ледниковой эпохи, когда граница вечной мерзлоты проходила всего лишь в ста милях к северу, летние ясные дни в средних широтах бывали очень жаркими. На своем суточном пути, словно опоясывающем планету Великой Матери, солнце поднималось над землей Зеландонии по высокой небесной дуге. Провалы Девятой и большинства других жилых Пещер Зеландонии выходили на юг или юго-запад, и в жаркие дни в них можно было передохнуть в соблазнительно тенистой прохладе.

А когда дни становились холоднее, возвещая приближение сурового зимнего сезона в этих приледниковых районах, люди с удовольствием пользовались своими постоянными утепленными домами. Во время студеной зимы, когда преобладали пронизывающие ветра и сильные морозы, самые морозные дни были сухими и солнечными. Сияющий диск светила низко висел над горизонтом, и его косые послеполуденные лучи проникали в глубину этих обращенных к югу укрытий и слегка согревали солнечным теплом восприимчивый камень. Огромное известняковое укрытие бережно хранило этот драгоценный дар, удерживая его до самого вечера, и, когда укусы мороза становились сильнее, оно отдавало свое тепло людям, живущим под его защитой.

Теплая одежда и очаги были существенны для выживания в этих северных районах, ведь ледники тогда покрывали почти четверть земной поверхности, но в земле Зеландонии накопленное за день солнечное тепло заметно прогревало их жилые помещения. Эти огромные гроты и пещеры в значительной степени способствовали тому, что эти земли были в числе самых густонаселенных в суровом и холодном древнем мире.

Эйла улыбнулась женщине, руководившей подготовкой угощений для праздничного пиршества.

— Все выглядит так красиво, Пролева. Если бы восхитительные запахи не раздразнили мой аппетит, я могла бы насладиться уже лишь видом этих блюд.

Довольная Пролева улыбнулась в ответ.

— В этом деле она мастерица, — сказала Мартона. Слегка удивившись, Эйла обернулась и увидела мать Джондалара; она безуспешно пыталась отыскать ее в толпе, перед тем как слезть с Говорящего Камня. — Пролева — лучшая устроительница пиршеств и собраний. К тому же она вкусно готовит, но ее главная ценность для Джохаррана и всей Девятой Пещеры заключается именно в умении выбрать и оценить необходимые запасы продуктов и организовать их приготовление.

— Я училась этому у тебя, Мартона, — сказала Пролева, очевидно, довольная такой высокой оценкой матери своего мужа.

— Ты уже давно превзошла меня. Я никогда не умела так хорошо, как ты, устраивать пиршества, — ответила Мартона.

Эйле запомнилось это точно оговоренное определение — устроительница пиршеств, и она вспомнила, что мастерство Мартоны охватывало не только организацию угощений и собраний. Она в полной мере проявила свои организаторские способности в качестве вождя Девятой Пещеры, руководство которой теперь передала Джохаррану.

— Я надеюсь, Пролева, ты позволишь мне помочь тебе в следующий раз, — сказала Эйла. — Я хотела бы поучиться у тебя.

— В следующий раз я с удовольствием приму твою помощь, однако этот пир устроен в твою честь, и сейчас все ждут, когда ты сто начнешь, поэтому я хочу предложить тебе отведать этого жаркого из молодой оленины.

— А как питается твой четвероногий приятель? — спросила Мартона. — Может, он тоже хочет мяса?

— Он-то, конечно, не отказался бы, но незачем переводить на него нежное молодое мясо. Вероятно, он будет вполне доволен какой-нибудь костью с остатками мяса, если она не нужна для бульона, — сказала Эйла.

— Там, возле кухонных очагов, осталось несколько больших костей, — сказала Пролева. — Но сначала ты все же возьми себе кусок оленины и немного красоднева.

Эйла вручила ей свою столовую миску, и Пролева, положив в нее кусок мяса и черпак зеленых овощей, поручила одной из своих помощниц заняться дальнейшей раздачей пищи, а сама пошла с Эйлой к кухонным очагам, пристроившись к ней с левой стороны, подальше от Волка. Она привела их к сложенным возле большого очага костям и помогла Эйле выбрать длинный сломанный мосол с глянцевитой головкой на конце. Костный мозг из него уже извлекли, но оставалось еще довольно много коричневатого сушеного мяса.

— Отлично, этого ему вполне достаточно, — сказала Эйла, видя, что Волк уже, вывалив язык, предвкушающе уставился на нее. — Может, ты хочешь, Пролева, сама угостить его?

Пролева беспокойно нахмурилась. Ей не хотелось показаться невежливой, особенно после выходки Мароны, но она не горела желанием собственноручно угощать Волка.

— Я хочу, — вмешалась Мартона, осознавая, что ее пример уменьшит людские страхи перед этим зверем. — Что я должна сделать?

— Либо дать мосол ему в зубы, либо просто бросить поближе к нему, — сказала Эйла. Она заметила, что к ним подошли несколько человек, включая Джондалара. Он радостно улыбался.

Взяв кость, Мартона сначала протянула ее приближающемуся Волку, потом передумала и бросила ее в его сторону. Волк подпрыгнул, схватил мосол в воздухе, вызвав своей ловкостью одобрительные замечания, и выжидающе взглянул на Эйлу.

— Уноси ее отсюда, Волк, — сказала она, одновременно махнув рукой в сторону большого обугленного пня, стоявшего на краю террасы. Волк утащил этот ценный трофей и, устроившись возле пня, начал глодать мосол.

Когда они вернулись обратно к накрытым столам, все наперебой принялись угощать их блюдами, и их разнообразный вкус, как отметила Эйла, резко отличался от того, к которому она привыкла с детства. Однако за время странствий она сумела понять, что, какими бы необычными ни казались излюбленные блюда какого-то племени, все они, в общем-то, были вкусными.

К группе, окружавшей Эйлу, подошел мужчина, выглядевший немногим старше Джондалара. Вид у него был довольно неряшливый — немытые светлые волосы стали сальными и темными, а грязная одежда явно нуждалась в починке, — но многие улыбнулись, завидев его, особенно молодые мужчины. Он нес на плече сосуд, похожий на бурдюк для воды. Этот практически не пропускающий воду сосуд сделали из желудка крупного животного.