Черкес 2. Барочные жемчужины Новороссии - Greko

Сестра, стоявшая рядом со второй кружкой узвара, чуть не запричитала.

— Как сейчас?

Быстро сунул ей сотенную.

— Купи хозяевам два пуда сахара! Наипервейший подарок Ване выйдет! — пошутил, припомнив его любимое словечко.

— Что случилось? — а это уже вышли во двор и капитан, и Эльбида, и Варвара.

— Косте нужно сейчас же уезжать! — сообщила Мария.

— Как сейчас? — реакция была естественной. — А поесть?

— А здоровье поправить? — хитро добавил Ваня. На него зацыкали.

— Дорогие мои, некогда! На пароходе покормят! — я уже обнимал и расцеловывал всех подряд. — Спасибо вам за все! Не скучайте. Я скоро обратно.

Подошел к посыльному.

— Можем идти.

Не успел я сделать и пары шагов, как меня окликнула сестра.

— Брат мой!

Я остановился, указав посыльному, что он может идти, я нагоню.

Сестра подбежала, обняла меня.

— Я не хотела тебе говорить, — шептала взволнованно на ухо. — Но…

— Говори уже сестра, не томи!

— Мне кажется… Я уверена…

— Сестра!

— Когда мы выезжали из Одессы, я видела в Карантинном городке Умут-агу! — наконец, выдала сестра.

«Вот, что такое взорвать бомбу! Учись!» — пришло мне в голову сначала.

Потом, как ни странно, я испытал облегчение. Мне, наконец, стала понятна причина задумчивости сестры в последние дни. Той задумчивости, которая меня беспокоила и которую я списывал на то, что сестре все не по душе.

«Значит, — я, практически ликовал про себя, — сестра не врала мне, когда говорила, что здесь ей нравится! Ура!».

Я посмотрел на сестру. Она была насторожена, ожидая моей реакции.

— Дорогая! — я поцеловал её. — Как советует Эльбида? Успокойся. Мы все решим, когда я вернусь. Наверное, тебе показалось.

Сестра уверенно качнула головой из стороны в сторону.

— Хорошо! Не показалось! Все равно, успокойся. Мы все решим! А теперь, извини, надо бежать!

Я повернулся и бросился нагонять посыльного.

«Умут-ага! Умут-ага! Умут-ага!» — ритмом поезда отзывалось в голове.

[1] Старая водка не имеет ничего общего с горькой настойкой «Старка», которую производили в СССР. Нечто близкое к этому продукту производится в Познани, в Польше.

[2] При Николае I право носить усы имели только военные, включая отставников. Если офицер переходил на гражданскую службу усы ему не полагались.

[3] Албанцев называли в России арнаутами. Но, по непонятной причине, корсаров-греков называли также. Это впоследствии породило множество споров, кто же были по национальности балаклавцы.

Глава 15

Круиз к берегам Кавказа

Пароход «Петр Великий» английской постройки прибыл из Одессы для участия в круизе с забитым углем трюмом. Он не особо отличался от уже знакомой мне «Невы». Ни размерами, ни количеством кают. Мне теперь полагалось место во втором классе — малоудобное, полусидячее. Я рассчитывал, наплевав на повышение своего статуса, снова спать на палубе. Тем более что погода была прекрасной.

Такое же место внизу досталось Спенсеру. Его изгнали с корвета, на котором теперь размещались Воронцов со своей свитой. Сам пароход был изрядно набит пассажирами — чиновниками канцелярии наместника, напросившимися в круиз гостями из числа дворян, представлявшихся натуралистами, и даже художниками, которые мечтали о великолепной натуре кавказских берегов.

Впрочем, Эдмонд не унывал и не роптал. Его воодушевляли предстоящие поездка и разговоры со знающими людьми. Для этого в дневное время на палубе пассажиров первого класса были созданы все условия. Часть перегородок была убрана, и в кормовой части появились два зала — для игры в карты и библиотека. Предполагалось, что хотя бы кто-то из гостей будет предаваться не праздному безделью, но научной работе.

Познакомив меня с английским консулом Йимсом, Эдмонд увлеченно принялся рассказывать нам об аудиенции у наместника Новороссии.

— Я поражаюсь энергии этого человека, его увлеченностью Крымом, его желанием все тут переустроить! Стоило мне представиться, он тут же сам предложил мне участие в походе. Его волнует образ Крыма, о котором я поведаю своим читателям в моей будущей книге. Он процитировал мне слова русского поэта Сумарокова. О том, что здесь, в Тавриде, путешественник найдет Италию со Швейцарией, вместе взятые.

— Понравился ли вам дом графа в Марсанде? — спросил консул, имея в виду, видимо, Массандру.

— Парк великолепен, сэр, как и окружающая природа. Какое величие! Какие красоты и виды вокруг! Какой упоительный воздух! А сам дом скромен, хоть и не без изяществ. Наместнику он явно мал, но для меня место нашлось. Недаром Воронцов затеял строительство роскошного дворца в Алупке. Я намерен его осмотреть по возвращении.

— Сигнал к отплытию, джентльмены! — консул указал на взметнувшиеся на реях флаги.

Громыхнули пушки. Поход начался.

Все вокруг были охвачены волнением, как обычно бывает в начале любого путешествия. Но я не разделял общих восторгов. У меня не шли из головы слова Марии об Умут-аге.

«Ну, не могла Мария с борта корвета разглядеть лица гулявших в Карантинном городке! Слишком далеко. Ей видится то, чего не может быть. Просто она тоскует по мужу и волнуется за Яни».

А что, если она права? Не думаю, что турок может рассчитывать на благополучный для него исход поисков жены с сыном в Ялте. Балаклавцы его на ножи поставят. Что тоже не вариант.

Ни к чему ребенку видеть смерть отца! Травма на всю жизнь! И даже если не увидит… Разговоров достаточно, чтобы повредить его психику. Будет кто-то о таком сейчас думать? К детям явно отношение попроще. Никаких детских психологов или разговоров о детском насилии. Суровая школа жизни! Когда дети мрут, как мухи, от антисанитарии и болезней, которые никто не лечит, как надо… Когда нет педиатров и нужных лекарств, разве будет кто-то заморачиваться вопросами психологических травм у ребенка?

«Лучше бы Марии все померещилось. Так будет лучше для всех!»

— Отчего у тебя такой озабоченный вид? — поинтересовался Эдмонд. — Подходим к Феодосии. Древний греческий город! Генуэзская Каффа. Античные древности ждут нас.

Я не стал указывать Эдмонду, что восхищавшая его Каффа была самым ненавистным городом для многих в средневековье. Главный центр работорговли, куда крымские татары везли тысячи пленников из Речи Посполитой и Московского царства, а черкесы — из Грузии. Здесь каждый камень полит слезами и кровью, а стены помнят крики и рыданья…

Воронцова встречали торжественно. Орудийные залпы, выстроившиеся войска с губернатором Крыма Казначеевым во главе и толпы восторженных граждан. Было видно, что наместника