Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда! - Василий Звягинцев

– Свободно. Сегодня тут закончим, и после ужина пойдёшь. Вместе со мною. Раньше не стоит, иначе опять начнём путаться во временах, кто из нас сколько где пробыл и какая дата какой соответствует.

– Так есть же компьютер, чтобы за всем этим следить…

– Термометр тоже за температурой следит, однако, если от тифа помирать будешь, вряд ли поможет. Нам даже один лишний парадокс, и то много…

– А я? – спросил Секонд.

– А ты домой вернёшься и сколько потребуется, станешь и мои, и свои функции выполнять, – ответил Фёст. – Не впервой же. Да многого от тебя на моей стороне не потребуется, вовремя переодеваться, появляться, где надо, иногда для важности щёки надувать, как Кисе Воробьянинову. Не беспокойся, напрягаться не придётся, в любом случае Людмила с Яланской за тебя всё что нужно сделают и всё подскажут. В отличие от нас с тобой у них и память и исполнительность абсолютные.

– Ты же завтра хотел и вернуться, – забеспокоился Секонд, – а говоришь так, будто…

– Да я по тому же принципу: идёшь в лес на день – бери хлеба на неделю. Мало какие у них там сбои бывают, в эфирных-то мирах…

С Катранджи они встретились тоже втроём, поскольку на каждом лежала своя часть задачи. Ибрагим, не обращая внимания на мундир – любой слуга может надеть костюм господина, – сразу почувствовал в Воронцове весьма значительное лицо, как минимум не уступающее в статусе Чекменёву, а возможно, в чём-то его и превосходящее. Как прирождённый лидер и владыка полумира, образно выражаясь, он людей сопоставимого со своим круга чувствовал сразу. Отчего и не стал затевать никаких дипломатических и прочих игр, принятых в обществе стадных млекопитающих для выяснения, кто тут «альфа», кто «омега». Тем более рядом присутствовали оба полковника Ляхова, к наличию которых и их «взаимозаменяемости» турок давно привык, считая одним из «законов природы» сопряжённых миров. Однако при этом не удивлялся отсутствию собственного аналога. Понимая, что если бы таковой имелся, «эти гяуры» не преминули бы использовать и его в своих играх.

Сейчас они с Воронцовым просто познакомились, как новые деловые партнёры, и сразу же перешли к делу.

– Я бы хотел услышать, Иван Романович, как вы намерены распорядиться товаром, за которым направляетесь в столь дальнее и рискованное путешествие. Вроде нашего Афанасия Никитина, – спросил Дмитрий.

– Не совсем понял, – осторожно переспросил Катранджи. – Вы в качестве кого меня спрашиваете? Мы вроде как этот вопрос на всех уровнях согласовали.

– Поясняю: я в данном случае выступаю как специалист исключительно в своей, моряцко-торговой области. Кому раздавать стволы собираетесь и в кого из них стрелять – меня совершенно не интересует. А вот как вы намереваетесь доставить его «франко порт» или ещё куда-то?

– Я считал, что если я оплачиваю транспортировку до пунктов выгрузки, то остальное – не моя забота. А сколько таких мест будет – я укажу несколько позже. На суть договорённости это ведь не влияет? – Только тут до него дошло, что собеседник одет в военно-морской адмиральский китель, не торгфлотовский. – Наверное, как раз вы станете обеспечивать перевозку?

Воронцов осуждающе посмотрел на Секонда.

– Вижу, вопрос совершенно не проработан. Вы, Иван Романович, за последнее время должны были понять, что не всё вокруг так просто. Насколько мне известно, никто из нас совсем не рассчитывал попасть вот сюда, – обвёл он рукой окружающий интерьер. – И тем не менее… Так что вопрос транспортировки становится важнейшим. Это же не просто из порта «А» в порт «Б» сто контейнеров дров переправить. Тут ведь и кроме госграниц, которые для вас, как я понимаю, никогда препятствием не были, другие границы имеются…

– Конкретнее можно, Дмитрий Сергеевич? – слегка раздражаясь, спросил Ибрагим, которому велеречивость, исходящая не от араба или старорежимного турка, резала слух.

– Можно. Я буду отвечать за доставку вашего груза к месту назначения, и говорить на эту тему вам следует только со мной. Остальным – кроме господ полковников, конечно, – это будет совсем неинтересно. Договорились?

Катранджи только кивнул, про себя соображая, что такое предупреждение и вообще такой поворот сюжета могут значить.

– Вы, Иван Романович, пожалуйста, очень тщательно подумайте, в каких пунктах лучше выгрузку организовать… Или нет, не так, – перебил сам себя Воронцов. – Вы вот лучше с Вадимом Петровичем на часок-другой уединитесь, возьмите карту и определите, какие шверпункты[78] в будущей войне для нас могут стать особенно важны, с каких плацдармов желательно нанесение самых болезненных для Британии ударов и где одновременно вы можете обеспечить полную безопасность, тайну и быстроту операции. Вот тогда и я свои действия могу начать планировать. Очень может быть, для этого предварительно потребуется захватить ряд удобно расположенных портовых городов и взять под контроль пути сообщения. В общем, думайте…

Эти слова Воронцова привели Катранджи в некоторое замешательство. И совсем не тем вызванным, что какой-то незнакомец (Воронцов был ему, как положено, представлен, но как иначе назвать человека, вторгнувшегося в его жизнь только что и так внезапно, в сравнении с прочими его друзьями, партнёрами и бывшими врагами) указал ему на столь очевидные ошибки. Всерьёз его озаботило то, что он – опытнейший во всякого рода опасных акциях человек – совершенно не задумался о вещах, на которые ему походя указал только что вошедший в дело человек. Это даже ошибками нельзя было назвать, просто какое-то помутнение рассудка, охватившее, нужно заметить, не его одного. Наверняка оно особым образом связано с прочими странными, непонятными и, прямо скажем, пугающими событиями, начавшими происходить в его жизни с незавидным постоянством. Тут же на ум пришли успокаивающие строки Хайяма:

Напрасно ты винишь в непостоянстве рок,Что не в накладе ты, тебе и невдомёк.Когда б он в милостях своих был постояненТы очереди ждать своей до смерти б мог.

Вроде бы не совсем по сегодняшней теме, но достаточно глубоко и вполне заменяет какую-нибудь суру корана, который Ибрагим знал наизусть, но считал не священной книгой, а, скорее, сборником подходящих на все случаи жизни афоризмов. Тем более что любую суру ничего не стоило, при должной ловкости и гибкости ума, истолковать в каком угодно смысле.

Кого боги хотят наказать, лишают разума, говорили древние. В их случае – то ли боги, то ли иные неведомые силы задались целью всячески сбивать с истинного пути, самого разума вроде бы и не касаясь.

Куда бы он распорядился плыть, стоя на готовом к выходу в море пароходе, доверху забитом ящиками с оружием, уже выписав чек и вдруг сообразив, что не может поручиться за безопасность ни одного из доступных ему портов? Все они наводнены шпионами всех стран и народов, информация о скором прибытии «спецгруза» улетит мгновенно, это вам не Россия. У англичан хватит сил и возможности блокировать подходы и перехватить транспорт в море. А также немцы или французы, в зависимости от того, к чьим зонам влияния та или иная территория относится. А разгружаться на неподготовленный берег – это, знаете ли, не тонну опиума или контрабандного золотого песка с моторной лодки скинуть.