Роузлинд (Хмельная мечта) - Роберта Джеллис

– Перевязать меня? Ерунда! Мне доводилось по полдня сражаться с куда худшими ранами. Эти – всего лишь царапины. Не утруждай себя. Когда мы вернемся к кортежу, лекарь осмотрит меня.

Элинор имела опыт в обращении с ранеными. Этому она научилась в тот год, когда ее вассалы сражались, защищая ее. Возможно, придворные лекари были и опытнее, и чище, но Элинор не собиралась оставлять Саймона на их произвол. Она посмотрела ему в глаза.

– Для меня ты – мой, – веско произнесла Элинор, – и никто, кроме меня, не будет ухаживать за тобой.

Но, увидев, как он разволновался, она улыбнулась и сказала, что в глазах других она, конечно, выполняет свой долг.

– Я ухаживала за сэром Андрэ, и сэром Джоном, и многими другими, когда они бывали ранены, защищая меня. Разве я могу поступить с моим опекуном по-другому? Неужели ты хочешь, чтобы наши люди решили, что я тебя ненавижу и желаю тебе зла?

Саймон отвернулся, а Элинор снова занялась бинтами, нарезая их кинжалом. Он согласился с ее доводами: все было разумно. Но ее слова: «ты – мой!» беспокоили Саймона. Ему вдруг вспомнилось, как она впервые их произнесла, и он рассмеялся. Спаси Господи любого, будь то мужчина или женщина, вставшего на пути Элинор к тому, что она считает своей собственностью! Саймон сознавал, что теперь он принадлежал ей – так же, как ее замки, земли, вассалы и серфы. За что или кого угодно из этого списка она будет сражаться. В каком-то смысле она любила все это. И без сомнения, она также любила и его. Так что лучше уж разрешить ей осмотреть раны.

К тому времени, когда Иэн, Бьорн и воины подъехали к хижине, Элинор закончила свою работу. Она сняла с Саймона пояс, шлем, подвернула край длинной кольчуги и нижнего белья и осмотрела рану, на которую, в принципе, следовало наложить швы, но которая была не слишком глубокой. Элинор плотно забинтовала ее, проложив полоски нарезанной ткани, чтобы уменьшить потерю крови.

– Мы не смогли поймать их, миледи, – виновато произнес Бьорн, покраснев от гнева, когда он увидел, в каком состоянии их госпожа.

– Я думаю, это к лучшему, – спокойно ответила Элинор.

– Но мы не сможем скрыть это от королевы, – тяжело вздохнул Саймон.

Но вдруг его лицо просияло:

– Нет, сможем! Мы скажем, что ты упала с лошади.

– Да, да, – легко согласилась Элинор, саркастически подняв брови, – и, конечно, ты был так разгневан тем, что я плохо держусь в седле, что когда наклонился, чтобы поднять меня, то просто лопнул от злости. Этим и объясняется прореха в твоем плаще.

Саймон захлебнулся от смеха, затем, охнув, схватился за перевязанный бок:

– Ну, если тебе не нравится мое объяснение, придумай что-нибудь получше. Королеве совсем не обязательно знать о моих царапинах. Я буду держаться в стороне, пока мы не доберемся до Винчестера, а там чистая одежда все скроет!

Элинор взяла его за руку. Еще раньше она заставила его снять тяжелые рукавицы, когда увидела следы, которые они оставляют на ее платье и его собственном лице.

– Милорд, милорд, – упрекнула она его.– Чтобы спасти меня от заслуженного наказания, ты готов запятнать себя перед своей госпожой!

– Но тут нет твоей вины, – сказал, защищаясь, Саймон.– Ты ведь была не одна. И если тебя захватили врасплох…– Его голос замер. Да, она была не одна, но, возможно, она отстала от всех охотно, не понимая, что на самом деле задумал тот, кто назначил здесь место встречи.

– Ах, нет! – в голосе Элинор звучала досада на собственную доверчивость.– Меня обманули.

И она рассказала Саймону все, что произошло, и добавила:

– Я потому рада, что мы не захватили никого в плен, что боюсь, это поставило бы королеву в неловкое положение. Тот, кто планировал захватить меня, скорее всего, обладает определенной властью. И наличие пленника вынудило бы королеву действовать. А так королева вольна поступать, как посчитает нужным, – или не заметить происшедшего, или упрекнуть меня, дав понять, что в курсе дел. Поэтому, мне кажется, она должна узнать обо всем, и пусть она обругает или накажет меня за мою глупость – я это заслужила! Саймон покачал головой:

– Все было проделано очень ловко. Если бы не острый глаз Иэна, который первым заметил, что тебя нет… я не сомневаюсь, что и более опытный человек, чем ты, попался бы в эту ловушку. Но я согласен с тем, что королева должна знать все. А я могу установить за тобой наблюдение…

– Я готов это выполнить, – перебил его Бьорн, в порыве ярости забыв о том, что нельзя перебивать своего господина. – И буду молиться за то, чтобы эти негодяи предприняли еще одну попытку. Тогда от них останутся только клочья, по которым никто не сможет их узнать. Вы не должны бояться, миледи.

– Я и не сомневаюсь в своей безопасности, – успокоила Элинор своего разъяренного оруженосца и повернулась к Иэну:

– Так, значит, я тебе обязана своим спасением. Если в моей власти наградить тебя, скажи, чего ты желаешь.

Онемев от неожиданности, молодой человек покачал головой. Саймон посмотрел в глаза своего сквайра и опустил глаза. Да, он не ошибся в своем предположении. Осталось только решить, что будет лучше для юноши, – оставить его, чтобы он не спускал глаз с Элинор, или отправить подальше, где он сможет только мечтать о ней. Саймон скривился, подумав о том, что сам-то он устроился получше. По крайней мере, он принадлежит Элинор, он ее собственность! А Иэн всего лишь получит мимолетный взгляд и улыбку, оружие или коня в подарок «Слава Богу, что она не предложила награду мне!»

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Если королева и сделала выговор тем, кто приложил руку к попытке похищения, то сама Элинор ничего об этом не слышала. Бигод и де Боуэн оказывали ей особое внимание, а она была в ответ предельно, даже неестественно любезна (для тех, кто ее хорошо знал), но сдержанна. Однако никаких попыток физического насилия больше не было. Два оруженосца с суровыми лицами постоянно следовали за Элинор, как только она покидала покои фрейлин, а во время путешествий рядом всегда был Саймон.

Элинор устраивало такое положение дел. Она выезжала не спеша, и Саймон вынужден был медленно следовать за ней. Утром и вечером она перевязывала ему три раны, полученные в бою за нее. Две из них были небольшими и уже почти затянулись, но третья, глубокая рана доставляла много хлопот: ее края сочились желтоватой жидкостью и припухли в тех местах, где Элинор наложила швы.

В том, что Элинор ухаживала за Саймоном, не было ничего предосудительного: с ней всегда были двое оруженосцев, а отдельные комнаты при переезде всего двора получали только самые высокопоставленные лица, даже когда кортеж останавливался в огромных королевских замках. Саймон спал в парадных залах вместе с другими менее знатными лордами.