Укрощение строптивого (СИ) - Юлия Григорьева

— Что?! — заревел мой телохранитель, в одно короткое мгновение приходя в бешенство. — Как ты, зеленая харя, смел назвать ее бабой?

— Так не мужик же, — заржал гигант. — Баба, она и есть баба. Хоть человеческая, хоть кровососка, хоть демонесса. Твоя особенная что ли?

— Особенная, — зашипел разъяренный кровопийца.

А в следующее мгновение я с ужасом поняла, что он сейчас перейдет в боевую трансформацию. «Хана троллю», — с грустью подумала я.

— Элион, не надо! — заорала я, бросаясь к нему. — Ну, дайте ему по морде и пойдем отсюда! Не убивайте тролля, пожалуйста!

— Уйди, немочь, — заревел в ответ привратник. — Я сейчас твоего упыря переломаю.

— Угомонитесь! Как вам не стыдно?! — теперь кричала я троллю, потому что вампир меня взял за плечи и переставил в сторону.

— Гадость моя, отдохни хоть немного, — рыкнул на меня Одариан и пошел на привратника, а одежду уже рвали разворачивающиеся крылья.

Вампир стремительно увеличивался в росте, и вскоре его лицо превратилось в жуткую курносую морду. Клыки страшно выпирали вперед, а когти вытянулись и заострились. Ну, не упырь разве? И все же я снова бросилась к нему, обхватывая руками из-за спины, получив взмахнувшими крыльями по лицу хлесткий удар. Одновременно со мной к троллю подбежал хозяин гостиницы, не менее громадный тролль. Он свалил собственного привратника одним ударом кулака с ног и стремительно развернулся к вампиру, который расцеплял мои руки, но я, заливаясь слезами, снова обхватывала его и голосила, чтобы он свернул свои махалки, потому что хватит уже лупить меня ими по физиономии, все равно не отпущу.

— Глупая человечина, — шипел Одариан, продолжая сражаться со мной.

— Ваша кровавость, — тараторил хозяин гостиницы. — Угомонитесь, пожалуйста. Вы пугаете других постояльцев. А за дуралея не извольте беспокоиться, сегодня же выгоню. Не сердитесь, ваша кровавость!

— Элион, ну, хватит уже, — вопила я. — И хватит меня дергать!

Тут же ревел, в конец, обиженный привратник, угрожая уже и хозяину гостиницы, и вампиру, и даже мне. А еще неведомому Харгу, с которого он прямо сейчас вытрясет все долги. И все это одновременно, создавая жуткую какофонию звуков. Закончилось тем, что мой телохранитель в очередной раз оторвал от себя мои руки и отшвырнул меня. Падая, я приложилась головой о стену гостиницы и благополучно провалилась во тьму.

— Чудовище теплокровное, — ворчал негромкий голос, но в нем улавливались нотки тревоги, — сколько мне еще с тобой мучиться?

— Упырь, — простонала я и попробовала подняться.

— Лежи уже, бестолочь, — усмехнулся вампир, слегка придавливая меня к кровати, на которой я изволила прийти в себя. — Голова болит?

— Да-а, — жалобно протянула я.

— Еще бы, — снова ворчливо произнес он. — Зачем под руку лезла?

— Боялась, — вздохнула я, снова закрыв глаза, комната кружилась перед глазами.

— За кого? Троллем больше, троллем меньше, нашла кого жалеть, — и кого я сегодня добрым называла…

— Я за вас переживала, он такой огромный, а вы такой хрупкий, — ответила я, перехватив его руку и положив себе ее на лоб. — Холодная. Хорошо-о.

— Рад, что смог доставить тебе удовольствие, — не без ехидства усмехнулся вампирюга. — А за хрупкого ответишь, когда в себя придешь.

— Пожалейте меня! — жалостливо потребовала я.

Ничего не могу с собой поделать. Когда мне плохо, вокруг меня надо бегать, ахать, охать, говорить кучу ласковых слов, потому что я даже с насморком чувствую себя при смерти.

— Как тебя пожалеть, чудовище? — тяжело вздохнул вампир.

— Обнимите меня, — начала я руководить. — Да не так, нежней. И по голове погладьте. Хорошо. И поцелуйте в щеку. И скажите, какая я хороша.

— Да ты совсем охамела, человечина, — возмутился упырь, выполняя все пункты по моему списку.

— Охамела — это не то, надо добрее. — Все самозабвенней страдала я. — Ну, давайте же, Элион, сделайте над собой усилие. Я в вас верю. Пожа-а-алуйста-а-а.

— Удавить тебя проще, чтоб не мучилась, — продолжал ворчать мой телохранитель. — Вечный, пожалуйста, можно ее придушить? Ну, хоть разочек?

— А-а-а-а, — зарыдала я в голос, перепугав душегуба.

— Ладно-ладно, только не ори, чудовище. Бестолочь. Пакость мелкая. — Заговорил упырь, все перепутав, должно быть с испугу. По крайней мере, хочется в это верить.

— Вы га-а-адкий, — завыла я еще громче. — Разбили мне голову, а теперь обзываетесь!

Он зарычал, и кровать жалобно скрипнула, когда на нее упало упыриное тело. Холодные длани сграбастали меня, отчего я даже рыдать перестала и возмущенно посмотрела на мерзавца. Но тут же снова всхлипнула, потому что мою бедную больную голову уместили на плече, и теперь остервенело наглаживали по плечу.

— Что тебе еще надо?! — снова рыкнул кровосос.

— Слова ласковые, — подсказала я.

— Я тебя ненавижу, — рявкнул грубиян, затем тяжело вздохнул и выдавил из себя. — Хорошая, Лиора, хорошая.

— Так собакам говорят, — скривилась я.

Он злобно заскрежетал зубами, потом еще немного попыхтел, награждая меня всяческими эпитетами.

— Рычите, рычите, — снова всхлипнула я. — Вот отведете меня к горгулам, и еще скучать будете.

Рука вампира на мгновение замерла и возобновила движение по моему плечу, но уже гораздо мягче. Элион, молча, поглаживал меня, о чем-то думая. Затем опять вздохнул и прижался щекой к моей макушке.

— Буду скучать, — сделал он неожиданное признание. — За последние два года… нет, гораздо больше, я себя так легко еще ни с кем не чувствовал. Ты просто прелесть, малышка. Непосредственная, забавная, иногда даже милая, иногда жуткая пакость, но все равно прелесть.

— Правда? — затаив дыхание, спросила я.

— Ага, — кивнул Элион. — А еще, знаешь, что?

— Что? — почти шепотом спросила я.

— У тебя потрясающие глаза и улыбка, когда в ней нет яда. — Без уточнений, ну, никак.

Он осторожно перевернулся, так, что его рука осталась лежать под моей головой, а сам он навис сверху. Прохладные пальцы пробежались по моей щеке, скользнули на губы, обведя их по контуру.

— Это ничего не значит, — сказал вампир и склонился, нежно целуя меня. — Совсем ничего, просто ты это просила, — и снова целовал меня, забирая весь воздух из легких и отправляя парить среди солнечных лучей, где-то высоко-высоко.

Затем все так же освободил руку и порывисто встал. Я ошалело смотрела на него, пытаясь отдышаться.

— Элион, — позвала я, он не обернулся, но сухо спросил:

— Что?

— Вы меня опять целовали.