Пока подружка в коме - Дуглас Коупленд

– Смотри.

Кадры, в которых требовались «трупы», отсняты. Пэм помогает им встать, освободиться от реквизита и смыть грим.

– Эй, клоун! Съемка закончена.

«Клоун» неподвижен.

– Господи, ох уж мне эти актеры! Уж и не знают, как привлечь к себе внимание. Эй, Гарет, пора к другой сцене готовиться.

Гарет по-прежнему лежит не шелохнувшись. Уперев руки в бока, Пэм смотрит в окно. Над городом уже чуть не два десятка дымных колонн, подпирающих небо. Пэм становится не по себе. Она опускается на колени перед лежащим актером. Где-то в глубине сознания она уже знает правду.

– Гарет, Гарет! Черт! Дорри! Где Дорри?

Подбегает Дорри, ассистент режиссера.

– Он умер!

– Что? Что случилось? – Это Дон, режиссер.

– Срочно «скорую»!

– Как это – умер? На съемках не умирают.

– Дон, как ты можешь? Что за шутки в такой момент!

Около фургона-буфета слышен какой-то шум. Нашли одну из уборщиц, полную даму лет сорока: она лежала мертвая прямо под обеденным столом. Кто-то врывается с криком:

– Сандра умерла! Звоните девять-один-один! Быстро, кто еще обедал в буфете?

Все начинают обсуждать возможность пищевого отравления.

– Нет, не сходится. Подружка Гарета готовит ему макробиотическую еду. Он никогда не обедает в буфете.

– А что же тогда? То есть ты хочешь сказать, что это не отравление?

– Девять-один-один не отвечает. Ни наш, ни штатовский.

– Дон, телефоны не работают.

– Черт!

Актеры и рабочие начинают исчезать с площадки. Пэм и Лайнус вытирают с Гарета грим и искусственную кровь. Пожаров над Ванкувером теперь столько, что не сосчитать. Они выходят на балкон.

– Карен, – говорит Лайнус.

– Оно самое.

– Поехали домой.

Внутри здания режиссер доказывает что-то на повышенных тонах оставшимся на месте членам группы. Увидев на балконе Пэм и Лайнуса, он грозно смотрит на них, потом на город и во весь голос кричит, уже не обращаясь ни к кому конкретно.

– Пора смываться, – говорит Пэм.

Но в конце концов именно Пэм и Лайнус остаются на площадке дольше остальных. Работа. Долг. Лайнус говорит:

– Мои поехали к родственникам во Фрейзер-вэлли. Час на машине – не меньше. Посмотри в бинокль – сплошные пробки по всему городу.

Пэм смотрит в сторону города, затем опускает бинокль и говорит:

– А мои поехали вместе с родителями Ричарда в Беллингем. Рождественские распродажи.

– Гамильтон?

– Дома. А Венди?

– У нее в больнице суточное дежурство.

Они снова глядят друг на друга. В глазах обоих – страх.

Небо уже темнеет, а тело Гарета все так же лежит на полу. Несколько человек из группы, которым не удалось прорваться в город из-за безумных пробок, вернулись на съемочную площадку. Вместе они заматывают тело Гарета в брезент и переносят в защищенный от животных сарайчик в саду. Через несколько минут после того, как Лайнус и Пэм садятся в машину и выруливают на шоссе, во всем районе гаснет свет. Дальше они едут под серым, в копоти, небом.

Когда в больницу привезли первую жертву неведомой болезни, рабочий «день» Венди уже перевалил за двадцать шесть часов. Во время обеденного перерыва к ним доставили домохозяйку из Северного Ванкувера. Ее обнаружили соседи: женщина словно уснула на пороге собственного дома, держа на поводке скулящую колли. Венди осматривала тело, когда в больницу привезли еще двоих: девочку восьми лет, уснувшую прямо на качелях, и пожилого мужчину, который вместе с супругой ехал в магазин за звериным кормом. Женщина решила, что у мужа инсульт.

А затем привычное течение жизни было не просто нарушено, но сметено: в течение нескольких часов Венди пришлось подписать заключения о смерти чуть не ста человек, заснувших беспробудным сном. Большинство из них были доставлены в больницу друзьями или родственниками, потому что «скорая» к тому времени уже перестала справляться с таким количеством вызовов. К тому же вскоре стало ясно, что на каждого привезенного в больницы приходятся сотни, если не тысячи тех, кого привезти было некому.

Потом по радио объявили просьбу не привозить больше пострадавших в больницы, которые уже физически были не в состоянии принять всех уснувших. Ни лекарств, ни каких-либо способов профилактики неизвестной болезни врачи рекомендовать не могли.

И вот врачи и медсестры – перепуганные, не знающие, чем помочь людям, – все же остаются на своих местах. Венди отработала уже тридцать четыре часа кряду и валится с ног от усталости. Ей обязательно нужно поспать, но еще ей нужно домой, узнать, как Лайнус. Лайнус. А еще… еще… что? Телефоны не работают. Сотовые тоже.

Что происходит – это только Карен знает. И еще все это как-то связано со стереоснами Гамильтона и Пэм. Ответ не здесь, не в больнице. Ответ – на Рэббит-лейн.

Венди перешагивает через груды трупов; она устала и хочет спать ничуть не меньше, чем заснувшие покойники. Она начинает понимать их – понимать, почему они без тени страха ложатся там, где застала их болезнь, и, не сопротивляясь, отдаются сну. Венди чувствует себя так же, но при этом она твердо осознает, что ей нужно просто выспаться, не умереть.

Накануне Лайнус подвез Венди до работы, потому что ее машина в ремонте. Теперь ей не остается ничего другого, как идти пешком. «Такси нет, а как угоняют машины, я понятия не имею». Идти придется несколько часов, но «голосовать» она не решается. Даже на Лонсдейле все, похоже, забыли об элементарных нормах человеческого поведения. Она идет в темноте по направлению к Трансканадскому шоссе, по которому машины несутся с умопомрачительной скоростью. По пути она видит две аварии: уснули водители или превысили скорость – неясно. Рядом с разбитыми машинами ни «скорой помощи», ни спасателей, никого. Никто не останавливается даже из примитивного, столь свойственного людям любопытства. Пока Венди размышляет над этим, прямо у нее на глазах, без всякого предупреждения, взрывается бензоколонка «Эссо» у развязки Вествью. В небо взлетают человеческие тела, совсем как тряпичные куклы в шоу чревовещателя. Все так ярко и ясно видно, будто в каком-нибудь боевике.

Движение машин замедляется, а затем и вовсе останавливается – насовсем. «Неужели все стремятся попасть домой? А что там, дома, – безопаснее? Или просто привычнее? Интересно, а что могло бы внушить им чувство безопасности, куда им ехать, чтобы почувствовать себя сильными?»

Венди идет к взорвавшейся заправочной станции. Вокруг пожарища, на приличном расстоянии, лежат шесть обгоревших трупов. Выживших нет. Виден перевернутый остов автобуса-«фольксвагена». А еще на газоне вокруг заправки валяются покореженные винтовки и помповые ружья. Венди здесь делать нечего. Да и устала она так, что и думать-то ей удается с трудом, не то что действовать.

Она поднимает с травы пакетик «М&М» и идет дальше. Здесь спасать некого. А что ей еще остается делать. Странное дело, электричество пока подается нормально – горят фонари на улице, светится огнями уже разграбленный торговый центр «Вествью». Повсюду лежат уснувшие – мертвые тела. Вокруг – разбитые наворованные бутылки со спиртным и осколки витринного стекла. Сколько же людей уже умерло? Сколько еще умрет? Почему так все получилось? А я – не заразилась ли я? А как там Лайнус? Где все наши-то? Доберутся ли до дома?

Венди видит, как по шоссе бредут люди, оставшиеся, как и она, без машин. В свете фар они выбираются на обочины и плетутся куда-то. Прямо под пешеходной эстакадой спит мужчина средних лет в желтом плаще. С моста через Москито-крик срывается и падает в ущелье электричка.

Венди решает уйти с магистрали и пробираться домой по тихим улицам жилого квартала Эджмонт-виллидж. Она проходит мимо универсама «Супер-Вэлью», уже взятого под охрану военными. Один из солдат сидит в кресле у входа в «Старбакс»[20]. Он уснул.

На одной из темных улочек она натыкается на десятискоростной велосипед, валяющийся на земле просто так. Поблизости никого не видно. Венди поднимает велосипед, садится на него и катит в сторону дамбы. Главное – добраться до нее, переехать, а там уж она найдет дорогу домой. Этот лес она знает с детства – как свои пять пальцев.

24. Прошлое – паршивая затея

Наклонившись над цветочной кадкой, Меган пытается выблевать угря, извивающегося у нее в животе. Скрывать беременность становится все труднее. Вся земля в кадке усеяна крышками от пивных бутылок и окурками. Бр-р! Скиттер – тот еще сосед, не подарочек. Загаженные, промасленные трупы машин ржавеют в гараже. Двор и лужайка – форменная помойка.

Угорь, по всей видимости, вышел. Вместо него в животе Меган запорхала крохотная птичка. Может быть, это и есть частичка новой жизни? Меган гадает, каким будет ее ребенок. Неужели, получив Cкиттеровскую ДНК, он обречен быть таким же уголовником? Она не сказала Скиттеру, что беременна, и не собирается этого делать. Как только он об этом узнает, ребенок перестанет принадлежать ей одной; придется делиться им со Скиттером. А ей этого совершенно не хочется. Когда на прошлой неделе ее показывали по американскому каналу, она подумала было сказать им, но сдержалась. И считает, что правильно сделала.