Скандинавские сказания о богах и героях - Юрий Светланов

— Как я могу порочить ту, которая родила мне сына, опять улыбнулся Атли. — Я благодарю тебя за жену, шурин, но ты и тут обманул меня, и обманул жестоко. У Сигурда было много золота, почему же Гудрун привезла с собой только одно кольцо?

— Золото Сигурда досталось мне и моему брату, — спокойно промолвил Гуннар. — Сестра сама отдала его нам.

— Она сама отдала его вам? — насмешливо переспросил гунн.

— Сама или не сама, но это золото останется у нас, — резко ответил старший Гьюкинг, упрямо сдвигая брови.

Полуприкрытые глаза Атли вдруг раскрылись и с нескрываемой угрозой уставились на братьев.

— Ты ошибаешься, Гуннар, — медленно проговорил он. — Это золото не останется у вас, или вы сами навсегда останетесь у меня.

— Не пугай нас, Атли, — смело вмешался в разговор Хогни, опуская руку на меч, — и не забывай, что мы твои гости.

Вождь гуннов резким движением головы откинул со лба длинную седую прядь своих жестких, как грива, волос и приподнялся, словно готовясь к прыжку. Увидев это, Гудрун оттолкнула в сторону Гуннара и Хогни и бросилась перед ним на колени.

— Прости их, супруг мой, — умоляющим голосом промолвила она. — Прости ради сына, которого я тебе родила. Не нарушай законов гостеприимства и позволь им уехать.

— Я не должен нарушать законов гостеприимства? Я должен позволить им уехать? — прошипел Атли, задыхаясь от злобы. — Нет, Гудрун, нет! Ради золота они сделали тебя нищей, ради золота они убили Сигурда, величайшего и благороднейшего из всех богатырей, какие когда-либо рождались на земле, ради золота они забыли клятву, которую ему дали, ну, а я ради золота забуду о том, что они мои гости. Взять их! Заточить их в темницу! — обратился он к своим воинам. — Может быть, тогда они станут сговорчивее.

Хогни в ответ только рассмеялся и выхватил из ножен меч. Гуннар последовал его примеру, и двое гуннов сейчас же пали мертвыми. Остальные со всех сторон окружили обоих Гьюкингов.

— Не убивать, взять их живыми! — кричал Атли, стоя во весь рост на своем троне.

Прижавшись спиной друг к другу, Гуннар и Хогни рубились так яростно, что гуннские воины не могли к ним приблизиться. На шум боя в замок ворвались дружинники Гьюкингов; за ними по пятам устремились новые отряды гуннов, и через несколько минут весь зал был залит кровью и завален телами убитых.

Надев на голову первый попавшийся шлем и подняв меч одного из павших, Гудрун тоже кинулась на помощь братьям. Ей удалось убить трех гуннов, и среди них — младшего брата Атли, но вскоре она была обезоружена и по приказу мужа отведена в свою спальню, где, уткнув голову в подушку, с судорожно стиснутыми зубами и тяжело бьющимся сердцем долго молча прислушивалась к доносившемуся до нее звону оружия и стонам умирающих.

Весь день и всю ночь до самого утра сражались Гьюкинги, подтверждая свою боевую славу, однако их удары становились все слабее и слабее, а число их защитников все меньше и меньше, и, когда взошло солнце, они оба уже лежали связанными в одной из комнат замка.

— Ты знаешь, что я не боюсь смерти, Гуннар, — сказал Хогни, с трудом поворачивая к брату свою покрытую запекшейся кровью голову. — Но не глупо ли умирать ради каких-то сокровищ, которые все равно не достанутся ни нам, ни нашим женам? Открой гунну, где их найти, и я верю, что он нас отпустит. Подумай о Глаумвор и Костберре и о том, что их ждет, когда Атли захватит нашу страну.

— Молчи, Хогни! — сердито ответил молодой король. — Мне легче тысячу раз умереть и пережить гибель всех родных, чем отдать это золото в чужие руки. Я уже жалею о том, что и ты знаешь, где оно находится.

Хогни вздохнул и отвернулся, не замечая, что на лице старшего Гьюкинга вдруг появилась мрачная улыбка.

К вечеру Гуннара вновь привели к вождю гуннов.

— Ну как, сам ли ты отдашь золото Сигурда, или мне придется разорить из-за него всю твою страну? — спросил его Атли.

— Золото спрятано, шурин, и спрятано так, что его тебе не найти, — отвечал Гуннар, — но я готов сказать, где оно, если ты исполнишь мою просьбу.

— Я обещаю тебе это, — наклонил голову Атли.

— Пусть принесут мне сюда сердце Хогни, — опустив глаза, промолвил Гуннар. — Я не хочу, чтобы мой брат остался в живых и потом обвинял меня в трусости.

Атли почти с испугом посмотрел на него.

— Как, ты желаешь смерти Хогни? — произнес он недоверчиво.

— Да! — твердо сказал Гуннар.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — согласился гунн и, подозвав к себе одного из слуг, шепнул что-то ему на ухо.

Слуга, поклонившись, вышел и через полчаса вернулся назад, неся на золотом подносе еще теплое и не утратившее жизни сердце.

— Вот сердце твоего брата, Гуннар, — сказал Атли. — Теперь говори, где ты спрятал золото.

Гуннар громко рассмеялся.

— Ты считаешь меня ребенком, шурин! — произнес он. — Посмотри — это сердце все еще дрожит от страха. Значит, оно принадлежит трусу, а Хогни храбрее любого из твоих воинов.

Старый вождь, подумав немного, опять подозвал к себе слугу, и вскоре перед Гуннаром на том же золотом подносе уже лежало второе сердце.

— Да, это сердце Хогни, — вздрогнув, прошептал старший Гьюкинг. — Оно так же спокойно и тихо, как спокойно и тихо принял он свою смерть.

— Так где же сокровища, Гуннар? — помолчав, снова заговорил Атли. — Ты видишь — твое желание исполнено.

— Ах, шурин, как же ты глуп! — с презрением воскликнул молодой король. — Ведь я заставил тебя убить Хогни потому, что боялся, что он выдаст тебе мою тайну. Никогда, Атли, золото Фафнира не будет лежать в твоей сокровищнице. Открою ли я тебе, где оно хранится, если за него я отдал жизнь двух братьев и счастье сестры, обрек на позор жену и разорил страну моих предков? Ты смешон мне, Атли!

Гьюкинг думал, что от его слов гунн придет в бешенство, но тот внезапно улыбнулся.

— Я ждал этого, — сказал он. — Я слышал еще от Брунхильд о проклятии Андвари, и, хотя мне хотелось увидеть своими глазами его сокровища, я рад, что судьба Сигурда и вас, Гьюкингов, минует мой род. Но ты, Гуннар, ты не уйдешь от наказания! Оно будет таким же страшным, как и твои преступления. Тебя бросят в змеиную яму. Я знаю, что это было тебе предсказано, так пусть же теперь предсказание исполнится!

Несмотря на всю свою храбрость, Гуннар стал белее горного снега и невольно прошептал про себя имя Брунхильд.

Повинуясь приказу Атли, королевские слуги связали его по рукам и ногам и потащили прочь из замка. На дворе он увидел поджидавшую его Гудрун.

— Не бойся, я постараюсь помочь тебе, брат, — быстро шепнула она ему.

Но Гуннар в ответ только покачал головой: он уже не верил в свое спасение.

Шагах в двухстах от замка, в поле, была глубокая заболоченная яма, на дне которой копошилось несколько десятков гадюк. Слуги бросили в нее Гьюкинга и, дрожа от ужаса, поспешили уйти прочь. Шум от падения Гуннара напугал змей, и они попрятались в свои норы.

«Скорей, Гудрун, приходи скорей! Может быть, тебе все же удастся мне помочь!» — думал молодой король, с тоской глядя вверх на клочок голубого весеннего неба.

Неожиданно вверху, над краем ямы, показалась белокурая головка.

— Сестра! — с надеждой прошептал Гуннар. — Ты уже пришла? Торопись и, пока змеи не выползли, вытащи меня отсюда!

— Сейчас нельзя, брат, нас увидят, — отвечала Гудрун. — Подожди до ночи, а чтобы змеи не тронули тебя до моего прихода, возьми вот это.

И она бросила ему вниз лютню.

— Спасибо, сестра! — воскликнул Гуннар.

Но Гудрун уже исчезла.

Немного погодя молодой король услышал какой-то шорох и шипение: вытянув свои плоские головы, прямо на него ползли змеи. Тогда, с трудом дотянувшись до брошенной Гудрун лютни, он стал зубами дергать ее струны. Их резкие, похожие на стон звуки успокоили змей, и они одна за другой, словно засыпая, опустили свои головы. Все громче и громче звенела лютня, все светлее и радостнее становилось на сердце у Гуннара, как вдруг он увидел одну исполинскую старую гадюку, которая неумолимо ползла прямо на него. Он еще несколько раз изо всех сил рванул зубами струны — это не помогло; он закричал змея не испугалась. Поняв, что все кончено, он закрыл глаза. В тот же миг короткий, но мучительный укол в живот заставил Гуннара вскрикнуть от боли; яд гадюки разливался по его телу, причиняя ему невыносимые страдания, и наконец достиг сердца.

Так умер последний из Гьюкингов, и так прекратился их род, но сказание о Вольсунгах на этом не кончается.

Далее в нем говорится, как Гудрун, мстя Атли, убила собственного сына, а потом убила и самого Атли, как она в третий раз вышла замуж и как снова потеряла и мужа и детей, но рассказывать об этом слишком долго, а не всякая длинная история самая хорошая. Поэтому забудем лучше о Вольсунгах и их трагической судьбе и перейдем к другому сказанию Браги.