Секунда между нами - Эмма Стил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, я даже надеялся на что-то в этом роде, – тогда не я один был бы такой сволочью.
Она резко встает и делает шаг к нему, но Дункан отстраняется. На секунду закрывает глаза. Дженн начинает рыдать, обхватив себя за плечи, как будто боится, что вот-вот развалится на части. Несколько мгновений он с грустью смотрит на нее – невыносимое зрелище. Потом кивает и выходит из кухни.
В голове снова начинает пульсировать. Дженн сидит одна и плачет. Как бы мне хотелось с ней поговорить, поддержать ее. Но какого черта я могу сделать? Особенно после всего, что натворил.
Прошлое есть прошлое.
Ну и как, блин, я могу ей сейчас помочь?
* * *
РОББИ
Гудение. Темнота. Яркий свет. Я снова в машине.
Опять пытаюсь пошевелить ногой – не получается. Пытаюсь поднять руки – то же самое.
Проклятье.
Грузовик теперь намного ближе, водитель давит на клаксон. Дженн спокойно сидит рядом. Но ее лица не видно. Если бы я мог его видеть! Тогда, быть может, я достучался бы до нее, сказал бы, что время на исходе и что я пытался разгадать ее тайну, но у меня ничего не вышло. И еще сказал бы, что это я во всем виноват, но пытался все исправить.
И до сих пор пытаюсь – раскрыть ее тайну, быть рядом, стать тем мужчиной, в котором она нуждается.
Опять этот звук!
Что еще я должен сделать?
Прошлое есть прошлое.
Я уже думал об этом на кухне.
Вдруг что-то щелкает в моей голове.
Что, если я и правда могу изменить ход событий до того, как время выйдет? Что, если есть какая-то другая причина, по которой я переживаю вместе с ней околосмертный опыт и вижу то, чего не видел раньше из-за своего эгоизма и зацикленности на себе?
Пусть прошлое остается прошлым, но сейчас я рядом с ней.
И буду с ней столько, сколько получится.
Как только я почувствовал, что вот-вот перенесусь в другое воспоминание, на меня внезапно снизошло новое озарение.
И все, что мне нужно, – еще немного времени.
Для нее.
Двадцать четыре
2019
РОББИ
Ряды кресел. Закладывает уши. Самолет. Рядом со мной спит Дженн, сквозь иллюминатор видно темно-синее небо. Грузовик и машина растаяли за горизонтом.
Пульсация в голове стихает, сердцебиение замедляется.
И тут я чувствую это.
Что-то еще.
Как будто облегчение.
Потому что еще не конец. Грузовик нас пока не убил. Значит, у нас есть время.
У меня есть время.
Со стороны Дженн какой-то звук. Она дрожит? Здесь действительно прохладно. Терпеть не могу самолеты, потому что спать в них чертовски неудобно. То мне жарко, то холодно, и обычно я просыпаюсь в дурацкой позе с запрокинутой головой и открытым ртом. Но у Дженн не так: она просто выглядит забавно, ее голова повернута под каким-то невообразимым углом.
Я очень осторожно поднимаю плед с пола и укрываю ее. Слегка задеваю ее локтем, и, как это ни странно, она будто знает, что я рядом, и ее голова мягко ложится на мое плечо. Я слышу ее размеренное дыхание и чувствую фруктовый запах, исходящий от ее волос. Улыбаюсь. Беру ее руку и дважды сжимаю. Я люблю тебя. Она что-то бормочет, и я сразу замираю. Не хочу ее будить. Она выглядит такой умиротворенной.
Из микрофона послышался шум. В бортовых динамиках зазвучали металлические голоса:
– Внимание, десять минут до посадки.
Маленькие красные огоньки гаснут, между креслами проходит бортпроводник, тщательно проверяет каждый ряд, а потом исчезает в хвосте самолета. Куда мы вообще летим?
Салон погружается в темноту. Раннее утро. Самолет продолжает снижаться и разворачивается в небе. Несмотря на неприятные ощущения в животе, мне вдруг полегчало.
Возможно, я смогу что-то изменить, даже теперь.
Возможно, еще не поздно.
Ведь даже если для нас скоро все закончится, даже если прошлое останется прошлым, может, у меня получится сделать что-то хорошее хотя бы в ее воспоминаниях.
И она это запомнит.
Навсегда.
ДЖЕНН
Снаружи уже темнеет, и она меняет положение водительского кресла. Она впервые села за руль после отъезда из Великобритании, потому что это лучший способ объехать Австралию вдоль и поперек. Автомобиль был немного потрепанный, с неприятным душком внутри, но Дженн рада, что купила его по дешевке, а не взяла в аренду.
Не нужно беспокоиться о его сохранности.
Она все еще не строит никаких планов на будущее, живя одним днем, а особенно сейчас: ей даже интересно посмотреть, как далеко она сможет зайти в своем одиночестве. Долгое время рядом был Дункан, а потом, два года спустя, появился Робби.
Но, возможно, в будущем ее ждут тяжелые времена – и тогда придется справляться со всем в одиночку.
За окном виднеется небо нежно-голубого цвета, а под ним – очертания деревьев и кустарников. Сверившись с навигатором, Дженн понимает, что находится в нескольких часах езды к югу от Дарвина. Как только ее самолет приземлился, что-то щелкнуло у нее в душе, и ей захотелось отправиться подальше от городов, в какое-нибудь захолустье. В сумбурном путешествии по Южной и Центральной Америке ей пришлось много общаться с разными новыми людьми, и она не жалеет об этом, но побыть какое-то время одной тоже не помешает.
Ей просто необходимо немного побыть в одиночестве.
РОББИ
Уже светло. Мы мчимся по дороге, которая кажется бесконечной. Наверху ослепительно-синее небо, по обе стороны до горизонта простираются красная пустыня и горы. Как долго Дженн уже едет? Судя по тому, как изменился ландшафт, она останавливалась уже несколько раз. Моих знаний о стране Оз[43] достаточно, чтобы понять: мы находимся посередине какого-то места, где я никогда не бывал. Ведь это так скучно – просто бесконечное ничто с огромной скалой в центре.
Но сейчас, сидя подле нее в середине этого величественного ничто, я ощущаю полную безмятежность. Я все еще с ней. Все еще рядом.
Не перестаю удивляться ее спокойствию и умиротворенности. На ней белая майка, кожа отливает бронзой, а волосы теперь ниспадают на плечи.
Путешествие явно пошло ей на пользу, теперь я это вижу.
Фай была права.
Вспоминаю наш первый семейный ужин с Лив, когда у нас с ней все только начиналось. И это выглядело так странно. Лив постоянно приходила к нам, когда мы были детьми, но теперь атмосфера была крайне напряженной, почти невыносимой. Фай со Струаном тоже пришли к родителям, по словам мамы, они вообще туда зачастили в последнее время. Макс почти всегда был занят в Нью-Йорке.
За маминой лазаньей папа начал разговор с Лив на свою излюбленную тему: «А чем ты сейчас занимаешься?» Когда та ответила, что работает на полставки в ресторане, он состроил такую мину, которая говорила сама за себя. Это вывело меня из себя, я назвал его снобом и заявил, что Дженн нравилась ему только из-за своей профессии врача и, кроме того, он не мог смириться с тем фактом, что я зарабатываю на жизнь приготовлением еды. Отец ответил, что ему безразлично, чем именно я буду заниматься, лишь бы выполнял свою работу достойно и наконец угомонился.
Думаю, Лив стало очень неловко. Как и всем остальным.
Фай никак меня не поддержала. Я не мог поверить, что она встала на сторону отца. Мы всегда с ней подшучивали над его снобизмом, который иногда вылезал наружу. Фай сказала, что я поступил дерьмово, начав встречаться с Лив, хотя все еще не забыл Дженн – это и ежу понятно. Я разозлился еще сильнее и заявил, что сам разберусь со своей жизнью. Дженн меня бросила – и точка.
– Ты вечно говоришь и думаешь только о себе, разве не так? – парировала Фай. – Бедный Робби страдает! У бедного Робби что-то случилось! Да ты хоть на секунду задумывался о чувствах Дженн? О том, почему она тебя бросила?
На горизонте перед нами появляется облако пыли.
– Вот черт, –
