Ревизор: возвращение в СССР 32 - Серж Винтеркей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Москва. У салона-парикмахерской «Ворожея».
— О, привет, Век, — подошёл к Василию Погашев. — Скоро там девчонки?
— Минут двадцать уже прошло, ещё столько, значит, осталось. — пожал майор протянутую руку. — Ну, поговорил я со своими…
Василий повернулся лицом к Погашеву и многозначительно посмотрел на него.
— Я возьму всё, что у вас есть, — он замолчал, оценивая реакцию собеседника. — Но сам понимаешь, мне нужна скидка.
— Сколько? — спросил, не выдержав игры в гляделки, Погашев.
— А сколько дадите?
* * *
Погашев не выдержал и рассмеялся. Негр торговался уверенно и напористо. Ему нужны эти монеты. Кто-то ему посоветовал забирать всё, что есть. Это же просто здорово! Нет, это офигенно!!! Это значит, что он купит ещё, если ему соврать, что на самом деле, есть ещё монеты из того клада! И не говорить ему сколько их есть всего, мол, извини, дружище, своя рубашка ближе к телу, мы тоже обезопаситься хотим…
— Сделаем мы тебе скидку, — пообещал он. — Обязательно сделаем, но какую, пока не знаю. Мне посоветоваться надо с Аркашей.
Они договорились о встрече на завтра на пустыре, недалеко от того дома, где праздновали день рождения Голубевой.
* * *
После тренировки не стал задерживаться и сразу поехал домой. Если у Брагиных ещё будет гореть свет, сразу к ним зайду, расскажу про вчерашний отказ супругам Данченко.
Свет горел, но только на кухне. Понятно, ребёнок спит уже. Постучался, чтобы не разбудить. Костян открыл дверь, удивился только на мгновение и тут же пропустил меня на кухню. На столе были учебники, ну да, зачеты уже вовсю идут… Это мне по барабану, и так выставят.
Вышла, щурясь на свет, Женя.
— Разбудил? — прижал я руку к груди и сделал виноватое лицо.
— Да нет. Я Ларочку укладывала, — ответила она. — Как дела?
— Плохо, — вздохнул я. — Супругам Данченко отказали в усыновлении Мишки вчера. Я ездил сегодня в детский дом, Александра Мироновна сказала, что нашла коса на камень… Я так понял, что могли бы и не отказывать, если б захотели… Надо что-то делать. Так нельзя оставлять. И артисты себя очень плохо чувствуют из-за того, что ребёнка обнадежили, и он ждёт, когда они за ним придут… А сделать они ничего не могут…
— Я их прекрасно понимаю, — тут же возмутилась Женя. — И знаю всё, что они чувствуют. Нам же тоже отказали сперва… Это просто ужас какой-то! Врагу не пожелаешь!
— Тише, тише, — попытался успокоить её Костян. — Ларчёнка разбудишь.
— Ну, в целом идея была правильная! — продолжил я. — Ларочка и Мишка уже сдружились, во дворе бы встречались. Это всем вам было бы очень удобно. Вам надо ребёнка оставить ненадолго, вы к Данченкам идёте. Им надо, они к вам. Мало ли какая помощь нужна. Это же дети… Хорошая мысль была… Так может, вам поговорить со своими родителями? Ну, нельзя это так оставлять. Начали уже, так надо довести до конца.
Женя с Костяном переглянулись. Она с решимостью, а он с сомнением. Ну, этого и следовало ожидать. Но главное — меня успокоил Женькин взгляд. Кто у них в семье главный, я же знаю.
— Потормошите своих, — добавил я. — Пусть они разберутся, такие ли уж там были серьёзные основания для отказа в усыновлении? И вообще, что за предубеждение к артистам театра?
— Завтра отец приедет, я с ним поговорю, — решительно сказала Женя.
Пожелал им спокойной ночи и пошёл, наконец, домой.
Галия мне первым делом сообщила, что художники собирают всё-таки друзей, и нас пригласили в воскресенье к часу дня.
— У меня самолёт в восемь с чем-то вечера, — начала прикидывать она. — В шесть нам всем сказали уже быть в Шереметьево. Это значит, во сколько нам надо из дома выехать?
— Давай, в половине пятого от греха подальше, — предложил я.
— Это в четыре нам надо будет из гостей вернуться? — разочарованно посмотрела она на меня.
— Ну, что тебе не хватит трёх часов пообщаться? — удивился я.
— У них такие друзья интересные! — возразила мне жена.
— Понимаю, — вспомнил я драматурга Дробышевского. — Но ничего не поделаешь, у тебя загранкомандировка.
— Точно, — рассмеялась она.
В субботу с самого утра мы с Ахмадом укатили на рынок. По возвращении мне выдали коляску, детей и отправили во двор гулять. Согласился с радостью. Там как раз и Брагины гуляли со своим Ларчёнком. С ними был и отец Жени Юрий Викторович.
Ларочка сразу на моих мальчишек переключилась. Вцепилась в коляску и начала катать. Женя ходила за ней по пятам и направляла её.
— Как я удачно вышел погулять, — глядя на них, заметил я, и мы с мужиками рассмеялись. — Насчёт детской площадки, — взглянул я на Костяна. Появилась мысль, сделать вообще новую площадку. Уже подготовили схемы, эскизы и отдали знакомым на один завод, узнать, сколько это может стоить? У нас же кооператив, надо всё через собрание делать, — взглянул я на Юрия Викторовича. — А их директор увидел и загорелся себе в пионерлагерь и детский сад такие же площадки сделать. Первый опытный образец обещали установить у нас во дворе бесплатно.
— Серьёзно? — приятно удивился Костян. — Класс! Значит, не надо будет никаких собраний?
— Я бы всё равно к председателю с этим вопросом сходил, — заметил Юрий Викторович. — Бесплатно, не бесплатно. А обслуживать потом кто эту площадку будет?
— И то верно, — согласился я. — Зайду обязательно. Спасибо за совет.
— Домик детский будете делать? — спросил он.
— Конечно.
— Вот сделайте его максимально открытым, чтоб молодёжь, что будет вечерами тут собираться, туалет там не устраивала.
— Блин, — с досадой посмотрел я на Костяна. — А ведь точно, будут собираться…
— А что ты с этим сделаешь? — развёл он руками. — Ничего не сделаешь.
— Надо где-то в стороне поставить для взрослых беседку, — предложил я. — Если там будет стол, лавки, крыша над головой, зачем им на детской площадке сидеть?
— У вас тут бои начнутся за эту беседку, — рассмеялся Юрий Викторович. — Молодёжь с гитарой против мужиков с домино.
