Почему я? - Владимир Германович Корешков

он доставит нас для высадки в точно запрограммированную точку планеты. Андрей, наверняка со своего места видевший картину прощания, доедал бутерброд, прихваченный им из кают-компании, был невозмутим как тираннозавр, поедающий своего соплеменника, нажал на нужную кнопку.

Створки под шаттлом распахнулись, и он рухнул в шахту спуска как косточка, выдавленная из вишни. Шаттл, выплюнутый из нутра звездолета в открытый космос, повис рядом с тушей корабля, с одной стороны он был зажат изъеденной гигантскими кратерами красной безжизненной планетой – спутником Грелиосса, а с другой – корпусом звездолета. Он напоминал тем самым кроху Давида, зажатого между двумя Голиафами.

Утробно заурчав, заработали дюзы двигателей, челнок неспешно развернул свой тупой нос и, немного подумав, резко сорвался с места, вдавив нас в кресла, и начал по орбите огибать планету-спутник – он взял курс на Грелиосс. Кресла в челноке располагались посередине, по два в ряд, оставляя проход слева и справа. Всего их в салоне было десять и еще два в кабине для пилотирования, оттого что были пустые места, возникало тягостное впечатление, как будто кого-то с нами нет, плюс еще осадок после прощания перед полетом, слезы Алины и слезы Дашки. На душе было очень неуютно и неспокойно.

Я посмотрел на сидящих впереди девчонок, Виктора и позавидовал их спокойствию. Они были безмятежны, как целый выводок питонов, греющихся на солнышке. Карина и Жанна, сидевшие рядом, были всецело поглощены своим маникюром – подпиливая крохотными пилочками то один, то другой ноготь, они время от времени поднимали ладонь кверху, растопыривая пальцы, и проверяли, достаточно ли отполированы их ногти – прям кружок умелые руки. Классное занятие, успокоит даже самого взбалмошного и нервного. Жалко, что не получится взять на вооружение. И хотя я совсем не против ухоженных ногтей у мужчин, все равно слабо себе представляю нормального пацана, забывшего обо всем на свете и вдохновенно полирующего свои ноготки. Такие, конечно, есть, но они у меня всегда вызывали стойкое неприятие, так как ассоциировались ну с этими, как бы их помягче обозвать… с «гламурненькими зайчатами», вот.

Через ряд сидели Аня с Виктором и о чем-то весело беседовали. Интересно, о чем? Я постарался прислушаться. Юра отвлек меня.

– Спасибо тебе, Олег, – наклонившись ко мне, полушепотом – так, чтобы его не услышали другие, произнес он.

– За что?

– За то, что Алину оставил на корабле. Я тебе за это очень благодарен.

Я посмотрел на него.

– Не за что, Юр. Просто так было правильно. Алина – классная девчонка и очень хороший человек, она полюбасу должна жить. И вообще, я от души рад за вас.

– Спасибо, – поблагодарил еще раз Юра и откинулся назад, закрыв глаза.

Он по природе был немногословен и долгие диалоги утомляли его. В отличие от хохотушки Ани. Чего же им с Витей так весело? Ни хрена отсюда не слышно. Я встал и сделал вид, что пробираюсь в кабину к Андрею, якобы меня очень интересует вид за бортом. Неспешно проходя по ряду, я чуть замедлился возле их кресел, весь обратившись в слух, далеко оттопырив ухо, напоминая медузу из мультика, которая слушала колебания космоса своими гигантскими ушами и пела при этом задорную песенку: «Мы – огромные медузы, мы похожи на арбузы».

Аня, естественно, разгадала мой, как мне казалось, изощренный и хитрый маневр, окинула меня с ног до головы насмешливым взглядом и прыснула от хохота. Мне пришлось сделать морду кирпичом, и я, так и не утолив свое любопытство, не услышав, о чем же беседовали эти двое, как можно быстрее ретировался в кабину к Андрею, чтобы не подвергать себя возможным насмешкам со стороны Всадницы без головы. Впрочем, я ни грамма не пожалел об этом – оттуда открывался сумасшедший вид, заставивший меня на время забыть о мило ворковавших Ане и Вите.

Нос челнока только что обогнул планету-спутник, и перед нами, занимая весь экран, прямо по борту, подсвеченный сбоку лучами местного солнца, оказался чуть приплюснутый сверху диск Грелиосса – покрытый белоснежными разорванными клочьями облаков. Внизу тяжело, но величественно перекатываясь, плескался океан, на который спускался ночной покров. Чуть слева за полоской суши – туда, куда убегал сегодняшний грелиосский день яркими желто-оранжевыми переплетающимися бесконечными жилами, вспыхнули неоновые гирлянды подсветки городов.

– Вау!.. – выдохнул я в восхищении.

– Так вот ты какой, цветочек аленький! – воскликнул Андрюха, тоже не в состоянии сдержать эмоций.

Наш челнок смело, без капли сомнения вошел в атмосферу планеты, оставив позади разветвленную сеть из искусственных военных и научных орбитальных спутников, запущенных жителями Грелиосса, нелепых по своей форме, безобразных по виду и наверняка по содержанию, и направил свой нос туда, где заканчивался океан и начиналась суша.

Неожиданно стало темно. Мы провалились в ночь. Только где-то там, впереди, отсвечивало зарево ночных городов. Челнок полностью сбавил ход и садился уже вертикально. Легкий толчок и все – мы на земле, то есть на Грелиоссе.

– Взяли свои вещи и быстренько выходим. Ничего не забываем.

Я распахнул люк. Трап неслышно заскользил вниз, народ довольно резво сошел на землю. Я выходил последним. В нос ударил запах тухлятины – гнилых морских растений, тины, рыбы еще чего-то. За бортом была теплая, без ветерка ночь. Ни зги не видно, только над головой какое-то совсем чужое звездное небо с незнакомыми созвездиями. Маленькая, как дынька, только красного цвета планета-спутник на небе, называемая местными Лагос, практически не давала никакого света.

Мы напялили очки. Все вокруг сразу прояснилось. Челнок, стоявший на полянке, окружали деревья – невысокие, причудливые, редко стоящие, с минимум изумрудной листвы на растопыренных ветвях и с непропорциональным пузатым стволом. Рядом шумел неширокий, очень быстроводный ручей. Я так полагаю, что он торопился изо всех сил влиться в океан, находившийся неподалеку. На красном песке небольшие островки низкой ползущей травы.

Наверное, все это было бы красиво, если бы не срач, устроенный аборигенами – пакеты, ящики какие-то, истлевшие куски ткани, остатки еды, фантики, неяркие, выгоревшие на солнце обертки от чего-то, сейчас уже не поймешь от чего. Тут же валялся труп какого-то небольшого, размером со среднюю собаку, животного, обезображенный тлением, со свалявшейся клочьями шерстью, усыпанный струпьями, из которых сочился жидкий, бледно-пурпурный гной. Весь раздувшийся от газов, он разлагался, испуская ужасное зловоние. Короче, кругом куда ни глянь мусор, мусор и мусор.

Да уж… Засрали ребятки свою планету основательно. Так что сверху, из космоса, вид лучше и гораздо привлекательнее, чем воочию.

Раздалось противное чавканье. Мы, отреагировав на шум все разом, невольно схватились за оружие. Посмотрели на источник. Из