Бездна - Сергей Гончаров

- Это только вы во всём уверены, - усмехнулся Трофимов, глядя в сторону. - Но заниматься, как вы, восхвалением "пришедших нам на помощь в трудную минуту братьев по разуму" я не хочу. Как они нас манной небесной продолжают осыпать... А куда же, извините, десятки тысяч людей пропадает? Вы ведь сидите там у себя в кабинетах, молодые-энергичные, и ничегошеньки вы не видите. И не хотите видеть. А если и видите, то вам наплевать. А если и не наплевать, то всегда можно придумать оправдание своей такой благостной философии: "Разрушенные деревни в Зонах Отчуждений - так это бандиты от Сабурова, Китай уничтожают подчистую - так сами виноваты, в городах по ночам, как в тридцатых репрессионных, аресты идут - так на пользу, меньше отвергов будет, чтобы жить не мешали. Люди друг на друга "стучать" стали - тоже хорошо, своего человека воспитываем, преданного". Эх, как же нам мало времени понадобилось, чтобы вернуться в состояние овец, кукол!..

- Заткнитесь! - рявкнул Антон.

В комнате повисла тишина - оба собеседника приходили в себя.

- Вот что, - сказал Антон хмуро, - вы мне ничего не говорили и я ничего не видел. Тираж уничтожить, списки собкоров, распространителей, читателей - тоже. И все, все материалы. Будем считать, что вы отделались лёгким испугом. Но если ваша фамилия всплывёт не в Департаменте идеологии, а в безопасности - тогда пеняйте на себя.

Трофимов обалдело воззрился на него.

- Вы отпускаете меня? - удивлённо спросил он. - Впрочем, не отвечайте, а то ещё передумаете. Но про "лёгкий испуг" мне понравилось - смешно вспоминать про это, когда к чертям собачьим летит вся планета.

- Идите вы, - сказал Антон без всякой злобы, - сами... к чертям собачьим. Я вас предупредил, ваше дело - делать выводы.

- Насчёт этого не беспокойтесь, - кивнул Трофимов. - Я не самоубийца всё-таки. И вот что... - он резко подошёл к столу, красным редакторским карандашом на обрывке листа написал телефон. - По этому номеру меня можно найти в Рудянске. Возьмите.

- Зачем мне? - Антон всем телом отстранился от протянутого листка.

- Возьмите, - настойчиво повторил редактор. - На всякий случай. Вдруг пригодится. - И он хитро усмехнулся.

Листок Антон взял.

***

Чёрный гравимобиль Наместника уже ожидал Антона на площади. Ричард только кивнул, но за всю дорогу на космодром так и ни разу не спросил о Трофимове, за что Антон был ему благодарен - он не смог бы в данный момент достаточно убедительно соврать. Впрочем, возможно, история с анонимкой на редактора рудянской газетки - дело настолько для Наместника незначительное, что он просто захватил письмо только потому, что это было по пути его поездки на космодром. А теперь уже забыл, выкинул из головы. А может быть он просто проверяет меня, думал Антон, мягко покачиваясь на мягком кресле гравимоба. А теперь ждёт, что я сам начну доклад. Ну и чёрт с ним, пусть ждёт, а я не могу. Не могу. И плевать мне, буду я Советником или нет...

Процедура проверки при въезде на космодром много времени не заняла - Ричарда здесь знали и уважали. К тому же он уже был в комендатуре космодрома час назад и оформил все бумаги на себя и своего спутника. Проехав через контрольно-пропускной пункт, Наместник завернул гравимобиль на специально оборудованную для наземных средств передвижения стоянку и предложил прогуляться.

- Тут недалеко, - пояснил он, - практически мы уже на взлётном поле, нужно только дойти до прибывшего сегодня утром корабля класса "Ихтиохот", который сейчас разгружается.

Антон с удивлением оглядывался. Он ожидал увидеть огромное поле со множеством замерших в ожидании дальней дороги или только что прибывших космических кораблей-парусников самых разных величин и очертаний. Видимо накрепко засели в голове романтические образы из прочитанных в детстве фантастических книжек. Но в нынешней реальности ничего подобного не было. Были строения непривычной формы из камня и металла, были блестящие, чуть ли не зеркальные кляксы на земле - широкие и неровные, словно чудовищные великаны выплёскивали с огромной высоты целые озёра из ртути, были решётчатые ограды, из которых складывались целые лабиринты. Космических кораблей не было. Почти не было и обслуживающего персонала с обслуживающей техникой. Изредка, пока Ричард, Антон и сопровождавший Наместника Ву Хара двигались вдоль строений, блестящих клякс-озёр и оград, попадались молчаливые фигурки ханкарцев да пару раз мелькнули между строениями схоллы - высокие вездеходы на щёточном шасси.

Впрочем, Ричард всё объяснил. Оказывается, основная жизнь космодрома проходила под землёй. Там были ангары, там были склады, там работала большая часть персонала космодрома. Снаружи оставались лишь незначительные подсобные помещения. А блестящие неровные кляксы, расплывшиеся по поверхности земли - не что иное, как огромные люки, через которые парусники на антигравитационной тяге (или гравитационной - как кому нравится, так тот и называет) выходят из-под земли на стартовые позиции.

- Под землю нам нельзя, - сказал Ричард, - но сейчас ты увидишь самый мощный боевой корабль Империи - "Ихтиохот". Он разгружается на поверхности, поскольку подземелья оказались не в силах принять такой большой корабль.

Они наконец вышли на широкую площадь, и Антон сразу растерялся слишком резким был переход от полупустых улочек, которые они только что миновали к этому бурлящему муравейнику из чёрных фигурок ханкарцев и всевозможной техники. Среди же всего этого кипучего скопища возвышалось грандиозное и грациозное тело этонного парусника "Ихтиохот". Округлые палубы, очерченные цепочками литационных дюз, нависали одна над другой, башни сублитарных пушек выходили далеко на изящно изогнутых держателях и только оставалось удивляться, как они не рухнут на головы суетящихся внизу ханкарцев видимо, они страховались локальными гравитационными полями. Нос корабля был приподнят резкой ступенькой и усеян несметным количеством антенн и совсем уж непонятных и незнакомых Антону приспособлений. Корабельный хвост также поднимался вверх, но уже плавно, с загибом за спину, образуя ещё одну - самую верхнюю - палубу. И всем своим обликом напоминал этот красавец "Ихтиохот" выброшенную на берег рыбу, выгнувшуюся в предсмертном поиске родной стихии воды. Антон, никогда прежде воочию не видевший этонного парусника, тем более такого мощного и огромного, замер, зачарованный зрелищем.

- А вон и обратный груз, - сказал рядом Ричард и указал рукой куда-то в сторону от толпы суетящихся вокруг парусника ханкарцев.

Антон посмотрел в том направлении и вдруг увидел большую колонну людей, медленно двигающуюся между двумя решётчатыми оградами. Ханкарцы-охранники загоняли колонну в обширное огороженное пространство, где люди оставались предоставленными сами себе - бежать они всё равно не могли.

- Этап, - коротко пояснил Ричард. - Им посчастливится покинуть Землю на самом прославленном корабле Империи...

Теперь уже Антона не прельщали грациозные очертания имперского парусника - не отрываясь, он глядел только на тех несчастных, кому предстояло в ближайшие часы уйти с родной планеты. Уйти в неизвестность. И пусть это преступники (в чём, собственно, сейчас, после встречи с Кассандрой, после разговора с Ником в столовой и после знакомства с Трофимовым, Антон уже и был не так уверен, как, например, сегодняшним утром), но всё равно...

К Ричарду тем временем подошёл одетый в боевой панцирь ханкарец и они о чём-то разговорились на каркающем неприятном языке пришельцев. Воспользовавшись этим, Антон медленно, бочком, стал отодвигаться от своего спутника в сторону пленников-землян. Он должен был увидеть вблизи их лица, должен.

Помимо мужчин были в этапе и женщины, и старики, и даже дети. В чём могли все эти люди провиниться перед новыми властями, особенно дети, Антон понять был не в силах. Он остановился по другую от пленников сторону ограды и смотрел на них во все глаза. Они, впрочем, совсем не обращали на него внимания, видимо, прежде, чем попасть на космодром, они уже изрядно поскитались по подобным пересылкам и привыкли к пристальным глазам охранников - и охранников-ханкарцев, и охранников-соотечественников. Большинство пленников улеглись прямо на земле, подложив под голову нехитрые свои пожитки, и, видимо, уснули. Но многие сидели, сбившись в кружки или в одиночку, разговаривали, думали о чём-то своём. Дети до неестественности были молчаливыми, не плакали, не играли и даже разговаривали, кажется шёпотом. И совсем неясно было, сами по себе эти ребятишки или же идут по этапу вместе с родителями.

Неожиданно из группы невольников поднялась фигура и направилась прямо к Антону. Человек шёл, сильно горбясь, шаркая по земле ногами, но что-то в его походке было Антону знакомо. Он подошёл совсем близко, и тут Антон, обмерев сердцем, вдруг узнал в этом заросшем измождённом старике своего отца.

Они стояли, разделённые тремя шагами пространства и решётчатой оградой, и молча смотрели друг на друга. Конечно, отец узнал собственного сына. И конечно же, он понял всё. Но он молчал, и Антон был бесконечно благодарен ему за это молчание - Орехову-младшему хватало сейчас и одних этих глаз, глядевших на него. Без упрёка, без осуждения, без удивления даже. С одной лишь безмерной, безграничной тоской и насмешкой.