Мифология «голодомора» - Елена Прудникова

Если бы жизнь в стране шла так, как хотелось Кремлю, то куда проще! Бери народ и организуй в совхозы. Но не получалось. Во-первых, там хватало и образцов бесхозяйственности. А во-вторых, крестьянин — пусть микроскопический, но все же собственник, чисто психологически не готов был все бросить и пойти в наемные работники, и с этим его настроением приходилось считаться. Совхозы так и оставались редкими «гостями из будущего», а для той деревни, какая имела место быть в 20-е годы, власти СССР видели иное будущее — кооперацию.

Обманутые надежды

Да, кто бы что ни говорил, но советская власть считала, что будущее деревни (по крайней мере, ближайшее) лежит на кооперативном пути. Именно через объединение в кооперативах мелких и мельчайших хозяйств предстояло создать крупные хозяйства. Правда, и тут процесс пошел не так, как от него ждали, — пришлось подталкивать, сперва аккуратно, потом пинками. Но это уже тема следующих глав…

В мае 1924 года в Москве состоялся XIII съезд ВКП(б). Известен этот партийный форум, в основном, тем, что на нем было оглашено так называемое «ленинское завещание» — а между тем куда интереснее были другие вопросы, рассматривавшиеся там. Одним из основных как раз являлся вопрос торговли и кооперации и задачи в этих областях в условиях нэпа.

Из резолюции XIII съезда ВКП(б) «О кооперации».

«После того, как Советской власти и нашей партии удалось достичь первых успехов в деле хозяйственного восстановления страны, увеличив и расширив производство государственной промышленности, усилив провозоспособность транспорта, с одной стороны, и подняв сельское хозяйство, с другой — важнейшей первоочередной нашей хозяйственной задачей становится овладение рынком и его организация, т. е. в основном — задача развития и укрепления кооперации…

Установлением нэпа был допущен к участию на рынке частный капитал, но, как и можно было предвидеть, частный капитал устремился не на производство… а в торговлю, и, благодаря слабости распространения органов кооперации и госторговли, частному торговцу в значительной мере удалось захватить рынок в свои руки, в особенности в деревне. Таким образом, развитию социалистического хозяйства и непосредственной смычке государственной промышленности с крестьянским хозяйством ставится прямая угроза в виде еще не развитого рынка, но уже в большинстве захваченного частной торговлей. Создается противоречие, — когда промышленность находится в руках государства, а посредником между ней и крестьянином выступает частная торговля. Вот почему задача развития кооперации есть прежде всего задача вытеснения из торговли частного капитала и тем самым создания сплошной связи между крестьянским хозяйством и социалистической промышленностью».

Ну да, все так и есть. С введением нэпа произошло то, что и должно было произойти. Частники, накопившие за годы войны колоссальные состояния, проявили огромную деловую активность, но (о чем сейчас не вспоминают) только в одной области — в торговле, и принялись захватывать рынок. Власть, стиснув зубы, признала посредников-спекулянтов как неизбежное зло, но вовсе не собиралась считать их добром. Не надо быть экономическим гением, чтобы понять, что частная торговля при государственной промышленности станет каналом перекачки госсредств в карманы нэпманов. Не говоря уже о том, что в игре на рынке нэпманы куда опытнее нарождающейся госторговли.

Эту проблему надо было как-то решать. И в ее решении немалая роль отводилась потребительским и кредитным кооперативам, объединявшим мелких производителей. Тема эта сама по себе интереснейшая, но на производительные силы деревни потребительская, да и кредитная кооперация влияла чрезвычайно слабо, за исключением, разве что, покупки в кредит тракторов.

Однако резолюция отнюдь не исчерпывается сказанным.

«Особенно серьезное внимание должно быть сосредоточено на развитии кооперации в деревне, ввиду той исключительной роли, которую кооперация должна играть для подъема крестьянского хозяйства… Укрепление и рост кооперации в деревне есть прежде всего борьба за освобождение бедняка и середняка в деревне от кулацкой, спекулянтской и ростовщической кабалы, принимающей в деревне самые различные формы. Во-вторых, широкое вовлечение в кооперативную самодеятельность крестьянских масс есть школа коллективного хозяйствования для крестьянина, наиболее простая и понятная.

Задача кооперации в деревне сводится отнюдь не только к тому, чтобы дать крестьянскому хозяйству дешевый товар, т. е. организовать его как потребителя. Кооперация должна организовать крестьянина и как производителя, и с этой точки зрения развитие сельскохозяйственной производственной кооперации имеет колоссальнейшее значение…

В области сельскохозяйственной кооперации должно быть обращено особое внимание на развитие уже складывающихся форм производственно-сбытовых объединений (Маслоцентр, Льноцентр, Союзкартофель и т. п.), на организацию артельных и коллективных видов сельского хозяйства, изыскивая для поощрения участников этих хозяйств всякого рода премии, поощрения и льготы, а также на развитие кредитной сельскохозяйственной кооперации, как наиболее массовой и всеобъемлющей формы кооперации, способной вовлечь самые широкие слои крестьянства и непосредственно обслужить разнообразные производственные нужды крестьянских хозяйств».

На 1 июля 1924 г. в стране насчитывалось 19 464 потребительских общества, объединявших 3284 тысячи членов. В сельхозкооперации число обществ было больше (на 1 октября — 35 тыс. кооперативов), а народу они объединяли меньше (2700 тысяч). Казалось бы, не так все плохо — около 10 % хозяйств уже охвачены кооперативным движением (до революции их было еще больше).

Однако проводившиеся в середине 20-х годов обследования несколько охладили пыл. Так, по данным выборочной переписи 1927 года число хозяйств, в той или иной степени участвовавших в кооперативах, по СССР составило 49,7 % (по Украине — 52,7 %). Но процесс, как выяснилось, пошел «не с того конца».

Чем богаче были хозяйства, тем охотнее они кооперировались. Если в трех бедняцких группах (со стоимостью средств производства до 200 руб.) кооперированность была от 20 до 40 % (по Украине так же), то в зажиточной группе (более 1600 руб.) — 73,2 % (по Украине — 76,3 %)[128]. Неудивительно, что кооперативы достаточно быстро стали обнаруживать все признаки обычных коммерческих и даже ростовщических организаций. В частности, они неохотно давали кредиты беднякам, брали с них высокие проценты, требовали гарантии — например, чтобы получить 100 рублей кредита, надо было предоставить в залог корову или лошадь. Государство, правда, давало бедным крестьянам кредиты для вступления в кооперативы, но поскольку рулили делами зажиточные крестьяне, то бедняки все равно оставались там людьми второго сорта.

Впрочем, все это мелочи по сравнению с другими результатами обследования. Если расшифровать слова «в той или иной степени», то выясняется, что кооперативы, созданные крестьянами, были почти исключительно потребительскими или кредитными: что-то купить, продать, одолжить денег. Количество дворов, охваченных сельскохозяйственной кооперацией, составляло 8,9 % (на Украине — 6,8 %), да и то, в основном, это были либо промысловые артели, либо объединения для сбыта продукции. Собственно производительная кооперация объединяла всего 0,6 % хозяйств (на Украине — 0,7 %). То есть для решения российской аграрной проблемы — объединения маломощных производителей — кооперация, какой она была по состоянию на 1927 год, не давала ничего.

Тогда-то власти и выбрали для будущей аграрной реформы тот единственный вид кооператива, который на самом деле объединял бедноту, — коллективное хозяйство, или колхоз.

«Слепой безногого везет»

Если не цепляться за термины, то колхоз как явление известен еще с глубокой древности. Это не что иное, как старая добрая артель — большевики лишь применили артельный метод для обработки земли, только и всего. И то нельзя сказать, чтобы такого в деревнях не знали. Что есть большая неразделенная семья, если не колхоз, причем самая социалистическая его разновидность — коммуна?

Само же слово «колхоз» появилось во время Гражданской войны. У этого явления было много форм: сельскохозяйственные кооперативы, артели, коммуны, товарищества по совместной обработке земли — и еще больше разновидностей, поскольку никто толком не знал, что обобществлять, как обобществлять, как работать и как распределять продукцию и полученный доход. Среди всего этого организационного хаоса неизменными оставались основные принципы: обобществление в той или иной мере средств производства, т. е. земли, скота и инвентаря, и запрет наемного труда.