Я дрался в 41-м - Артем Владимирович Драбкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интервью и лит. обработка — Ю. Трифонов
Бабак Виталий Игнатьевич
1 мая после праздничного парада нас отправили в летние лагеря, в город Саласпилс. Латыши заняли бараки, построенные латышской армией еще до 1940 года, а мы расположились в палатках. Там мы пробыли до 20 июня. В этот день утром нас подняли по тревоге и пешим порядком отправили в Ригу. Мы дошагали до первого привала, и тут комиссар батальона созвал на партийное собрание всех коммунистов. Я тогда уже был кандидатом в члены партии, поэтому тоже принимал участие в собрании. Комиссар отвел нас на несколько десятков метров от общей колонны и сообщил, что мы идем занимать оборону в Риге, судя по всему, не сегодня-завтра начнется война.
По своей воинской специальности, полученной в училище, я был наводчиком зенитного «максима». Он устанавливался на специальной треноге и был предназначен для стрельбы по воздушным целям. Мой расчет из трех человек расположили на башне бывшего президентского дворца на набережной. К тому времени по берегам реки уже разместили и зенитные орудия. В нашу задачу входила охрана мостов над Даугавой.
22 июня в 4 часа утра немцы совершили первый налет на Ригу. Первая атака была отбита зенитчиками, немецкие летчики побросали бомбы в воду и не причинили особого вреда коммуникациям. Но через полчаса враги зашли уже с другой стороны, попадая как раз в мой сектор стрельбы. Немцы шли нахально, на малой высоте. Я выпустил свыше 100 патронов без перерыва, и вдруг один из бомбардировщиков задымил и рухнул в реку. Так в первые часы войны я сбил самолет противника. Никакой награды я тогда не получил, да и не стремился к ней. Тогда было не до наград. Ребята потом рассказали начальнику училища полковнику Чистову о моей победе, он меня похвалил, вот и вся награда.
Где-то в районе 12 часов дня наш батальон стали вывозить из города на машинах. Я ехал во второй машине, прямо за начальником училища, установив свой пулемет на крышу грузовика для открытия огня в случае опасности. На вокзале нам выдали боеприпасы, и мы должны были двигаться в сторону Лиепаи. Но где-то по дороге наша колонна свернула не на ту дорогу и заблудилась. Пришлось разворачиваться и возвращаться обратно. Едва мы вошли в город, как по нам открыли беспорядочную стрельбу из окон. Это были латыши, которые в скором времени встали под фашистские знамена и стали служить Гитлеру. Для нас этот огонь стал полной неожиданностью и нанес нам первые потери. Было убито и ранено несколько человек. Я быстро перевел пулемет в боевое положение и открыл огонь по окнам, из которых по нам стреляли. Но из стоящего рядом двухэтажного деревянного дома мы так и не смогли выкурить противника. Тогда начальник училища полковник Чистов приказал подкатить «сорокапятку». Несколькими зажигательными снарядами дом подожгли. На этом наша стычка с предателями закончилась. Но не закончились выстрелы в спину. На всем протяжении пути до Лиепаи нас обстреливали с латышских хуторов. Мы сначала бегали туда, искали стрелков, а потом махнули на них рукой.
Но пока мы дошли до Лиепаи, немцы уже высадили десант и окружили город. В кольце остался наш советский гарнизон. Нашей группе поставили задачу пробить коридор для окруженных частей. Несколько дней мы вели бои, в ходе которых нашим частям удалось вырваться из города. 26-го числа Лиепаю сдали, а нашу колонну отправили обратно в Ригу. К тому времени там уже вовсю хозяйничали будущие приспешники фашистов, айзерги. Они убивали наших солдат и командиров почем зря. Проезжая по улицам Риги, то тут, то там мы видели тела наших воинов.
Так, маршем мы добрались до станции Дно Псковской области. Там нас погрузили в эшелоны и направили в город Стерлитамак, в Башкирию, заканчивать училище. Мне запомнилось, что там в реке была очень грязная вода, покрытая нефтяной пленкой. Часто на занятиях нам приходилось проводить разведку с преодолением водной преграды. Так после таких учений мы долго не могли отмыться от нефтяных пятен.
В сентябре 41-го нас выпустили, повесив нам по два кубика в петлицы. Я попал в распоряжение 361-й стрелковой дивизии, которая к тому времени существовала только на бумаге, находясь на стадии формирования. Но буквально за месяц наша дивизия обросла личным составом. До ноября мы потренировались в лагерях у деревни Сафарово под Уфой.
6 ноября по тревоге нас погрузили в эшелоны на глухой станции Чишма и повезли в Ярославскую область.
В городке Пошехново-Володарске мы продолжили учебу. Вскоре пришел приказ перебазироваться в Рыбинск. Там нас разместили в здании авиационного института на двое суток. А потом — снова эшелон и станция Торжок Калининской области.
Прямо при выгрузке из стоящих рядом с вагонами деревянных ящиков раздали винтовки в сале, патроны и гранаты. На бойца выдали по 15 патронов, на ручной пулемет Дегтярева — по два диска. Со станции нам задали направление движения, и мы стали идти по следам отступающего противника. Последней точкой нашего перехода стали окрестности Ржева, мы остановились примерно в 12 километрах от города. Перед нами стояли три деревни: Медведево, Дубровка и Легостаево. А в стороне от них находилась деревушка Якимово, состоящая из 12 дворов, в которой мы и разместились. Командир батальона поставил моему взводу задачу — взять Медведево.
На улице стоит лунная ночь, а все видно как на ладони. Наступать можно только по дороге, которую немцы расчистили от снега для себя. Вот по этой дороге мы и пошли в атаку. Главной ударной силой моего взвода был ручной пулемет Дегтярева. Мы завязали бой, и вдруг в горячке сражения я перестал слышать звук РПД. Подбежав к пулеметчику, я увидел, что оружие заклинило. Быстро разобрав пулемет, я устранил неисправность — перекосило патрон, и сам стал вести огонь по скопившемуся у дороги противнику. Деревню мы, конечно, не взяли. Ведь это же просто смешно, пытаться взять укрепленный вражеский пункт силами 30 человек! Немцы понастроили дотов, дзотов, оборудовали под огневые точки избы. Вскоре к нам прибежал посыльный от комбата с приказом отойти на исходные позиции. По возвращении я получил указание размещать взвод по избам. Но к тому моменту все дома уже были заняты, мы еле смогли втиснуться в забитые нашими солдатами избы.
Утром всех разбудил крик
