ГД. Книга 5 (СИ) - Звездная Елена

— Власть Карио базируется на преданности ему кланов оборотней. Но, ни один оборотень никак и ничем никогда не оправдает убийство дочери. Мы можем не доказывать, что герцог по сути стал Зверем, достаточно информации о том, что он убил Елизавету, и власть под ним пошатнется столь существенно, что прежние позиции он уже никогда не сумеет занять.

— А вам не кажется, что его проще устранить? — поинтересовался младший следователь.

— Нет! — воскликнула я. — Мне так не кажется. По той простой причине, что в этом случае, будет устранен лишь один герцог Карио, но он ведь не действовал в одиночестве, Себастиан. Одна лишь ситуация с профессором Энастао доказывает, что у Карио были сообщники, и не только среди магов старой школы, но и, вероятнее всего, во всех иных слоях общества, и даже в среде научного сообщества. Так что я предпочла бы громкий судебный процесс, открывающий всем глаза на произошедшее, и позволивший наказать всех виновных!

На сей раз Гордан промолчал, лишь внимательно глядя на меня.

— Далее, — продолжила, все так же воинственно и возмущенно, — я не собираюсь оставлять безнаказанными такие преступления, как кража детей, и мне мало лишь одной Беллатрикс Стентон-Арнел! Я знаю что леди, занимавшихся торговлей детьми, было гораздо больше, и менее всего я желаю, чтобы они остались на свободе, не понеся никакой кары за искалеченные судьбы. А потому, я планирую продолжать свое расследование и уверена, что сумею, не только довести это дело до суда, но придать огласке.

Полицейский выслушал меня молча, но затем задал всего один вопрос:

— Зачем это вам?

И… это стало тем самым, что окончательно обрушилось на меня же, страшным осознанием причин, воистину побудивших меня к столь решительным действиям:

— Себастиан, леди Вестернадана пользуются уважением, где-то даже поклонением и преклонением. И каждый день эти дамы, начисто лишенные стыда, совести, чувства сопереживания и много чего еще, посещают кофейни, чайные, кондитерские, модисток, сувенирные лавки и прочие места, где простые люди вынуждены встречать их с почтением и любезностью, скрывая горечь и боль от потери собственных детей, и даже не догадываясь, что оказывают знаки почтения тем воровкам, что отняли самое дорогое! Вы осознаете степень лицемерия этих дам, которые откровенно и нагло упиваются чужим горем? Вы действительно считаете, что у них есть право и далее пользоваться уважением в этом обществе? Я считаю, что нет!

К концу моей тирады выражение лица лорда Гордана изменилось совершенно. В его взгляде появилось то, чего ранее я практически никогда не наблюдала — страх за меня.

— Анабель, — тихо сказал он, — боюсь, это не представляется возможным. Зато представляется весьма и весьма опасным… для вас.

Теперь промолчала я.

Гордан же продолжил:

— Общество Вестернадана возможно выдаст вам леди Беллатрикс, и то лишь по причине личного вмешательства лорда Арнела, что касается других дам… Вы фактически собираетесь поставить мужей, сыновей, братьев и внуков перед необходимостью подвергнуть допросам, публичному позору и тюремному заключению их жен, матерей, сестер, бабушек и тетушек.

Что ж, на это я ответила всего одним вопросом:

— А вы предлагаете мне молчать?

И младший следователь опустил взгляд. Несколько секунд он взирал в пол перед собой, словно искал там ответы, затем несколько хрипло произнес:

— Бель, если для тебя это важно — я буду рядом. Всегда. Что бы ты не предприняла и на что бы не решилась. Но пообещай мне одно.

И он посмотрел в мои глаза, чтобы выдвинуть свое главное условие:

— В момент опасности, ты во всех смыслах останешься за моей спиной, что бы ни случилось.

Секундная пауза и я едва слышно ответила:

— Хорошо.

Когда лорд Гордан уходил, я чувствовала себя лгуньей, ничуть не меньшей, чем драконьи леди. Потому что я солгала. Солгала глядя этому дракону в глаза, и ни секунды не жалея о собственной лжи.

Пройдя к папкам, последним из выданных мне мистером Хостеном, я торопливо раскидала их по нужным местам, все продолжая и продолжая думать о словах Себастиана, и вместе с тем продолжая думать о том, насколько же я изменилась, если мне ничуть не стыдно за собственную ложь. Ничуть не совестно. И никаких сожалений. И разум мой вполне оправдывал подобное положение дел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я знала, за чьей спиной окажусь в момент опасности. Я знала, кто защитит несмотря ни на что в момент любой опасности. И я знала, кто встанет на мою сторону, когда начну действовать.

У лорда Арнела имелось слишком много преимуществ по сравнению с лордом Горданом.

Арнел был сильнее и гораздо.

Арнел бросил вызов устоявшимся в Вестернадане порядкам без колебаний, едва счел это разумным. И он не оглядывался ни на родственные узы, ни на репутацию — к преступникам он относился примерно так же как и я, то есть как к преступникам.

Арнел большую часть молодости провел в человеческом обществе, обучался так же в столичных университетах, а потому тяга к справедливости у него была столь же сильна, как и у меня.

И Арнел, как и я, понимал, что существующий порядок необходимо менять и менять кардинально, иначе неизбежным финалом станет крах Города Драконов и всей Железной горы. И думая сейчас о лорде Арнеле я вспоминала его там, в тайном проходе под поместьем Арнелов, стоящего в двух шагах от меня и даже не осознающего, что это навсегда останется самым меньшим пространством из разделяющего нас.

Потому что разделяла нас пропасть.

"Любовница престарелого Стентона"…

"Я хочу тебя".

"Я люблю тебя"

"Анабель, я не желаю жить без вас"

"Мне не за что вас прощать. Но теперь я точно знаю, что мне есть, за что сражаться. За вас, Анабель. Проблема лишь в том, что сражаться придется с вами же".

— Вы опоздали на шесть лет… — прошептала вслух то, что уже говорила ему.

Потому что я больше не верила словам, не верила чувствам, не верила добрым намерениям в отношении себя. Если бы в моей жизни не было профессора Стентона, если бы… Но он был. И не смотря на то, что мы с ним шли к великой цели и достигли ее вопреки всему, мою жизнь мой обожаемый профессор разрушил не глядя. И я не могу винить его за это, чем дальше, тем больше понимая, насколько он был прав. Так что винить я не могу, но повторно обречь себя на ту же участь не имею ни малейшего желания.

А потому я пойду за тем драконом из черной стали, что является столь сильным, мужественным, способным на любые свершения. За тем кто способен изменить ход истории. Драконом, не сворачивающим с выбранного пути благодаря железной воле и сильному характеру.

Но никому и никогда я не позволю более отнимать у меня мою жизнь, посвящая ее достижению чего-то великого. Даже тому, кто прямо сказал — "Я могу заставить вас пожалеть о каждом из произнесенных вами слов".

Может и в этом у меня не было никаких сомнений, но… в своих угрозах Арнел опоздал на все те же шесть лет.

И помня о том, что у меня осталось не так много времени, если учесть предстоящую вынужденную поездку в столицу, я слегка ослабила осторожность и произнесла:

— Exemplum est! (ASD)

Простейшее бытовое заклинание исключительно верного копирования. Его невозможно было предъявить на суде в качестве доказательства, созданные при его использовании копии мог прочесть лишь использовавший "Exemplum est" маг. Но вот два неоспоримых преимущества у весьма непопулярного заклинания были — быстрое копирование, и выявление любых правок, внесенных в документ когда-либо.

***

На поиск и выявление всех представительниц родов отцов-основателей Вестернадана у меня ушло чуть более трех часов. Затем сбор информации пришлось временно прекратить, так как появившийся мистер Хостен поручил очередное задание и я поспешила расправиться с ним как можно скорее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На время обеденного перерыва большинство работников по обыкновению покидали мэрию, и я едва ли могла винить их за это — драконы зачастую трудились до полуночи, люди лишь до пяти вечера, и потому среди ушедших на перерыв в основном числились представители расы драконов.