Банк - Василий Викторов

— Поехали!

В магазине Жанна очень долго и тщательно выбирала покупку — просила показать то одно, то другое кольцо, примеряла, наблюдала, как смотрятся они на руке, наконец остановилась на одном — решила не наглеть, кольцо было далеко не самым дорогим из имеющихся, но, конечно, и не самым дешевым, — с какой-то непонятной Владу рельефной резьбой на поверхности и небольшим бриллиантом в центре, окруженном совсем малюсенькими. Раскрывая бумажник, основной покупатель невольно вздохнул, но, глядя на счастливое, сияющее лицо Жанны, постыдил себя за это. Расплатился. Она сразу надела кольцо на палец и, как только они вышли на улицу, начала им любоваться.

— Нравится? — спросил Влад.

Вместо ответа она чмокнула его в щеку.

День выдался ярким, солнечным, казалось, природа решила от себя преподнести им подарок тоже, потому Влад предложил, прежде чем отправиться «отмечать», немного прогуляться и, ввиду недавнего плотного завтрака с коньяком, тем самым нагулять аппетит.

Жанна была, естественно, не против, и они пошли вдоль проспекта по направлению к Дворцовой. Конечно, это не лучшее место для прогулки — по широкой дороге на большой скорости проносились автомобили, обдавая пылью и выхлопными газами. Есть, конечно, в Питере и тихие скверики, и парки, но ведь грязь и пыль — везде; если хочешь действительно погулять, надо выбираться за город или хоть чуть-чуть подальше от центра, это же в их планы на сегодня не входило. Впрочем, идя рука об руку по излюбленному месту иностранных, да и отечественных также туристов в общем потоке праздной субботней толпы, они замечали только друг друга и ничего больше вокруг.

— Мне, — говорил Влад, — твой сын очень понравился. Интересный, смышленый. С хорошим вкусом.

— Ну, — сказала Жанна, — теперь я действительно верю, что ты в пять минут угадываешь людей. Я и сама на него не нарадуюсь, но иногда беспокоюсь — какой-то он у меня слишком, что ли, «правильный». С дедом иногда, видно, хочет поспорить, но молчит; я ему начну за что-нибудь выговаривать — выслушает до конца, чмокнет в щеку и уйдет к себе в комнату. Но не подлиза, нет, — если заупрямится — ни за что не поддастся. Ругаешь — молчит, а начнешь выпытывать причины его поступка — так все по полочкам разложит, что и придраться не к чему — настолько все верно и правильно. В школе учится вроде на «отлично», а двойки тем не менее — не редкость. Наверное, за упрямство. Спрашиваю, чем после окончания школы собирается заниматься, — отвечает, что не знает, времени еще много, успеет подумать. А как много — всего-то год с лишним! Ой, боюсь я за него! Да еще эта его подружка…

— Даша? — быстро спросил Влад.

— Да, — удивленно взглянула на него Жанна, — а ты откуда знаешь?

Он уж пожалел, что проговорился.

— Ну… — замялся Влад, — мне Кеша о ней сказал. Но без подробностей.

— Ух, — произнесла она, — хорошо же ты его обработал, если он тебе при первой же встрече хотя бы имя ее произнес. Да, Даша. Она чуть постарше его — ей семнадцать, — но уже такая стерва, вернее, я бы сказала, маленькая стервочка, — представляю, какой большой она станет, когда вырастет. И родители, по рассказам сына, вроде у нее нормальные, откуда это?..

— Что «это»? — переспросил он.

— Ты бы ее видел! Длиннющая, ростом с Кешу, ноги — от шеи, грудь блузку распирает, волосы длинные, прямые, а лицо! — хоть сейчас садись и пиши портрет, красавица, одним словом, коих свет не видывал. Не удивительно, что сын от нее без ума. А она видит это и крутит-вертит им, как хочет, а сама все свое свободное время со взрослыми мужиками проводит — барчики, ресторанчики, любезные словечки, тонкие сигареты — а она и кайфует, придет к нам в гости, ногу за ногу закинет, чашечку кофе к своим пухленьким губкам поднесет, ма-а-аленький глоточек сделает, на стол обратно поставит, и пошло-поехало: «апперитив», «ягуар», «кегельбан», «найтклаб», «найтпати», «Реми Мартен» — я, правда, хоть в ее возрасте и рожать уже собиралась, но слов таких и знать не знала. Работает там в каком-то агентстве, «фотомоделью», вроде как уж во Францию звали, но родители не пустили, закончит школу, говорят, и езжай куда хочешь. Конечно, хочет! Зачем ей Кеша, — ведь ни любви, ни привязанности, просто, что ли, ей радостно видеть, как он страдает, переживает, носится за нею, просто ей нравится его мучить?

Но мучит-то ведь как интересно — сидит у нас три дня кряду, гуляет с ним по улице под ручку, потом — раз! — и исчезла на неделю. Ни слуху ни духу. Сын сам не свой, ходит, мается, тут вдруг она так же неожиданно, как пропала, появляется: «Кешенька, солнышко, на лыжный курорт ездили сниматься, надо было быстро собраться, не успела предупредить, прости, дорогой!» Как же! Вроде как с того курорта позвонить нельзя! А он уши растопырит и лапшу на них навешивает, после ее звонка пропадает на двое суток — «я к друзьям, там буду ночевать», — а я-то знаю, что у нее родители — любители выходные на даче у себя проводить, значит, к ней. После возвращается, довольный, счастливый, шутит, болтает, а она — хоп! — и опять куда-то делась. Зачем он ей нужен — может, для того, чтоб на молодежных дискотеках, всяких «рэйв пати», где взрослому дяде в галстуке появиться неудобно, плясать вместе? Приходит — вся в побрякушках — «золотишко-брилики», костюмчик баксов так за шестьсот-восемьсот. «Ой, — ехидно спрашиваю, — какие прелестные вещички! Откуда?». «Да… — так небрежно бросает, — на съемках деньги заработала, купила». Тоже мне, Брук Шилдс! На съемках! Вот именно, на «съемках»! На руке браслет золотой — сантиметра четыре шириной! А мой слепой, ничего не видит, у него, видите ли, муки первой любви! Я уж отца попросила — пойди к нему, поговори! Я думала, будет упираться, но внук его слушает, папа встал и пошел.

— Ну и как — помогло?

— Куда там! Отец просидел у него час, вышел, пот со лба утирает. «Что?» — спрашиваю. «А, — отвечает, — молчит». Вот и все. Ой, ты меня извини, что я в такой день да про свои проблемы! — вдруг сказала Жанна.

— Милая моя, — он обнял ее за плечи, — теперь это наши общие проблемы! Но обещаю тебе, что если мне удастся у твоего сына завоевать авторитет, я ему все объясню так, что он поймет. Должен понять. Хотя, помнишь, я тебе говорил — любовь зла… А тут — красавица писаная-переписаная! А он молод, опыта никакого…

— Да причины проблемы, дорогой, я-то и без тебя знаю. А вот как ее решить?

— Даст Бог, решим. Кстати, я уже проголодался.

— А я пить хочу страшно. Куда ты меня приглашаешь?

— Дорогая, но мы же на Невском, не абы где, тут кабаки на каждом шагу. Ради такого дня нужно выбрать что-нибудь покруче, но у нас круче и дороже, к сожалению, не всегда означает лучше. Можно в «Амбассадор» — но там долго и скучно, можно в «Европу» — но там невкусно, можно в «Литературное кафе» — но там тебя, если ты не слишком шикарно и важно выглядишь, таким взглядом встречают, что кусок в горло не лезет.

— Интересно ты предлагаешь, — засмеялась Жанна. — Ты говоришь как бедный студент, который, надув щеки и выпятив грудь колесом, приглашает однокурсницу в ресторан, она вдруг соглашается, и он теперь ищет причины, как бы поход туда заменить бутылкой водки плюс хлеб и сало в комнате общежития.

— Ба! — хлопнул себя по лбу Влад. — Что мы ищем? Идем в ресторан «Вена» на Малую Морскую.

— Что сие есть? Какая такая «Вена»? — с интересом переспросила она.

— Ну-у, словами не сказать, пером не описать, дойдем — увидишь.

Через указанное время, когда они к нему подошли, Жанна подумала, что ничего особенного — ресторан как ресторан. По узенькой лесенке они спустились в маленькое полуподвальное помещение. Окинув взглядом зальчик, в котором сочетались только два цвета — белый и золотой, аккуратные столики и огромный рояль, стоявший в центре, она понимающе кивнула спутнику. «Правда, — подумала она, — несколько тесно». Но тем не менее действительно было хорошо. Время субботнее, обеденное, но столик для них все же нашелся.

— Не знаю мнения остальных посетителей, — сказал Влад, когда они устроились и Жанна углубилась в изучение меню, — но для меня коньком кухни этого заведения являются вареный говяжий язык с хреном и нефильтрованное пиво. Язык я возьму — кстати, и тебе советую, — а вот пиво придется отложить.

— Почему же? Пей, если хочется.

— Сегодня мне хочется шампанского, причем дорогого, — ответил Влад, но, пробежав глазами карту вин и обратив внимание на такие цифры напротив французских названий, как «1890 USD» и «1450 USD», попытался было отказаться от этой мысли, но слово было сказано, посему у подошедшего официанта он спросил:

— Дружище, а нет ли у вас такого французского шампанского, чтобы, с одной стороны, оно не было слишком дешевым, а с другой — не сумасшедше дорогим?

Парень закатил глаза ко лбу, сделал пару жевательных движений челюстью, подвигал губами, наконец, опустив голову, вперил свой взгляд во Влада и произнес: