Сёгун (части 5-6) - Джеймс Клавелл

- Хай.

Торанага посмотрел в эти невероятно голубые глаза, заполненные слепой злобой, и задумался... Убьет или нет эта дикая птица, пущенная на волю, свою жертву, или вернется на руку, не попробовав мяса?

Торанага махнул рукой, отпуская его. Блэксорн повернулся и направился в северном направлении, в сторону Тсукку-сана. Бунтаро отступил с его дороги. Блэксорн не замечал никого, кроме священника. День, казалось, стал еще более жарким...

- Итак, Ябу-сан, что он собирается делать? - задал вопрос Торанага.

- Убить. Конечно, он убьет его, если сможет поймать. Священник заслуживает смерти. Все христианские священники заслуживают смерти. Все христиане. Я уверен, они устроили это несчастье с кораблем - священники или Кийяма, - хотя и не могу доказать.

- Вы ручаетесь своей жизнью, что он убьет Тсукку-сана?

- Нет, господин, - поспешил ответить Ябу. - Нет, я бы не стал, прошу меня простить. Он варвар, - оба они варвары.

- Нага-сан?

- На его месте я убил бы священника и всех их - теперь, когда вы дали разрешение. Не знаю никого, кого бы я так ненавидел. Последние два дня Анджин-сан стал как безумный - ходит взад-вперед, бормочет что-то, смотрит на остатки корабля, спит там, свернувшись калачиком на песке, плохо ест... Нага еще раз посмотрел на Блэксорна. - Я согласен, что в гибели корабля природа не виновата. Я знаю священников, - каким-то образом они стоят за этим делом... - Доказать тоже не могу, но... Я не верю, что пожар начался из-за бури.

- Ну, так говори - что он будет делать?

- Он взорвется. Посмотрите, как он идет... Я думаю, он убьет, - я надеюсь, что он убьет.

- Бунтаро-сан?

Бунтаро повернулся к ним, - тяжелые его щеки были не бриты, он твердо упирался в землю мускулистыми ногами, держа лук наготове.

- Вы посоветовали ему не убивать священника, - вы не хотите, чтобы он погиб. Убьет его Анджин-сан или нет, мне все равно, господин. Меня интересует, как это касается вас. Можно я остановлю его, если он вас ослушается? На таком расстоянии мне это легко.

- Можете вы гарантировать, что только раните его?

- Нет, господин.

Торанага тихонько засмеялся и прекратил обсуждение.

- Анджин-сан не убьет его. Он будет кричать и возмущаться, шипеть как змея и размахивать мечом... А Тсукку-сан - надуваться "святым" фанатизмом, совершенно не испугавшись, и отвечать: "Это была случайность. Я не трогал ваш корабль! " Тогда Анджин-сан обзовет его вруном, Тсукку-сан еще больше переполнится усердием, и повторит свое заявление, и поклянется, что это правда, именем Бога... Возможно, проклянет его еще раз... И они будут ненавидеть друг друга еще двадцать жизней. Никто не погибнет. По крайней мере не теперь.

- Откуда вы знаете все это, отец?! - воскликнул Нага.

- Наверняка не знаю, мой сын. Но что я говорю - то и случится. Всегда важно не жалеть времени, изучая людей. Важных людей... Врагов и друзей. Чтобы понять их. Я наблюдал за ними обоими. Они оба очень нужны мне. Что вы об этом думаете, Ябу-сан?

- Я согласен с вами, господин, - Ябу внезапно встревожился.

Нага бросил быстрый взгляд на Анджин-сана: тот все еще идет своей неторопливой походкой, он уже в семидесяти шагах от Тсукку-сана... Священник ожидает его со своими собратьями... Легкий ветерок колышет их оранжевые накидки.

- Но, отец, они же не трусы? Почему же... как они могут с честью выйти из этого положения?,

- Он не убьет по трем причинам. Первая: Тсукку-сан безоружен и не будет сопротивляться, даже если дойдет до рукопашной. А убивать невооруженного человека - это противоречит его принципам, это позор, грех по их христианской религии. Вторая - он христианин. А третья - я решил, что еще не время.

Бунтаро выразил свое мнение:

- Пожалуйста, извините меня, я могу понять третье и даже первое. Но не то ли настоящая причина их ненависти, что оба считают - другой поклоняется не Христу, а сатане? Они ведь так его называют?

- Да, но их Бог Иисус учил - или считается, что учил, - надо прощать своих врагов. Это сущность христианства.

- Но ведь это глупо-о... - протянул Нага. - Прощать врага глупо.

- Я согласен. - Торанага посмотрел на Ябу. - Глупо прощать врага. А ваш взгляд, Ябу-сан?

- Да, я тоже так думаю.

Торанага посмотрел на север: две фигуры теперь совсем близко друг от друга... Торанага проклинал свою неосмотрительность. Ему все еще были очень нужны они оба, не стоило рисковать ни одним... Он отпустил Анджин-сана, просто чтобы погасить его возбуждение... Он не посылал его убивать... Он сожалел о своей глупости. Теперь он ждал, захваченный происходящим, как и все... Но случилось так, как он и предсказывал: их столкновение было коротким, резким, злым - это заметно даже с такого расстояния. Торанага радовался про себя, - ему стало гораздо легче. Э-э-э, слышать бы, что там говорится... Знать бы наверняка, что он Прав... Ага, вот Анджин-сан уходит... Тсукку-сан за его спиной вытирает лоб цветным носовым платком...

- Вот вам! - с восхищением воскликнул Нага, - Как мы можем проиграть в войне при таком командире?

- Слишком легко, мой сын, если это моя карма. - Настроение у Торанаги изменилось. - Нага-сан, прикажи самураям, которые вернулись на галере из Осаки, идти в мой дом.

Нага бросился исполнять приказание.

- Ябу-сан, я рад, что вы благополучно вернулись обратно. Распустите полк, - после ужина мы с вами поговорим. Могу я послать за вами?

- Конечно. Благодарю вас, господин, - Ябу отсалютовал и ушел.

Оставшись один - охранников он отослал на такое расстояние, чтобы они не могли подслушать, - Торанага уставил внимательный взгляд на Бунтаро: он неспокоен, как собака, на которую долго смотрят. Наконец он не выдержал:

- Господин?

- Как-то вы просили его голову...

- Да... да, господин.

- Ну?

- Он... он оскорбил меня в Анджиро. Я... я все еще опозорен.

- Я приказываю забыть об этом позоре!

- Тогда это было забыто, господин. Но она изменила мне с ним, и это нельзя простить, пока он жив. У меня есть доказательства. Я хочу его смерти. Сейчас. Он... Пожалуйста... Его корабля нет... Какая от него теперь польза, господин? Я прошу об одной милости на всю жизнь.

- А какие доказательства?

- Всем известно. По пути из Ёкосе. Я говорил с Ёсинакой. Об этом все знают, - угрюмо добавил он.

- Ёсинака видел их вместе? Он обвиняет ее?

- Нет, но то, что он сказал... - Бунтаро поднял глаза - в них застыла боль. - Я знаю, и этого достаточно. Пожалуйста, я прошу об этом как о единственной милости на всю жизнь. Я никогда ни о чем не просил вас...

- Он нужен мне живым. Не будь его, ниндзя захватили бы ее и обесчестили, а значит, опозорили бы и вас.

- Одна просьба на всю жизнь... Я прошу вас. Его корабль пропал, - он исполнил все, что ему назначено. Я прошу вас.

- У меня есть доказательства того, что он не опозорил вас и ее.

- Простите, какие доказательства?

- Послушайте меня - это только для вас. У нас с ней было соглашение. Я приказал ей подружиться с Анджин-саном. - Торанага уже устал от Бунтаро. Они стали друзьями. Анджин-сан боготворил ее, но он никогда не опозорил вас с ней или она - вас с ним. В Анджиро, как раз перед землетрясением, когда она первой предложила поехать в Осаку, освободить всех заложников - публично бросив вызов Ишидо, а затем усилив кризис совершением сепукку, чтобы он ни пытался сделать, - в этот день...

- Это планировалось еще тогда?

- Конечно. Разве вы не знали? В этот день я приказал ей развестись с вами.

- Как?

- Развестись. Вы не понимаете слов?

- Да, но...

- Развестись. Она много лет терпела ваши безумства, вы плохо обращались с ней. А как вы вели себя с ее кормилицей, с другими женщинами? Разве я не говорил вам, что она была нужна мне, чтобы переводить язык Анджин-сана? А вы все равно не сдержались и поколотили ее, - чуть не убили ее в тот раз... Так ведь?

- Да, простите...

- Пришло время покончить с этим браком. Я приказал его кончить, прекратить. Тогда же.

- Она просила развода?

- Нет. Я сам решил и приказал ей это. Но ваша жена просила меня отменить приказ. Я не выполнил просьбы. Тогда жена ваша заявила, что тут же совершит сеппуку, и без моего позволения, прежде чем ее заставят опозорить вас таким образом. Я настаивал на повиновении. Она не согласилась. Ваша жена заставила меня, своего сюзерена, отменить мой официальный приказ. Убедила меня привести его в действие только после Осаки, - мы оба знали, что Осака для нее значит смерть. Вы понимаете?

- Да, я понял вас.

- В Осаке Анджин-сан спас ее честь и честь моих женщин и моего младшего сына. Без него они и все остальные заложники в Осаке там бы и остались, я погиб бы или оказался в руках Икавы Джикья, - возможно, в цепях, как преступник!

- Пожалуйста, извините меня... но почему она так поступила? Она же ненавидела меня... Почему она отложила развод? Из-за Сарудзи?

- Ради вашего имени. Так она понимала свой долг. Ваша жена заботилась о вашей чести - даже после своей смерти. Часть нашего соглашения - что это должно быть тайной между нею, вами и мною. Никто этого знать не должен: ни Анджин-сан, ни ее сын - никто, даже ее христианский исповедник.