ЖИЗНЬ ПО ЗАДАНИЮ. «Зефир» и «Эльза» Разведчики-нелегалы - Михаил Мукасей

Между мужем и женой, когда они работают в особых условиях, взаимоотношения должны быть такими, чтобы в работе не чувствовалось ни малейшего намека на неслаженность того единого целого, что они представляют собой. Жизнь в особых условиях требует, чтобы супруги советовались друг с другом не только в работе, но и по всем мелочам жизни, ибо одни «мелочи» способствуют работе и успеху, а другие могут привести к провалу. Иногда такой слаженности не получается – у семейной жизни начинается разлад, и дрязги заслоняют главное – работу. Получается, как в пословице: «Хата горит, а хозяин блох ловит». Мы встречались с супружеской парой нелегалов, у которых сложились такие отношения, что муж рассматривал свою жену только как радистку, в задачу которой входил лишь прием радиограмм Центра. Даже общими средствами на жизнь он не разрешал жене распоряжаться и все предпочитал делать один. Все это приводило к тому, что страдали оба, особенно жена, которая была не лишена рассудительности и могла бы порой помочь советом. Душевного контакта у супругов не было, о чем они порознь говорили со мной. Я неоднократно беседовал с ними на данную тему, и это помогло: они стали по-иному относиться друг к другу. Начала налаживаться их семейная жизнь, что, в свою очередь, сказалось на результатах работы. Одним из важных качеств разведчика-нелегала, наряду с постоянством чувств, привязанностью к семье, преданностью Родине, является его моральная чистоплотность. Увлечение алкоголем и женщинами легкого поведения – сигнал о непригодности данного человека для работы в особых условиях. Быть оптимистом, способным вызвать безобидной шуткой улыбку даже у самых мрачно настроенных людей, – также важное качество разведчика. Шутка помогает обезоружить врага и приобрести друга. Шутка не раз помогала, когда нам хотелось избавиться от докучливых собеседников, от их подчас неприятных вопросов. Однажды в Италии, в ресторане, мы беседовали о делах с двумя представителями фирмы-поставщика. Разговор шел на немецком языке, хотя один из собеседников был англичанин, а другой – француз. Официант, обслуживающий столик, оказался немцем и все время прислушивался к разговору. Когда я стал расплачиваться, официант обратился ко мне с вопросом: – Откуда вы? Говорите по-немецки, но не немцы! Из какой вы страны? Я, как обычно, отшутился: – Мы из Китая. Вместе со всеми официант добродушно рассмеялся, и все в хорошем настроении распрощались. Если у него и была задача выяснить что-либо о посетителях, то шутка его обезоружила. Как-то мы ехали поездом из Гавра в Париж. Вместе с нами в купе находился француз-художник, который с увлечением говорил о творчестве Пикассо, о выставках его картин. Разговор шел на немецком языке, который художник знал от матери-немки. Когда поезд подходил к Парижу, художник поинтересовался нашим происхождением. Я на это ответил: – Господин художник, Вам дается задача угадать место нашего происхождения. Если Вам удастся это одолеть до прибытия в Париж, то в награду Вы получите от нас картину Пикассо, которую мы имеем с давних пор. Художник был озадачен, стал перечислять города Европы, но ни разу не назвал Советский Союз или другую социалистическую страну. Так мы и прибыли в Париж, где с улыбкой расстались с художником, который весело нам прокричал: – Верю, что судьба сведет нас еще раз, возможно, даже на выставке картин Пикассо в Италии. Вы ведь так похожи на итальянцев! В одном из крупных европейских городов мы купили серый итальянский «Фиат». Нам выдали номерной знак, который позволял нам разъезжать на новой машине. Однажды я заметил, что полицейские при нашем приближении вытягиваются «под козырек». Сначала мы пытались объяснить это явление тем, что ездили на новой машине, хотя в этом не было ничего необычного. Однако это повторялось даже и тогда, когда машина была в грязи. Чтобы убедиться, что полицейские приветствовали именно машину, а не пассажиров, мы пересели в машину друзей. Теперь полицейские не обращали на нас внимания. Однажды мы везли по городу своих знакомых, которых позабавила эта картина. Они спросили: «Чем вы заслужили такое почтительное отношение полиции?» В ответ мы загадочно улыбнулись и пожали плечами, не раскрывая своего секрета, хотя причину уже знали. Серый «Фиат», той же модели, с номерным знаком, отличающимся всего на одну цифру, принадлежал начальнику управления полиции этого города. Вероятно, разница ускользала от внимания полицейских. Выяснив причину особого внимания полицейских к машине, мы не пожелали расстаться с преимуществами такого положения и не стали ходатайствовать перед полицией о выдаче нам другого номерного знака. Никогда нельзя полагаться, что окружающие вас не видят, не слышат и не понимают. Как-то мы ехали поездом из Бельгии в Германию. Когда поезд остановился на пограничной станции в Германии, в купе вошли двое, поздоровались по-французски. Лиза листала немецкий иллюстрированный журнал, на столике лежали немецкие газеты, и вновь пришедшие сделали вывод, что попутчики – немцы. – Они нас не поймут, давай говорить на своем языке… Завязалась беседа о мошеннических торговых сделках, время от времени они пересыпали свою речь грубой площадной бранью по-русски, и хотя разговор нас не интересовал, мы призадумались, что часто люди не учитывают присутствие окружающих. На мгновение один из них спохватился: – Ты, тише! Зачем такая брань? Другой отмахнулся. – Ведь это свиньи-немцы! Они ничего не понимают! Да плевал я на них!.. Однажды, будучи в Париже, мы решили посмотреть этот город ночью – есть такой в Париже туристический ночной маршрут. Нам показали достопримечательности ночного Парижа, куда входила знаменитая Эйфелева башня, на которую нас провели посмотреть на ночной Париж с высоты птичьего полета. Париж действительно красив своими разноцветными иллюминациями, ужин там был прекрасный, угощали необыкновенной французской кухней. Нам запомнилось французское блюдо под названием «эскарго»- это свежие моллюски в особо приготовленных маленьких морских раковинах. После этого мы поехали в аргентинский район, где проводили время люди с малым достатком. Это кафе-бары легкого пошиба с танцами матросов и девушками, которые позволяли некоторые вольности поведения. Нас повезли в известный ресторан-кабаре «Максим», где угощали шампанским. Уже было за полночь, и гид развозил туристов по гостиницам. Остались мы одни, и вдруг услышали русскую речь: «Черт возьми, еще этих немцев надо отвозить!» – и говорящий по-русски выругался…

При организации нелегальной деятельности следует предполагать, что контрразведке противника формы, методы и средства работы нашей разведки известны, поэтому наш разведчик, находящийся на особом положении, обязан дома и в общественных местах во время личных и безличных встреч вести себя, как если бы за ним было установлено наружное наблюдение противника. Опыт работы в особых условиях показывает, что некоторые провалы были следствием нарушения дисциплины, неправильного поведения, небрежного отношения к требованиям конспирации и недооценки наших возможностей.

Слежка – конспиративное наблюдение в течение установленного времени за разрабатываемым объектом, с использованием агентуры и технических средств.

Однажды после работы я вышел из консульства, создавая видимость, что направляюсь в магазин. В руках у меня была хозяйственная сумка, которая одновременно являлась опознавательным признаком для Л. Двигаясь по маршруту проверки, я убедился, что слежки за мной нет, и направился в район явки. Когда до места встречи осталось метров четыреста, я внезапно, вероятно, ввиду интуиции, обернулся и заметил человека, который мгновенно повернулся к стене дома, пытаясь спрятать лицо. Я замедлил шаги, давая этому человеку обогнать меня, но тот тоже замедлил шаги. «Явная слежка», – решил я. Проводить встречу нельзя, Вдали стоял Сэм… Я узнал его по опознавательным признакам. Сэм посматривал на часы. Я прошел мимо него, не подавая вида, зашел в магазин, купил продукты и вернулся на службу. Контакт был установлен по запасному варианту. Второй раз я зафиксировал слежку во время работы в особых условиях. Это было в Швейцарии в период получения работы и новых паспортов. Шел процесс оформления на работу в фирму Куницы. Дело было в кафе. Неожиданно мою фамилию назвали по внутреннему радио и попросили подойти к телефону. Я не обратил внимания на вызов, полагая, что к телефону вызывают моего однофамильца. Знакомых, кроме Куницы и Соболя, у меня еще не было, а они сидели вместе со мной. Последовал вторичный вызов, и тогда мне пришлось подойти к телефону. Голос в трубке спросил: – Это Вы, господин М.? – Да, а что Вам угодно? Кто со мной говорит? Из телефонной трубки послышалось: – Простите, я ошибся. Я так бы и терялся в догадках, кто бы мог меня вызвать, если бы в конце переговоров не нужно было внести небольшую сумму денег для оформления вступления компаньоном в фирму. Мелких денег у меня не оказалось, и мне пришлось пойти в соседний банк разменять крупную купюру. За мной последовал незнакомый человек, который и не думал маскироваться. В банке этот человек стоял рядом со мной, наблюдал за разменом. Затем мы вместе с ним вернулись в кафе. Несколько дней спустя консьержка сообщила мне по секрету, что к ней приходил мужчина, который расспрашивал обо мне. Вероятно, нас проверяла контрразведка, и, убедившись в том, что мы ведем себя естественно, слежку за нами прекратили. В дальнейшем мы не замечали за собой наружного наблюдения противника. Приехав за океан, еще до того, как перебраться туда на постоянное место жительства, мы сняли небольшую квартиру на втором этаже двухэтажного дома, и подписали с хозяйкой договор, один из пунктов которого предусматривал, что хозяйка не имеет права входить в квартиру и показывать ее посторонним лицам раньше, чем за месяц до выезда жильцов из квартиры. Однажды мы со знакомыми зашли в ресторан клуба спортивного общества водников. В зале наше внимание привлекли двое молодых мужчин, которые старались держаться поблизости и наблюдали за нами при расчете у кассы. Спустя несколько дней, когда до срока окончания договора о найме квартиры оставалось больше двух месяцев, мы случайно через окно увидели, как к дому подъехали машины, из которых вышли хозяйка и двое мужчин, – именно их мы и видели в ресторане. Нам все же удалось успеть спрятать радиоприемник и приготовиться к встрече. Хозяйка стала извиняться, что явилась без предупреждения, объясняя это тем, что молодые люди хотели бы снять квартиру. Пришлось радушно встретить «гостей» и уверить их, что они могут прийти в любое время без предупреждения и с согласия хозяйки осмотреть квартиру. Поведение этих контрразведчиков было исключительно бесцеремонным и наглым. Не стесняясь, они осмотрели квартиру, заглядывали в каждый шкаф, перерыли одежду, белье, осмотрели буфет, кухню, полочки в ванной, то есть произвели самый настоящий обыск и, конечно, ничего не обнаружили, так как все секретные материалы, заделанные в контейнеры, хранились в тайниках. В заокеанских газетах и журналах все чаще и чаще помещались заметки об успехах местной контрразведки, о ее слежке за официальными советскими работниками. Вероятно, контрразведка хотела убедить общественное мнение, что деньги на нее тратят не зря, что она активно работает. Кроме того, контрразведка старалась психологически «запугать» советских официальных представителей. «Мы не такие дураки, чтобы позволять русским ездить по нашей стране без ограничения!» – кричали газетные полосы. Однажды был напечатан репортаж о работе местной службы наружного наблюдения за работниками советского посольства под заголовком «По следам советских шпионов». И, несмотря на то, что в печати выступил один из руководителей контрразведки и пытался сгладить ажиотаж, обстановка была напряженной. В этот период Центр вызвал нас на встречу для передачи рации. Место находилось в двухстах пятидесяти километрах от города. Получив указание от Центра, мы приступили к подготовке: разработали маршрут следования, изучили подъезды, засекли время. Прилегающий район допускал появление в этом месте работников легальной резидентуры и нелегалов, не вызывая подозрения. Это был большой придорожный парк, в котором часто отдыхали автомобилисты. Днем в парке всегда стояло много автомашин, ночью же изредка останавливалась машина с влюбленной парочкой. Закончив подготовительную работу, мы сообщили о согласии на встречу в условленном месте и маршрут нашего движения. Центр санкционировал операцию. Как всегда, мы выехали заблаговременно. Вначале направились в противоположную сторону, посещали магазины, предлагали образцы товаров своей фирмы, кое-что покупали. Почти три часа мы потратили на проверку. Убедившись, что слежки за нами нет, свернули на шоссе, ведущее к месту встречи. Наступили сумерки, затихла жизнь на дороге, все меньше попадались встречные машины… Когда подъехали к заданному району, была глубокая ночь, оставалось десять минут до встречи. Вот аллея, где должна состояться встреча, а там – ни души. Часы показывают, что мы прибыли к месту встречи вовремя, но никого нет. Мы ждем десять минут, пятнадцать… Стало ясно: «соседи» не приедут. Им что-то помешало. Мы повернули домой. Через неделю на том же месте была обусловлена запасная встреча. Проехав парк, мы неожиданно увидели, как на другом берегу вспыхнули автомобильные фары… Я притормозил машину, но тот автомобиль повернул в другую сторону. Обидно, когда срывается встреча! Может, свет фар был сигналом: «Мы здесь, но в контакт вступить не можем, за нами следят». И снова выезд, снова проверка и опять напрасно. Даже огонек не мелькнул на другом берегу… Снова ожидание, терпение и сильный шум в сердце. По условиям связи мы несколько раз выходили на встречу, пока не получили телеграмму из Центра: «Соседи» выйти на встречу не могут. О следующей встрече сообщим».