О чем кричат Вороны - Лера Сид

— Кто? — спросила она, поставив тарелку на обеденный стол.

–«Пять Поросят» Агаты Кристи, — повторил он, поймав удивленный взгляд женщины.

— Не знаю. У нас не было такой книги. Я тут принесла вам покушать. Садитесь. Чайник поставила. Или, все же, молока? Могу подогреть его. Хотя плюшки и так горячие.

— Как вам угодно, — бросил Белый, вновь возвращая внимание на полки и упрямо ища взглядом ту самую книгу в черной обложке.

— Тогда принесу молоко, оно комнатной температуры. А ты присаживайся, поешь, — сказала она и вновь вышла из комнаты.

Белый нехотя оторвался от созерцания корешков книг и выглянул в окно, отодвинув штору. Во дворе под светом фонаря стоял только его рабочий автомобиль. Он посмотрел на наручные часы. Время близилось к полуночи.

Вздохнув, Александр Белый вернулся за стол и посмотрел на тарелку с выпечкой. Золотистая корочка была щедро посыпана сахаром, а сама плюшка представляла собой сердечки размером с ладонь. Рот быстро наполнился слюной и Белый все же решился попробовать предложенное угощение. Он осмотрелся в поисках раковины, чтобы помыть руки, но заметил стоящий на столе спрей-антисептик.

— Можно? — спросил он вошедшую со стаканом молока Любовь Михайловну.

— Конечно, бери. Отличная вещь, кстати, — сказала она, кивнув, и поставила перед ним стакан, — эти спреи сейчас очень популярны. Понятное дело, из-за пандемии…

Белый взял чистыми руками одну из теплых плюшек и отщипнул кусочек с края. Мягкое тесто легко поддалось, подняв облачко пара, но оставив на пальцах сахар. Он положил в рот кусочек и почувствовал, как он буквально тает на языке. Невольная улыбка появилась на его лице, которую тут же заметила Любовь Михайловна.

— Нравится? Ой, я рада! Кушай, кушай, мальчик мой. И пей.

Молодой следователь взял стакан и сделал медленный глоток. «Такое простое сочетание — молоко и сладкая выпечка, но какое прекрасное», — подумал он. В этот момент послышался звук открывающейся входной двери.

— А вот и Сережа! — всплеснув руками, сказала Любовь Михайловна.

Белый встал, когда в комнату вошел Сергей Бортиков. Он уставился на человека в форме с тупым выражением лица и стоял бы так ещё долго, если бы не голос матери.

— Сережа, тут следователь хотел с тобой поговорить. Мы тебя пока ждали, я ему…

— Мама, забери лекарства, — прервал её он и протянул небольшой пакет, — и выйди, пожалуйста.

Женщина сделала, как он велел. Они остались в комнате вдвоем: молодой следователь и единственный свидетель.

— Что вы хотите от меня услышать? Я сообщил вам все, что знаю. Больше мне нечего добавить.

— Возможно, вы правы. Но меня волнует один факт, — сказал Белый, указал рукой на стул напротив и снова сел на свой, — и вы можете мне его разъяснить.

— Какой факт?

Александр Белый помолчал, наблюдая, как мужчина садится за стол и сцепляет руки на столе в замок. Отряхнув пальцы от сахара, молодой следователь указал рукой на книжные полки.

— Где книга, которую вы убрали при нашей первой встрече?

— Какая книга?

— Та, которую вы держали в руках. «Пять Поросят» Агаты Кристи.

— У меня такой не…

— Не врите мне, пожалуйста, — прервал его Белый с напором. — Я отлично помню все, что было в тот день.

Мужчина вздохнул и покачал головой.

— Что ж вы так к этой книжке привязались… Отдал я её.

— Кому?

— Наташе, мы с ней в две смены работаем. Это её книга была. Мама моя, понимаете, очень не любит все эти криминальные вещи. После вашего последнего визита сюда ей несколько часов плохо было, — он с укоризной посмотрел на Белого. — Поэтому и книгу она не видела. Не хотел, чтобы увидела…

Александр Белый потёр пальцами переносицу и тихо выдохнул. Похоже, он слишком многого хотел от этой книги. Скорее всего, её частое появление в последнее время действительно просто совпадение.

— Слышали ли вы какие-либо звуки из комнаты Виктории Симоновой? Может быть, она ссорилась с кем-то? С Алисой, например. Ничего такого не помните?

— Как я уже сказал, она пришла к ней вечером. Уже почти темно было, — сказал он и опустил глаза на столешницу. — Но ничего такого. Пробыла там с час или около того, и молча ушла.

— А после ничего? Может быть, вы слышали плач или крики?

— Никаких криков. Нет, — Сергей сильнее сжал пальцы. — Только стекло.

— Какое стекло?

— Ну, бьющееся стекло, — пояснил он, встретившись с Белым взглядом.

— Но окна номера целы, — напомнил молодой следователь.

— А я не про окна. Она стакан разбила. Наташа потом утром осколки собирала и порезалась…

— Стоп! Какие осколки? Какой стакан? — Белый вскочил со стула и хлопнул ладонями по столу. — Я ничего об этом не слышал. Почему вы не сообщили об этом раньше?

— Ну так это ведь неважно…

— Это очень важно. Почему ваша коллега нам об этом не сообщила?

— Не знаю… Она её нашла. Я уже уехал тогда. У меня смена до шести утра. Наташа зашла в комнату и сразу убрала осколки, как я понял с её слов. Она чистоплюйка. Наташа-то наша. Ну и всё. А потом зашла в ванную, а там эта… Того… — он запнулся.

— Где сейчас эти осколки?

— Выбросила, наверное. Не знаю, — пожал плечами мужчина. — Это правда так важно?

— Это чертовски важно! Один из стаканов стоял на журнальном столике, установлено, что пила из него погибшая. Но если был второй стакан, то на нем могли остаться отпечатки пальцев… Отпечатки пальцев убийцы.

Глава 13

I

— Результаты вскрытия показали, что перед смертью Виктория Симонова занималась сексом: в шейке матки обнаружены следы спермы. Но биологического материала недостаточно для экспертизы, так как тело пролежало в ванной три часа, прежде чем его нашли. Необходимо проверить и опросить всех мужчин, с которыми она общалась в последние месяцы перед смертью, — убрав лист с отчётом, Невзоров посмотрел на посветлевшее лицо Белого.

— Выходит, мы можем больше не держать Алису под стражей?

— Если сопоставить всё, что мы имеем, после осмотра её вещей и опросов, думаю, что можем, — осторожно произнёс мужчина и поспешил вставить, — но это не значит, что больше она не рассматривается, как подозреваемая. У нас недостаточно доказательств, чтобы вынести обвинение твоей Алисе, но не принимать во внимание показания свидетеля мы