На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго - Николай Манвелов

Праздник пересечения экватора не был отменен даже на кораблях, шедших в составе Второй эскадры Флота Тихого океана, которой спустя несколько месяцев суждено было принять бой при Цусиме.

Слово вахтенному офицеру крейсера второго ранга «Алмаз» князю Алексею Чегодаеву-Саконскому:

«…Действующие лица — Нептун и жена его Амфи-трида (хотя у Нептуна не было жены по мифологии, но зато была у Посейдона, того же Нептуна), сын их Тритон, а затем нянька, свита и прочие. Коренастый толстый матрос Ролшшин, служивший до призыва кухонным мужиком, или чем-то вроде помощника повара, казался нам подходящим для роли Нептуна. Его жену надо было выбрать из наиболее похожих на женщину матросов. Унтер-офицер Неведомский, благодаря писклявому голосу и безусому лицу, должен был прекрасно сыграть Амфитриду; на нем и остановились. Остальных набрать среди желающих не представляло никакого труда…

В 14 ч раздались звуки барабана. Из люка на полубаке вышел Нептун под руку с женой. Алинная по колено борода, сделанная из ворсы, прикрывала до некоторой степени его наготу. На голове красовалась железная корона, выкрашенная в желтый цвет. На шее крахмальный воротничок, на руках и на щиколотках — манжеты, через плечо — лента и трезубец в руке — вот и весь костюм морского царя.

Амфитрида была также в короне, из-под которой спадали длинные пряди волос из распущенного троса. Вся одежда царицы заключалась в одной юбке — повязанного вокруг талии сигнального флага “М”[219].

Свита состояла из почти совершенно нагих тел, разрисованных углем…

Около мостика царь произнес речь:

“Третий месяц шатаетесь вы по моим владениям,Деньги сорите по кабакам, да по заведениям,Забрались без малого к самому моему дому,А дани не платите мне — царю морскому.Ну, да на вашу ораву найду я управу!Рассуждать с вами долго не стану.Ведите меня к капитану.Карету мне, карету!”

Процессия двинулась к трапу, где стоял автомобиль, сделанный из бухт, тюфяков и досок. Спереди сидел шофер…

… Ромашин начал:

Здравствуй, отец командир,Я надел свой парадный мундирИ с супругой, детьми на «Алмаз»Вышел к вам сообщить, что обидел ты нас.Ты с кораблем своим вошел без разрешенияВ мои владения.Детей и мамок напугал,А дани мне не присылал.Коль не хочешь гневить меня дольше,Дай мне выкуп — вина, да побольше.

Командир и заведующий[220] дали в выкуп не по чарке, как ожидал Ромашин, а по золотому. Лицо у Нептуна приняло радостное выражение…»

Не обошлось без «праздника Нептуна» и на флагманском эскадренном броненосце адмирала Зиновия Рожественского «Князь Суворов». Матросы корабля изображали Нептуна, Венеру, штурмана с секстаном, а также тритонов, чертей и даже — русскую бабу. Водой были окачены все, включая грозного адмирала, который, впрочем, избежал купания в бассейне, куда были брошены командир и офицеры корабля, чины штаба, а также судовой батюшка.

Случалось, что развлечения происходили и без желания на то матросов. Например — пляски. Чаще всего команда плясунам начать танцы давалась в длинном плавании, когда требовалось «встряхнуть команду».

Судовые казенные офицерские библиотеки на крупных кораблях стали появляться начиная с 1859 года. Это были типовые собрания, содержавшие литературу по различным отраслям морской науки и необходимые в плавании. До того на корабли «отпускались» в основном только уставы, регламенты и лоции. Безусловно, личные книги были и у многих офицеров, но они покидали корабли вслед за хозяевами.

Итак, с 1859 года Морское ведомство разрешило выделять для кораблей, впервые идущих в заграничное плавание, единовременно 300 рублей серебром для обзаведения книгами на русском языке. Еще по 60 рублей ежегодно предоставлялось на пополнение книжного фонда. Вместе с тем только с 1911 года было решено выделять на каждом вновь строящемся крупном корабле помещение под книгохранилище — ранее книги располагались в кают-компании, а также в каютах командира и старшего офицера.

Что же касается нижних чинов, то в том же 1911 году было решено выделять на покупку книг, газет и журналов из расчета 20 копеек на одного нижнего чина на морскую кампанию. До того отчисления не превышали пяти копеек на человека.

Добавим, что с 1905 года при Морском ведомстве существовал специальный комитет имени графа Сергея Строганова Комитет располагал собственным капиталом и был призван издавать книги для матросов. К началу 1910-х годов он успел объявить три конкурса на лучшее произведение, премировал около 20 сочинений, однако дальше дело не пошло — ни одной книги так издано не было.

Впрочем, много зависело от командира и офицеров — на ряде кораблей библиотеки «народных» книг появились еще в начале 1860-х годов.

В портах Российской империи к услугам матросов были и так называемые «народные дома» — аналоги позднейших домов культуры. Так, кронштадтский «народный дом» был открыт «Попечительством народной трезвости» в 1901 году в присутствии главного командира Кронштадтского порта вице-адмирала Степана Макарова Заведение предназначалось для проведения массовых вечеров и празднеств, лекций и танцев. В дальнейшем небольшой одноэтажный деревянный дом предполагалось также использовать для проведения свадеб и семейных торжеств.

Стоимость билетов на лекции составляла пять копеек, причем первый доклад был на духовную тему. Отец Николай Симо рассказал «о жизни и чудесах Святого Николая Чудотворца».

При организации танцев за вход на них платили только мужчины. С каждого причиталось по десять копеек.

Отдельно стоит сказать про описываемые во всех книгах и воспоминаниях дореволюционных времен табличках на городских садах: «Нижним чинам и собакам вход воспрещен». Откроем страшную тайну — такие таблички действительно были. Только вот всегда забывают мемуаристы привести полный текст запрета — «Господам с собаками и нижним чинам в рабочем платье вход запрещен». Более того, сохранились фотографии, на которых прекрасно виден текст именно в полном варианте. Согласитесь, немалая разница все-таки присутствует!

Кстати, первые такого рода гуляния в парках источники отмечают еще в середине XVIII века. Вот соответствующее объявление из газеты «Санкт-Петербургские ведомости» за 1757 год:

«… В находящемся при шляхетном сухопутном Кадетском корпусе саду позволено всегда гулять, выключая четверток[221] и воскресенье, всякого звания и достоинства людям, от 6 до 10 часов по полудни, хроме крестьянства и одетых в гнусное платье. Господские служители в ливрее за знатными обоего пола особами и за прочими Дамами впусканы быть имеют, а в ливрее без господ впусканы не будут».

Наибольшим «форцем» на прогулках отличались штабные писаря — сухопутного Генерального штаба, Главного Морского штаба и Морского Генерального штаба. Слово авторам интереснейших воспоминаний о жизни Санкт-Петербурга конца XIX — начала XX века Дмитрию Засосову и Владимиру Пызину:

«Вывесок, запрещавших вход в общественные сады “солдатам и с собаками”, в наше время уже не было. Общественные сады и скверы в праздничные дни были заполнены солдатами. Сад при Никольском соборе был забит гвардейскими матросами, скверу Царскосельского вокзала — семеновцами[222], Александровский саду Адмиралтейства был местом прогулок писарей Главного штаба, в парке Народного дома было полным-полно “нижних чинов”. Там был отдельный павильон для танцев, вход 10 копеек (через турникет). На этой “танцульке” главенствовали писари Главного штаба — кавалеры высшего сорта. По форме их можно было принять за офицеров — шинель более светлая, чем солдатская, фуражка с белыми кантами, мундир двубортный тоже с белыми кантами, синие брюки навыпуск, со штрипками. Обхождение с дамами “самое галантерейное”. А главное — они были непревзойденными танцорами. Никто так лихо не мог пристукивать каблуками во время венгерки или краковяка, как они, а во время падекатра особо находчивые кавалеры бросались вприсядку, а при завершении фигуры вскакивали, какупругие пружины. Разным “штафиркам” (штатским) конкурировать с ними было трудно. Все это был народ видный, всегда чисто выбритый, с умело закрученными усами, они вовремя могли поднести своей даме пучок красных гвоздик — ну какое же женское сердце могло устоять против такого кавалера!»

Писарям Главного штаба было даже посвящено стихотворение поэта Петра Потемкина, написанное в 1910 году;