Феерия для другого раза I - Луи-Фердинанд Селин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опять Хорек ломится в мою стену! Я его встречал в медпункте! Я каждый раз его встречал! каждый раз его встречаю! Он там завсегдатай, как и я!
Чертова койка, ни к чему не пригодная, ты мне мешаешь! Ты разгоняешь всех Муз! а он орет! разрушитель Искусства! Гунн!
– Потряси меня, – просит она.
– Никого я не трясу! Ты прямо, как Людовик XV, этот черный Заседатель! эротика, вопреки всему!
К тому же Хорек срёт, где хочет! Он завонял зловонием скорую помощь! стульчак прилегает плотно! вы думаете, амебиоз! У меня есть тысяча тысяч причин, чтобы завидовать!.. ему!.. со стульчаком тоже! Я мог бы завидовать и Жюлю, писающему в свою тележку, когда пожелает! Я, со своим табуретом на заднице, и помочиться не могу с удовольствием! О-ля-ля! нет! Попробуйте сами! Но я не завидую! а он забрал у меня Арлетт, я там не был, но я уверен!.. Я бы предпочел не углубляться! Маленькая нежная любовь моя страдает! достаточно уже настрадалась от моих гнусностей,*[442] тысячу раз больше меня! от моих идиотских патриотических выходок!
Они были заодно, Жюль и она! Это понятно… Одна маленькая неувязочка… Была еще эстетика, глина… была вся эта история с лепкой… лепка!.. лепка!.. было еще ожидание, сам не знаю чего?… Я подвожу итоги… его удачи… удача!.. тупик Трене… Наверное, нужно, чтоб я выложил вам все!.. что собрал!.. чтоб вы не сожалели о ваших «шести фунтах»! и о последних страницах послесловия! о последних «тридцати»!
Сказать ли им.Что празднику – конец?Ми! ре! ми! соль! ми!
«На соль»! Все на «соль»!
Он еще не установил свою печь для обжига! на два тона выше! соль… ми! ре! ми! соль! все, чего я хочу! О, но вам же нужны слова! Принято! Принято! Сейчас!
Пусть ветром разнесет!
Вот оно!
Не было случая, чтобы Жюль не позавидовал моим видениям! остальные тоже! остальные камеры! все в страхе, что я сдохну!.. а они останутся! Мучиться дальше! и гореть в печи! Жар! А! если б они знали Лили! стройную! гармонично сложенную! а ее улыбка! сияющая, как ни у кого другого!
Я страдал всегда и буду дальше страдать, ясное дело!.. Я слышу, как дубасят заключенных! Я слышу совиное уханье! Я слышу сирены порта! но все переношу стойко, я гармоничен, я – любезен… я знаю уловки!.. я вспоминаю о тайных договоренностях! Я думаю о Жюле, о Лили… о чем я действительно сожалею, растянувшись на полу в камере, так это о том, что многого не повидал!.. я не очень настаивал, все было сделано до меня, я только задыхался потом в дерьме!
Это гениальность рук! это гениальность!.. У него были руки, как у тестомеса, а я вцепился ему в глотку? я грыз его горло! Он опрокинулся! Я хвастаюсь! Я хвастаюсь! У меня не руки душителя… Я бы не смог его задушить… в-вяк! хрип! у меня руки рабочего!.. идиота… но если б я действительно полез! может, обеими руками я его и кончил бы?…*[443] Я бы схватил его за глотку!.. они бы оба получили наслаждение… Они требовали… они хотели кончить… они меня достаточно провоцировали!.. Я б ему выцарапал глаза! потом придушил! Он меня достаточно обманывал!.. она нарочно раздевалась под газовой горелкой… Я выколол бы ему глаза, тогда? Это история… пикантное положение!..
Я остановился на ласках… Вот… вот! на ласках!.. Я был возбужден, как все!.. вот и все… возбужден! клиент!.. жизнь идет… кровь течет… он уводит…
Примечания
1
Еще в первых версиях романа первая строка существовала именно в таком виде и с тех пор переходила, не изменяясь, из одной версии в другую. По отношению к персонажу и к сцене, которые она предваряет, эта формулировка является основополагающей, как и фраза «Началось это так» из первой строки романа «Путешествие на край ночи». – Здесь и далее – добавочной звездочкой обозначены комментарии А. Годара, изданные после «Феерии для другого раза II».
2
В письме к Мильтону Хиндусу от 23 августа 1947 г. Селин говорит о себе: «язычник в своем обожании физической красоты здорового тела, <…> т. е. полнейший грек в этом отношении». Уже в «Путешествии на край ночи» Бардамю высказывал мысль по поводу дам из Нью-Йорка: «Может, это Греция возрождается?»
3
Фернан деБринон (1885–1947) – журналист, позднее политический деятель-коллаборационист, посол, а потом и главный уполномоченный Виши в Париже. На протяжении всей войны Селин только дважды обратился к нему с просьбой через секретаря последнего, г-жу Митр, по поводу своих больных в Безоне, и еще, возможно, в 1943 году, чтобы попросить о помиловании для молодого Бретона, осужденного немцами. Образ Бринона выведен в романе «Из замка в замок».
4
Несомненно, в этом выражении скрыто множество смысловых пластов. Во время осады Парижа в 1870–1871 гг. форт Монруж был одним из укреплений, защитники которого, несмотря на жестокий огонь прусских батарей, расположенных в Шантильи, проявили особый героизм. Этот форт, почти полностью разрушенный, но затем восстановленный, служил в 1944–1945 гг. местом казни наиболее известных коллаборационистов: Пьера Лаваля, Фернана де Бринона, Робера Бразильяка и др. В письме Селина, написанном в декабре 1949 г. Мари Белль, есть фраза: «<…> я не хочу быть «монружированным»! (т. е. не хочу быть казненным в Монруж, «монружированным» – по аналогии с гильотинированным] <…> 14-го года хватило, вопрос закрыт!»
5
Выражение «полицейская книга» не является общепринятым. Имеется в виду регистрационная книга, имеющаяся во всех полицейских участках, куда заносятся сведения о происшествиях в квартале, регистрируются все жалобы и т. п.
6
Радио «Браззавиль» во время войны было одной из главных радиостанций свободной Франции. Французская колония в Конго присоединилась к генералу де Голлю в августе 1940 г.
7
Селин работал врачом в Безоне (северо-западный округ Парижа) с декабря 1940 г. вплоть до своего бегства в Данию в июне 1944 г. В начале того же года он написал предисловие к книге, посвященной истории Безона. Это предисловие было напечатано в газете под заголовком «Воспеть Безон – вот испытание!», затем использовано в «Записках Селина».
8
Intérieur (франц.) – интерьер, внутреннее убранство дома.
9
Ite missa est (лат.) – фраза, которой заканчивается католическая месса.
10
Селин познакомился с Арлон не в мае 1915 года, как он пишет несколькими строками ниже, а во время своего пребывания в Валь-де-Грас в декабре 1914 г. Именно эту дату, а не первую, отделяют от момента создания романа в 1946 г. тридцать два года.
11
Валь-де-Грас – бывший монастырь, а затем военный госпиталь и военно-фельдшерское училище в Париже.
12
Пребывание в госпитале Валь-де-Грас, о котором в романе не рассказано, послужило темой для большого отрывка воспоминаний.
13
Здесь площадь Конкорд для Селина (как и в «Замогильных записках» Шатобриана, которые Селин незадолго перед тем перечитал) остается местом казни, где гильотинировали во времена Великой Французской революции. Шатобриан даже называет ее «площадью трупов».
14
Квартира, в которой жил Селин с 1940 по 1944 гг., находилась на Монмартре, улица Жирардон, дом № 4, на шестом этаже.
15
Débarquement (франц.) – высадка союзников.
16
Здесь Селин говорит о квартале на полуадминистративном, полуполицейском сленге. «Главный» по кварталу от самообороны обязан был следить за соблюдением мер безопасности.
17
Селин работал врачом в Безоне (северо-западный округ Парижа) с декабря 1940 г. вплоть до своего бегства в Данию в июне 1944 г. В начале того же года он написал предисловие к книге, посвященной истории Безона. Это предисловие было напечатано в газете под заголовком «Воспеть Безон – вот испытание!», затем использовано в «Записках Селина».
18
Finibus (лат.) – конец.
19
Настоящий текст – результат преобразования предыдущей версии: «Мой брат по крови, я обожаю тебя! Любовь моих бессонных ночей, ура! Бей в барабан! Фонтанируй! Замри! Победа! Я вижу тебя!»
20
Pro Deo! (лат.) – Во имя Бога!
21
Историки сходятся во мнении, что место казни королевы Брюно (613 г.) находится неподалеку от Дижона. Селин же, должно быть в соответствии с мнением своего друга Герона де Вильфосса и своими познаниями в истории, полученными в начальной школе, указывает в качестве места казни Париж. В самом деле Вильфосс пишет: «Считается, что место, на котором в 613 г. во времена правления Клотера II королева Фридегонда казнила Брюно, находится на улице Пти-Шам (Селин уточняет – улица Мельниц). Эта сцена проиллюстрирована картинкой во всех детских книжках по истории. На ней изображена ужасная смерть бедной королевы, которую тащит по земле за волосы пущенная вскачь лошадь».
